– Понимаю, – по-прежнему невозмутимо заметил Хенли. – Но вы забываете о конференции.

– О господи, эта конференция! – презрительно поморщился Дрейк. – Эти задницы даже нормальные постеры не могут нарисовать! А Бендикс, лучший наш спикер, так у него, видите ли, семейные проблемы. Жена проходит химиотерапию. Должен был выступить Гордон, но у него судебная тяжба, связанная с какими-то там исследованиями… Вроде бы данные оказались поддельными и…

– Все это мелочи, Николас, – сказал Хенли. – Я бы попросил вас обрисовать проблему в целом, чтобы можно было представить цельную картину и…

Тут зазвонил телефон. Подошел Дрейк, молча выслушал какое-то сообщение. Затем прикрыл микрофон ладонью и обратился к Хенли:

– Давайте продолжим чуть позже, Джон. У меня возникло одно срочное дело.

Хенли поднялся и вышел. На этом запись закончилась. Экран погас.

Эванс тупо смотрел на черный экран. Возникло такое ощущение, будто он заболевает. Голова кружилась, к горлу подкатывала тошнота. В желудке противно ныло. Он держал в руке пульт управления, но на кнопку не нажимал.

Прошло несколько секунд. Он глубоко вздохнул и подумал: то, что он только что видел, не является таким уж сюрпризом. Ну, разве что Дрейк разоткровенничался больше чем обычно, в частной беседе это присуще большинству людей. И, безусловно, отчаивался, поскольку не удавалось собрать денег. Его угнетенное состояние вполне объяснимо. С самого начала его фонду предстояло побороть апатию самых широких слоев общества. Лишь немногие люди способны мыслить и действовать с учетом перспективы. Общество просто не замечает медленного разрушения окружающей среды. И в данной ситуации это страшно трудная задача – мобилизовать общество на защиту его же интересов.

Борьба еще далеко не закончена. На самом деле она только начинается.

Возможно, это правда, что не удается собрать достаточно денег на борьбу с глобальным потеплением. И Николасу Дрейку больно видеть, что все его усилия идут прахом.

Правда и то, что экологические организации распоряжаются совсем небольшими суммами. Сорок четыре миллиона на НФПР, примерно та же сумма НЦИК, от силы пятьдесят – на Сьерра-клуб. Самыми большими суммами распоряжалось Общество охраны природы: им перепадало в год примерно три четверти миллиарда. Но в какое сравнение могут идти все эти суммы с десятками и сотнями миллиардов долларов, которыми ворочают крупные промышленные корпорации? Примерно такое же соотношение сил, как между Давидом и Голиафом. И Дрейк выступал тут в роли Давида. Как он сам любил говорить при каждом удобном случае.

Эванс взглянул на часы. Как бы там ни было, а пришло время встретиться с Дрейком.

Он вынул кассету из видеомагнитофона. Сунул ее в карман и вышел из дома. И на всем пути прикидывал в уме, что скажет Дрейку. Повторял каждую фразу по несколько раз, оттачивал и полировал, доводил до совершенства. И понимал, что действовать придется крайне осторожно, поскольку все, что он должен был сказать по наущению Кеннера, было ложью.

– О, Питер, Питер! – Николас Дрейк тепло пожал ему руку. – Страшно рад тебя видеть. Совсем пропал. Уезжал куда-то?

– Да.

– Но о моей просьбе, надеюсь, не забыл?

– Нет, Ник.

– Да ты присаживайся.

Эванс уселся напротив Дрейка. Тот занял место за письменным столом.

– Ну, выкладывай.

– Мне удалось выяснить происхождение этой поправки в договоре.

– Неужели?

– Да. Вы были правы. Джорджу подкинул эту идею один адвокат.

– Так и знал! Кто же?

– Со стороны, не из нашей фирмы. – Эванс тщательно подбирал каждое слово, старался следовать всем инструкциям Кеннера.

– Но кто именно?

– К сожалению, Ник, остались только бумаги. Проект договора, пункты, подлежащие правке, подчеркнутые красным, на полях пометки Джорджа, сделанные от руки.

– Черт… И когда это они затеяли?

– Полгода тому назад.

– Полгода!..

– Очевидно, уже тогда Джордж озаботился… положением дел. В группах, которые он поддерживал.

– Мне он ничего не говорил.

