Тут Питер Эванс проснулся уже окончательно. И навострил уши. Даже приподнял голову с подушки, чтоб лучше слышать.

С ним согласен…

На самом деле… Резолюшн-Бей… Гареда…

Как далеко?..

…тысячах миль…

…время распространения… тринадцать часов…

Время распространения? Эванс удивился. О чем это, черт побери, они толкуют? Он соскочил с импровизированного ложа и решительно зашагал в хвостовой отсек.

– Нет, – ответил Эванс, – спал я не слишком хорошо. И еще считаю, вы должны, просто обязаны объяснить мне кое-что. – Что именно? – Ну, во-первых, что там с этими снимками со спутника.

– Знаете, тогда на станции в присутствии посторонних мне не слишком хотелось распространяться на эту тему, – ответил Кеннер. – Ну и преуменьшать ваш энтузиазм тоже как-то не очень хотелось.

Эванс подошел к столику, налил себе чашку кофе.

– Понял. Так что же все-таки изображено на этих снимках?

Санджонг развернул ноутбук так, чтобы Эвансу был виден экран монитора.

– Не обижайтесь. И потом, у вас нет никаких причин подозревать нас в неуважении. Те снимки были негативами. Негативы вообще используются чаще, чем вы думаете. Для усиления контрастности изображения.

– Негативы…

– Да. И то, что выглядело черными скалами, на самом деле белое. Это облака.

Эванс вздохнул.

– Ну а темные пятна – это земля?

– Остров под названием Гареда в южной части Соломоновых островов.

– И находятся они…

– Недалеко от побережья Новой Гвинеи. К северу от Австралии.

– Стало быть, остров этот находится в южной части Тихого океана, – задумчиво протянул Эванс. – А у того парня в Антарктиде был снимок какого-то тихоокеанского острова.

– Верно.

– И тогда слово «СКОРПИОН» в подписи под снимком означает…

– Мы пока этого не знаем, – сказал Санджонг. – На картах это место обозначено под названием Резолюшн-Бей. Возможно, существует и местное название. Скорпион-Бей.

– И что они там затевают?

– И этого тоже мы не знаем, – хмуро произнес Кеннер.

– Я слышал, вы говорили о каком-то времени распространения. Распространения чего?

– Вы не расслышали, – сказал Кеннер. – Я говорил о времени распознавания. Или, если вам угодно, опознания.

– Опознания? – удивился Эванс.

– Да. Мы надеялись, что можно установить личность хотя бы одного из той троицы, что побывала в Антарктиде, поскольку имеются вполне приличные фотографии. Мы точно знаем, что сняты на них именно эти трое, поскольку сотрудники станции их видели. Но тут, боюсь, нам не повезло.

Санджонг объяснил, что они разослали фотографии Брюстера и двух его студентов-выпускников по нескольким базам данных в Вашингтоне, где их прогнали через специальные компьютеры и сравнили с имеющимися в базе снимками людей с криминальным прошлым. Иногда везет. И компьютер находит нужного человека. Но на этот раз ничего не получилось, опознать не удалось.

Прошло вот уже несколько часов, и никакого результата. Так что тут нам не повезло.

– Чего и следовало ожидать, – заметил Кеннер. – Да, – кивнул Санджонг. – Как мы и предполагали.

– И все потому, что у этой троицы не было криминального прошлого? – спросил Эванс.

– Нет. Они много раз фигурировали в различных сводках данных.

– Тогда почему же не получилось?

– Потому, – ответил Кеннер, – что идет война с применением новых компьютерных технологий. И пока что мы проигрываем эту войну.

В средствах массовой информации – объяснял Кеннер – Либеральный экологический фронт, или ЛЭФ, обычно называют свободной ассоциацией эко-террористов, действующих небольшими группами по собственной инициативе и довольно примитивно выражающих свой протест. Они разбивали витрины, дорогие автомобили на стоянках, устраивали поджоги.

Но на деле все обстояло сложней. Пока что полиции удалось арестовать всего одного члена ЛЭФ, двадцатидевятилетнего студента выпускника Калифорнийского университета из Санта-Круз. Его застигли на месте преступления в Эль-Сегундо, он пробрался на танкер, перевозивший нефть, и начал крушить там все подряд. Все связи с группой он категорически отрицал и говорил, что действовал в одиночку.

Однако полицию насторожило одно обстоятельство. На лбу этот парень носил специальную наклейку, менявшую форму черепа, отчего брови резко выступали вперед. У него также оказались накладные уши. Не слишком искусная маскировка. Но она говорила о том, что, возможно, ему известно о специальной компьютерной программе по идентифицированию личности.

В число этих программ входила и такая, которая могла проследить прошлые изменения во внешности, особенно в том, что касалось волосяного покрова – париков, накладных усов и бород, поскольку это был самый простой способ изменения внешности. Были также программы, помогающие выявить возрастные изменения, такие, как, к примеру, утяжеление черт лица, образование пролысин и так далее.

А вот уши у человека не менялись. Форма лба тоже не подлежала изменениям. Поэтому все программы были прежде всего нацелены на четкую обрисовку формы ушей и лба. Стоило изменить эти характерные и неизменные черты, и соответствующей «пары» компьютеру уже не выявить.

И парень из Санта-Круз знал это. Он знал: стоит приблизиться к причалу, где стоит танкер, и его зафиксируют видеокамеры наблюдения. И изменил свою внешность таким образом, чтобы компьютер не смог идентифицировать его личность.

Очевидно, нечто подобное проделали с собой и те три экстремиста со станции Веддела. И вообще, задуманный ими теракт был подготовлен с использованием высоких технологий. Планировался загодя и наверняка стоил целую кучу денег. И, безусловно, у этой троицы имеется поддержка на самом высоком уровне, поскольку при них были надежные документы, подтверждающие их научные должности, а на коробках с грузом стояла университетская маркировка. Они сумели обзавестись фальшивыми сайтами, позаботились о дюжине других деталей, необходимых для совершения этого террористического акта. И никакого примитива в самом их плане и действиях не наблюдалось.

– Они бы непременно преуспели, – заметил Кеннер, – если б не список, который Джорджу Мортону удалось заполучить незадолго до своей смерти.

Все эти факты говорят о том, что если прежде ЛЭФ и был свободной ассоциацией любителей, то теперь таковой уже не является. Теперь это была высокоорганизованная и разветвленная сеть. И члены ее имеют свободный доступ к самым разнообразным средствам связи, могут пользоваться электронной почтой, сотовыми телефонами, радиопередатчиками и текстовыми посланиями и оставаться при этом неуловимыми. Правительства всех стран мира уже давно обеспокоены этим фактом и решают, как лучше бороться с такой сетью. В связи с этим и возникло новое понятие – «сетевая война».

В течение довольно долгого времени концепция сетевой войны оставалась чисто теоретической – продолжал Кеннер, – первые разработки велись «Рэнд»[13], даже военные тогда не слишком интересовались этой проблемой. Само понятие – сетевой враг, террорист, даже преступник – было слишком неопределенным.

Но именно неопределенность или кажущаяся аморфность этой сети делала ее столь опасной и практически неуязвимой. Внедриться в нее было невозможно. Подслушать что-либо тоже нельзя, разве что по чистой случайности. Определение географического местонахождения тоже оказалось невозможным, потому что они никогда не сидели на одном месте. Фактически сеть представляла собой совершенно новый тип противника, и, чтобы сражаться с ним и победить, нужны были столь же новые технологии.

– Военные этого тогда просто не поняли, – сказал Кеннер. – Но нравится вам это или нет, а теперь нам приходится участвовать в сетевой войне.