Рядом с костюмом висело несколько пар джинсов, теннисок, на одной из них было название любимой команды Джошуа.

Она стояла, потеряв ощущение времени, ее пальцы бесцельно перебирали одежду.

Рядом появилась миссис Маски.

– Как вы, миссис Паркер?

Дженифер вежливо ответила:

– Со мной все в порядке, миссис Маски.

– Я не могу вам чем-нибудь помочь?

– Нет, спасибо… Я собираюсь одеть Джошуа. Как вы считаете, что бы он предпочел?

Ее голос звучал оживленно, но глаза были мертвы. Миссис Маски взглянула в них и ей стало страшно.

– Почему бы вам не полежать, дорогая? Я вызову врача.

Руки Дженифер перебирали висящую в шкафу одежду. Она сняла бейсбольную форму.

– Я думаю, что это понравилось бы ему. Так… Что нам еще нужно?

Миссис Маски беспомощно смотрела, как она достала белье, носки и рубашку. Ему понадобятся эти вещи, потому что он уезжает на каникулы, на долгие каникулы…

– Вы думаете, ему будет достаточно тепло в этом?

Миссис Маски разразилась слезами.

– Пожалуйста, не надо, – взмолилась она. – Оставьте эти вещи, я позабочусь об этом.

Но Дженифер уже спускалась вниз, держа одежду в руках.

Тело находилось в морге. Они положили Джошуа на длинный стол, и это делало его маленькую фигурку еще меньше. Когда она вернулась с одеждой, хозяин бюро попытался поговорить с ней еще раз.

– Я говорил с доктором Моррисом. Мы оба считаем, что будет гораздо лучше, если вы оставите эти хлопоты нам. Мы привыкли к этому и…

Она улыбнулась.

– Уйдите.

Он глотнул и сказал:

– Хорошо, миссис Паркер.

Она подождала, пока он выйдет из комнаты, и подошла к сыну. Она посмотрела ему в лицо и сказала:

– Твоя мама собирается позаботится о тебе, дорогой. Ты сейчас наденешь свою бейсбольную форму. Тебе ведь нравилась она, да?

Она сняла простыню, посмотрела на его обнаженное тело и стала одевать его. Она хотела надеть трусы и отпрянула, почувствовав ледяной холод его плоти. Она была тверда, как мрамор. Дженифер попыталась убедить себя, что этот кусок холодной, безжизненной плоти не ее сын, что Джошуа где-то далеко, живой и теплый. Но не могла заставить себя поверить в это. На столе лежал ее сын. Тело Дженифер начало содрогаться. Ей казалось, что холод от тела Джошуа передается ей, проникает до мозга костей. Она закричала про себя: прекратите! прекратите! прекратите!!!

Несколько раз судорожно вздохнув и немного успокоившись, она вернулась к своему занятию, все время беседуя с сыном. Она натянула на него трусы, потом брюки, а когда она подняла его, чтобы одеть рубашку, его голова выскользнула и ударилась о стол. Дженифер вскрикнула.

– Извини, Джошуа, прости меня! – заплакала она.

Почти три часа ушло у нее на то, чтобы одеть его. Теперь он был одет в свою бейсбольную форму и любимую рубашку, белые носки и спортивные тапочки. Бейсбольная шапочка затеняла ему лицо, поэтому она положила ее ему на грудь со словами:

– Ты можешь взять ее с собой, дорогой.

Когда хозяин бюро вернулся, он увидел, что Дженифер стоит возле одетого сына, держит его за руку и говорит что-то.

Он подошел к ней и тихо сказал:

– Теперь мы позаботимся о нем.

Она в последний раз взглянула на сына.

– Пожалуйста, будьте осторожны с ним. Вы ведь знаете, что он повредил голову…

Похороны были скромными. Дженифер и миссис Маски были единственными свидетелями того, как белый гробик был опущен в могилу. Она подумала, что надо бы было сообщить Кену Бейли, ведь они очень любили друг друга… Но Кена больше не было в ее жизни.

Когда первая лопата упала на крышку гроба, миссис Маски сказала:

– Идемте, дорогая! Я провожу вас домой.

Дженифер вежливо ответила:

– Со мной все в порядке. Джошуа и я больше не нуждаемся в вас, миссис Маски. Я заплачу вам за год вперед и дам хорошие рекомендации. Джошуа и я благодарны вам за все.

