Парень замер было, попытавшись напугать меня агрессивным выражением лица, но стушевался. Отвернулся.

— Пять минут, — сказал он, глядя в сторону, показал пять пальцев и ушёл.

— Дальше, — сказал я Наташе. — Ты вышла. И?

— И меня погрузили в машину, — сказала она. — Я поняла, что что-то не так, когда на голову мне надели мешок.

Я прикусил нижнюю губу, чтобы не засмеяться. Да уж, впечатлений девочка, конечно, вынесла море. А ведь это — даже не верхушка айсберга. Это — так, смех один. Для того, чтобы напугать до усёру гражданина, существовал огромный арсенал методов. Не то чтобы я этим гордился, но применять некоторые из них приходилось. Трюк с мешком на голове знал хорошо.

— В багажник сунули? — предположил я.

— Нет. Я так сидела на сиденье. Мне надели наручники. Всю дорогу грохотала музыка — видимо, чтобы я не слышала ничего, что могло бы навести меня на мысли… Господи, да у меня вообще никаких мыслей не было! Я три дня проторчала в вонючем околотке среди китаянок лёгкого поведения, которые то и дело вцеплялись друг дружке в волосы и визжали, как поросята. Меня сто раз таскали на допросы, я не чувствовала себя человеком совершенно! И вот я вышла, только успела открыть пакет с конфискованными вещами, включить мобильник, как его у меня отобрали и сломали пополам. Сказали, что он мне не понадобится.

— Дальше? — вздохнул я, справившись с приступом ностальгии. — Тебя куда-то увезли. Что потом?

— Потом долго шли. Куда-то в гору. В какой-то момент меня вдруг подняли и забросили на плечо — не знаю, кто, но подозреваю, что Фанг. Я не чувствовала, чтобы он шёл. Ветер свистел… Как будто мы поднимались на платформе лифта.

— Он летел, — сказал я. И когда Наташа вытаращила на меня глаза, не удержался, задал вопрос, который меня давно подспудно интересовал: — В России нет избранных духами? Никогда не слышала?

Наташа покачала головой.

— А кланы?

— Н-нет. Насколько мне известно, — это она произнесла с сарказмом, будто говорила о прописных истинах, — клановая система сложилась только в Китае и в Японии. Ну, если имеет смысл говорить о Японии отдельно. Это ведь, по сути, китайская колония.

Ну что ж… В мои годы ещё можно выучить новую мировую историю. Старую, похоже, придётся забыть. Япония — колония Китая. Мило.

— Ясно. Итак, Фанг тебя куда-то перенёс. Что дальше?

А ведь она сейчас расскажет о его убежище. Она была там. Там, где этот выродок прячется от меня. Там, откуда он сейчас дирижирует этим зомби-апокалипсисом китайского масштаба.

Мысль заставила меня почувствовать жар. Ладонь, сжимающая трубку, вспотела, и я поменял руку. Коротковатый провод натянулся у меня под подбородком, напомнив, как меня пытались удушить струной. Аккурат перед появлением Юшенга.

— Мешок с меня сняли в доме. Ничего не могу сказать о нём. Просто какая-то халупа. Было темно, ставни закрыты. И никакой обстановки, только стул. Единственная лампа била в глаза.

— Ну само собой, — вырвалось у меня. — Было бы странно, если бы он устроил тебе экскурсию.

— Там он и объяснил мне всё, что от меня требуется, — не реагируя на мои слова, продолжила Наташа. — Он говорил со мной три дня подряд. Держал меня взаперти. И это было похуже, чем в тюрьме.

— Он тебя ломал, — сказал я. — Наручниками к батарее. Голодовка. Пить не давал. Так?

— Условно. Батареи там не было, меня приковали к столбу. Руки за спиной. Я сидела на полу. Мне… не хочется вспоминать все подробности.

— Ничего, у меня хорошее воображение. И память…

Даже воображения не требовалось, ведь я сам пережил нечто подобное, когда попался в лапы Кузнецова. Но мне этот опыт обошёлся куда дороже.

— Я всё поняла правильно, — понизила голос Наташа. — Поняла, что он — господь, мать его, бог. А я — жалкий червяк. И если я хочу сохранить свою жалкую червячью жизнь, надо делать то, что…

— Стой, — перебил я, осенённый догадкой. — Ты… Он колол тебе наркотики, так?

Наташа опустила взгляд.

