Когда Дженифер увидела неподвижное тело сына, его забинтованные кисти и щиколотки, она чуть не потеряла сознание. Майкл привез с собой врача, и тому пришлось долго убеждать ее, что с мальчиком все будет хорошо.

– Его руки заживут, – уверял он, – останутся только небольшие шрамы. К счастью, нервы и сухожилия не задеты. Я буду присматривать за ним. Поверьте мне, он поправится.

Доктор уехал и увез миссис Маски.

Джошуа уложили в постель, и Дженифер села возле него, желая его успокоить, когда он проснется.

Увидев мать, он устало сказал:

– Я знал, что ты придешь, мама… Ты отдала этому человеку выкуп?

Дженифер кивнула, не доверяя своему голосу.

– Я надеюсь, что он купит на них очень много сладостей, и у него заболит живот… Это будет смешно, да?

Она прошептала:

– Очень смешно, дорогой… Знаешь, что мы сделаем на следующей неделе? Я собираюсь взять тебя…

Но Джошуа уже снова спал.

Спустя несколько часов Дженифер вернулась в гостиную. Она была удивлена, увидев там Майкла Моретти. Каким-то образом это напомнило ей первую встречу с Адамом Уорнером, когда тот дожидался ее в ее крошечной квартирке.

– Майкл…

Невозможно была подобрать слова.

– Я не могу сказать вам, как я благодарна…

Он посмотрел на нее и кивнул.

Она заставила себя спросить:

– А Фрэнк Джексон?

– Он больше никого не потревожит…

Дженифер посмотрела на него и подумала: я должна ему так много… смогу ли я когда-нибудь расплатиться с ним?

Майк Моретти лишь молча смотрел на нее.

Дженифер Паркер, обнаженная, стояла возле большого панорамного окна, выходящего на залив Танджер. Был погожий осенний день, и залив был заполнен яхтами под белыми парусами и моторными лодками. Полдюжины больших яхт стояло на якоре в гавани. Она почувствовала его присутствие и обернулась.

– Нравится?

– Очень.

Он посмотрел на ее обнаженное тело.

– И мне тоже…

Его руки оказались на ее грудях, лаская их.

– Давай вернемся в постель…

Его прикосновение заставило ее затрепетать. Он требовал такого, о чем ни один мужчина не смел просить, и он делал с ней такие вещи, которые не делал до него никто.

– Да, Майкл…

Они вернулись в спальню, и там она на мгновение вспомнила Адама Уорнера, а потом забыла обо всем, кроме того, что происходило с ней сейчас…

Она раньше не знала никого, подобного Майклу Моретти. Его атлетичное сухощавое и твердое тело становилось частью ее тела. Оно заражало ее своей неистовостью, неся на волне все возрастающего возбуждения, пока ей не хотелось кричать от дикой радости. Потом, после небольшого перерыва, Майкл начинал все снова, и Дженифер снова погружалась в экстаз, который становился почти непереносимым.

Сейчас он лежал на ней, глядя на ее пылающее лицо.

– Ты любишь это, бэби?

– Да.

В ее ответе был стыд, вызванный тем, насколько сильно он был ей нужен, нужна была близость с ним.

Она помнила первый раз…

В то утро он привез спасенного сына домой. Дженифер знала, что Фрэнк Джексон мертв, и что Майкл убил его. Стоявший перед ней мужчина спас для нее сына, убил для нее… И это вызвало в ней какое-то глубокое, первобытное чувство…

– Как я могу отблагодарить вас? – спросила она.

Моретти подошел к ней, обнял и поцеловал. Из-за привычной лояльности к Адаму Уорнеру она твердила себе, что этим поцелуем все кончится, но это было только начало… Она знала, что он собой представляет, но все расчеты не имели для него значения. Она перестала думать и дала волю своим эмоциям.

Они поднялись наверх, в ее спальню, и Дженифер говорила себе, что она платит ему за то, что он сделал для нее… А потом они очутились в постели, и она ощутила нечто необычное.