– Мне тоже, – сказал Эванс. – Нанял себе юриста со стороны.

– Хотелось бы мне видеть эти документы, – заметил Дрейк.

Эванс покачал головой:

– Стряпчий ни за что не разрешит.

– Но ведь Джорджа больше нет.

– Закон о неразглашении действует и после смерти. Смотри «Свидлер и Берлин против Соединенных Штатов».

– Да чушь все это, Питер, сам прекрасно знаешь.

Эванс пожал плечами:

– Но этот его юрист играет строго по правилам, я к без того уже переступил грань дозволенного, рассказав вам так много.

Дрейк нервно забарабанил пальцами по столу. – Вот что, Питер. На проведение тяжбы вануату срочно нужны деньги.

– А я слышал, что иск могут и не подать, – парировал Эванс.

– Ерунда.

– Потому как научные данные не подтверждают повышения уровня воды в Тихоокеанском бассейне.

– Я бы на твоем месте не стал верить всем слухам подряд, – заметил Дрейк. – К ним всегда надо подходить с осторожностью. Где и от кого ты это слышал? Это наверняка умышленная дезинформация от промышленных групп. И тот факт, что уровень моря повышается, не подлежит никакому сомнению. Научно доказанный факт, причем уже довольно давно. И мы до сих пор получаем подтверждения. Да что там далеко ходить, буквально на днях я видел спутниковые измерения уровня моря, сделаны они новейшим и современнейшим способом. Только за прошлый год спутники зарегистрировали повышение на несколько миллиметров.

– Эти данные опубликованы? – спросил Эванс.

– Сразу и не припомнишь, – ответил Дрейк и как-то странно покосился на него. – Кажется, было в одном из отчетов по брифингу, что мне присылают.

Эванс не собирался спрашивать его об этом, как-то само собой вырвалось. И еще он тут же понял, что задал вопрос весьма скептическим тоном. А потому неудивительно, что Дрейк окинул его таким странным взглядом.

– Я не имел в виду ничего такого, – торопливо заметил Эванс. – Просто что-то слышал на эту тему и…

– И захотел добраться до самой сути, – многозначительно кивнул Дрейк. – Что ж, вполне естественно, Питер. Я рад, что ты привлек мое внимание к этой проблеме. Свяжусь с Хенли и выясню, откуда все это пошло. Нет уж, воистину битве этой нет конца и быть не может. Сам знаешь, какие неандертальцы засели в Институте конкуренции предприятий, в фонде Гувера и институте Маршала. Сам понимаешь, с кем приходится иметь дело. А чего стоят группы, финансируемые радикалами правого крыла и тупоголовыми фундаменталистами. И, увы, у всех у них в распоряжении просто огромные деньги.

– Да, понимаю… – протянул Эванс. И поднялся, собравшись уходить. – Могу быть чем-нибудь еще полезен?

– Скажу тебе честно, – произнес Дрейк. – Меня страшно угнетает нынешняя ситуация. Неужели мы должны вернуться к жалким пятидесяти тысячам в неделю?

– Думаю, что в данных обстоятельствах другого выбора просто нет.

– Тогда придется смириться, – вздохнул Дрейк. – Кстати, подготовка к подаче иска идет полным ходом. Но я вынужден целиком сосредоточиться на конференции.

– Да, конечно. Когда она начинается?

– В среду, – ответил Дрейк. – Осталось всего четыре дня. А теперь прости, но у меня…

– Да, да, разумеется, – торопливо произнес Эванс. И вышел из кабинета, оставив свой мобильный телефон на маленьком боковом столике.

Эванс спустился по лестнице на первый этаж, и только там вдруг понял, что Дрейк почему-то не спросил его о швах на голове. Все остальные, с кем он виделся сегодня, непременно спрашивали и комментировали этот факт. Все, кроме Дрейка.

Да, понятно, Дрейк слишком занят, мысли его целиком сосредоточены на предстоящей конференции. Прямо перед Эвансом находился нижний конференц-зал, там кипела бурная деятельность. На стене был вывешен лозунг: «РЕЗКОЕ ИЗМЕНЕНИЕ КЛИМАТА ВЕДЕТ К КАТАСТРОФЕ». Два десятка молодых людей столпились вокруг большого стола, на котором стоял макет здания НФПР с примыкающей к нему автостоянкой. Эванс задержался на несколько секунд посмотреть.