— А с чем ты попалась изначально?

— С травкой. Но я была не одна такая! У кого-то нашли колёса, у кого-то кокс… Сложилось впечатление, будто нас оформили оптом, не особо разбираясь.

Я постарался засунуть подальше сочувствие к ней. Как можно дальше. Лишнее, ненужное чувство, которое не принесёт ничего, кроме боли. Я — не Иисус Христос. Мне такого не надо.

— Время, — сказал надзиратель, остановившись за спиной Наташи.

Именно остановился, будто разрешения спрашивал. Новичок, что ли?

— Ещё минуту, — сказал я.

— Время! — повысил он голос.

Я снова встретился с ним взглядом и сказал громче:

— Ещё. Минуту.

«Свободен», — чуть не сорвалось с языка.

Поколебавшись, надзиратель удалился. Я заметил улыбку на растрескавшихся губах Наташи. Кажется, ей понравилась эта сценка. Несмотря на то, что отдуваться придётся ей. Это ведь её посрамлённый вертухай поведёт обратно, к месту отбывания наказания.

— Когда меня вернули обратно — тот же мешок, тот же полёт, та же поездка под музыку — я далеко не сразу отошла. Уже после нашей с тобой первой встречи я осознала кое-что, что сначала показалось мне полным бредом. Да это и был полный бред! Но потом, когда я записала первый диск, поняла, что здравое зерно в этом есть. Фанг очень старался не дать мне никаких сведений о себе. Даже его имя я узнала потом, случайно. Другая история, не важно. — Наташа торопилась. — Но сам факт того, что он просил диски, говорил о том, что он, мягко скажем, не дружит с прогрессом. И телефон у него — я видела — был древний, кнопочный.

У Кузнецова тоже была кнопочная звонилка, это я хорошо помнил. И компьютер… Кто-то однажды пошутил, что на таком же изучал в школе информатику. Кузнецов не любил перемен, не любил прогресса, это Наташа срисовала совершенно верно.

— Он отобрал и даже сломал мой смартфон, — сказала Наташа. — Но, выйдя из отделения, я успела сделать ещё кое-что.

— Время! — Надзиратель вернулся и, на этот раз не глядя на меня, двинулся к Наташе.

— Я надела часы, — затараторила она. — Смарт-часы с фитнес-трекером. Понимаешь? Он не обратил на них внимания, а они были со мной всё время. Заряда хватает почти на неделю, они сели только когда я переехала в новый дом. Я не заряжала, не включала их. Они до сих пор там.

— Трубку! — рявкнул надзиратель.

— Где? — крикнул я ещё громче. Парень вздрогнул, подарив нам ещё секунду.

— В ванной, — сказала Наташа. — Над…

Надзиратель вырвал трубку у неё из рук и с грохотом обрушил на рычаг.

— Где?! — крикнул я, вскочив с места.

Надзиратель выкручивал ей руки, Наташа вскрикнула от боли. Дебил надел на неё наручники и, видимо, защемил кожу.

Я, скрипя зубами от бессилия, смотрел, как он её уводит. Но Наташа успела обернуться и крикнуть:

— Решётка!

— Да-да, за решётку, сука, — подхватил надзиратель и вытолкал её прочь.

— Решётка, — повторил я. — Решётка…

Все домики в нашем посёлке были в той или иной степени типовыми. Я вызвал в памяти нашу ванную комнату.

— Твою мать…

Из здания вышел быстрым шагом. По территории бежал. А запрыгнув в машину, рявкнул на ухо задремавшему Джиану:

— Жми домой, что есть дури! Штрафы оплачу!

Куда я так торопился — сам бы не мог сказать. Наверное, меня просто обуял приступ паранойи. Ведь если то, о чём рассказала Наташа — правда, то у меня наконец-то появится волшебная нить Ариадны, которая приведёт в логово Минотавра.

Но что если слова Наташи слышал тот надзиратель? Что если он — человек Кианга? Что если он уже отзвонился начальству, и Кианг принимает меры? Что если новые жильцы того дома — тоже подосланные им шпионы?

И где-то далеко-далеко, в самой глубине сознания билась одна мысль. Робкая, нерешительная на фоне той бури, что металась у меня в голове.

Почему же Кианг велел следить за Ниу? Почему — Ниу? Кто она для него? Чего он хотел? Завербовать её в перспективе? А может, всё-таки планировал убить, чтобы сделать мне больно?