Адам Уорнер занимался с ней любовью, но Майкл Моретти обладал ею. Он наполнил каждый дюйм ее тела невиданными ею ранее ощущениями. У нее было такое чувство, что они занимаются любовью, окрашенной в яркие, полыхающие цвета, которые постоянно меняются, как в каком-то волшебном калейдоскопе. Он был то нежен и чувствителен, то груб и требователен, и этот переход приводил ее в неистовство. Он уходил от нее, дразня, заставляя ее мучиться от страсти, и когда она была на грани отчаяния, он возвращался назад.

Когда она не могла больше выдерживать это, она молила:

– Возьми меня! Возьми меня!

И его твердый орган опять и опять вторгался в нее, пока она не начинала стонать от удовольствия. Она больше не была женщиной, платящей долг. Она была рабой чего-то, неизвестного ей раньше. Майкл был с ней четыре часа, а когда он ушел, она знала, что жизнь ее изменилась.

Она лежала в постели, думая о том, что произошло, пытаясь осмыслить это. Как она могла, так сильно любя Адама, быть настолько захваченной Майклом Моретти? Фома Аквинский говорил, что когда вы заглянете в душу дьявола, то ничего не увидите там… Ей хотелось бы знать, справедливо ли это по отношению к любви? Она понимала, что отчасти ее поведение можно объяснить чувством глубокого одиночества. Она слишком долго жила с мужчиной, которого теперь не могла даже увидеть. Но она всегда любила Адама. Или это была память о любви? Она не была уверена в своих чувствах к Майклу Моретти. Благодарность? Конечно. Но это была всего лишь небольшая часть… Она знала, кто и что был Майкл Моретти. Он убил для нее, но он убивал и для других… Он убивал людей ради денег, ради власти, ради мести…

Как она могла почувствовать подобное к такому человеку? Как она могла разрешить ему заниматься с ней любовью, быть так взволнованной им? Что это за человек?

У нее не было ответа.

Вечерние газеты сообщили о пожаре в мотеле. В руинах были найдены останки неопознанного человека. Предполагался поджог.

После возвращения Джошуа она старалась окружить его максимальной заботой, опасаясь психической травмы, которую могли вызвать события минувшей ночи. Когда он проснулся, она приготовила и принесла ему в постель его любимую еду: горячие сосиски, сэндвич с ореховым маслом и имбирное пиво.

– Тебе надо было видеть, мам, – говорил Джошуа между укусами. – Он сумасшедший! – он поднял свои забинтованные руки. – Как ты думаешь, он действительно думал, что я Иисус Христос?

Она подавила дрожь.

– Я… я не знаю, дорогой…

– Зачем людям надо убивать других людей?

Мысли Дженифер вдруг вернулись к Майклу… Имеет ли она право осуждать его? Она не знала, какие страшные силы формировали его жизнь и превратили в то, кто он есть. Ей необходимо изучить его, чтобы узнать о нем все и понять его.

Джошуа спросил:

– Мне завтра идти в школу?

Она обняла его.

– Нет, милый! Мы оба останемся дома и будем с тобой играть. Мы…

Зазвонил телефон.

Это был Майкл.

– Как Джошуа?

– Хорошо. Спасибо тебе.

– А как ты себя чувствуешь?

У нее от смущения запершило в горле.

– О! Я прекрасно!

Он хохотнул.

– Отлично. Увидимся завтра за ленчем. «Донато» на Малбери-стрит. В двенадцать тридцать.

– Хорошо, Майкл.

Она произнесла эти слова и почувствовала, что назад дороги нет.

Метрдотель у «Донато» знал Майкла, и для него был зарезервирован лучший столик. Люди останавливались, чтобы поздороваться с ним. Она была удивлена его популярностью. Как ни странно, но он напоминал ей Адама Уорнера. Каждый из них по-своему был человеком власти.

Она начинала расспрашивать Майкла о его жизни, желая знать, что привело его к теперешнему положению.

Он прервал ее:

– Ты думаешь, тому виной моя семья или кто-то давил на меня?

– Да, Майкл, конечно.

Он рассмеялся.

– Я все жизнь боролся, чтобы получить то, что имею. И я люблю деньги. Я люблю власть. Я король, бэби, и мне нравиться быть королем!

Дженифер смотрела на него, пытаясь понять.