Миссис Маски стояла и смотрела на Дженифер, а та повернулась и пошла прочь. Она шла прямо, как бы шагая по бесконечному узкому коридору.

В доме было тихо и мирно. Она поднялась в комнату сына, закрыла за собой дверь и легла на его кровать. Затем стала рассматривать принадлежавшие ему вещи, которые он любил. Весь мир был в этой комнате…

Ей нечего было сейчас делать, некуда было идти. Существовал только Джошуа. Она начала со дня его рождения, и воспоминания ожили в ней…

Время для нее не существовало. Время от времени она слышала телефонные звонки. Где-то в глубине дома однажды раздался стук у входной двери, но все эти звуки не имели для нее значения. Она никому не позволяла вмешиваться в их уединение, ее и сына. Она оставалась в комнате без еды и пищи, потеряв чувство времени, не имея представления, как долго она здесь лежит.

Прошло пять дней. Она услышала звонок, а потом удары в дверь дома, но она не обращала на это внимания. Кто бы то ни был, пусть он убирается и оставит ее одну. Уголком сознания она услышала звон разбитого стекла, а несколько мгновений спустя дверь в комнату Джошуа распахнулась, и на пороге возник Майкл Моретти. Он посмотрел на худую, со впалыми глазами женщину и смог лишь произнести:

– О, боже!

Ему пришлось приложить всю свою силу, чтобы вынести Дженифер из комнаты, так как она бешено сопротивлялась, молотя его кулаками и стараясь выцарапать глаза. Ник Вито ожидал внизу, и вдвоем им с трудом удалось усадить Дженифер в машину. Она не понимала, кто это и зачем эти люди здесь… Она только знала, что они хотят увезти ее от сына. Она пыталась сказать им, что если они это сделают, она умрет… Но у нее не хватило сил, чтобы продолжать сопротивление. Она уснула.

Когда Дженифер проснулась, она была в светлой чистой комнате с панорамным окном, из которого был прекрасный вид на горы и голубое озеро вдали. Сестра в белоснежном халате сидела на стуле возле кровати и читала журнал. Она увидела, что Дженифер открыла глаза.

– Где я? – спросил голос Дженифер, превозмогая боль в горле.

– Вы среди друзей, миссис Паркер. Вас привез сюда мистер Моретти. Он очень беспокоится о вас и будет рад узнать, что вы очнулись.

Сестра вышла из комнаты. Дженифер лежала, стараясь ни о чем не думать. Но воспоминания стали возвращаться, и негде было спрятаться от них, некуда было бежать… Она осознала, что пыталась совершить самоубийство, не имея достаточно храбрости, чтобы действительно сделать это. Она просто хотела умереть и ждала, пока это случится само по себе…

Майкл спас ее. В этом была своя ирония. Не Адам, а Майкл… Но было бы нечестно обвинять Адама. Она скрыла от него правду, не сказала ему о сыне, который родился, а теперь мертв… Джошуа мертв… Сейчас она понимала это. Боль была глубокой и истязающей, и она знала, что эта боль останется с ней на всю жизнь. Но она могла уже переносить ее. Она должна перенести ее. В этом была справедливость, в этом была ее плата.

Она услышала шаги и увидела входящего Майкла Моретти. Он очень переживал, когда она исчезла. Он почти потерял рассудок из-за страха, что с ней что-то случилось.

Он подошел к кровати и посмотрел на нее.

– Почему ты не сказала мне?

Он присел на край кровати.

Она взяла его руку.

– Спасибо, что ты привез меня сюда. Я, кажется, была немного не в себе…

– Да.

– Как давно я здесь?

– Четыре дня. Тебя подкармливали уколами.

Она кивнула, и даже это небольшое движение потребовало от нее огромных усилий. Она чувствовала сильную слабость.

– Завтрак сейчас принесут. Будешь поправляться.

– Я не голодна. Я не думаю, что когда-нибудь смогу есть…

– Ты будешь есть.

И к ее удивлению, Майкл оказался прав! Когда сестра принесла на подносе вареные всмятку яйца, тосты и чай, у нее проснулся аппетит.

Он смотрел, как она ест, а когда она закончила, он сказал:

– Мне нужно возвращаться в Нью-Йорк, чтобы кое-что сделать. Я вернусь через пару дней.

Он наклонился и нежно поцеловал ее.

– Увидимся в пятницу, – он медленно провел пальцами по ее лицу. – Я хочу, чтобы ты поправилась. Слышишь?