— Может, и так. Но мы — одно целое. И мы с Юном не настолько сильны, как ты.

Будто иллюстрируя её слова, на две ступеньки выше образовался Юн. Он тяжело опустился на колени, меч зазвенел, скатившись вниз. За ним тоже оставался след из алых капель. Юн закрыл лицо руками. Его трясло.

— Иди к нему, — сказал я. — Давай, из меня сейчас утешитель хреновый. Могу только палкой отходить как следует. А ему это вряд ли поможет.

— Но я…

— Дэйю. — Я переместил свою руку поверх её. — Если ты искала хорошего момента — это он. Сейчас. А не когда и если мы победим.

Когда Дэйю отошла, я встал во весь рост, повернулся спиной к воротам и к этим двоим. Посмотрел вниз. Как будто бы на весь путь, пройденный мною в двух мирах, за две жизни. Долгий и извилистый.

Я настиг зверя. Осталось посмотреть ему в глаза и поверить, что я — это не он. Искренне поверить. И тогда один из нас получит право и возможность умереть.

— В любом случае это закончится, — уронил я на ветер негромкие слова. — Сегодня. Сейчас. Вот он, миг, ради которого ты жил и лил кровь, Лей Ченг. Леонид Громов. Ты знал, что радости он тебе не принесёт.

— Где, в конце-то концов, Юшенг? — раздражённым голосом спросила Дэйю.

После того, как она приоткрыла частичку души Юну, её трясло. Ей нужно было доказать самой себе, что она по-прежнему — боец, оружие, не знающее промаха. Я её понимал — тяжело это, признать собственную слабость.

Всегда рядом, прыткая девчонка. Думает о тебе неусыпно.

На этот раз приёмником сигнала выступили мы все, голос Юшенга донёсся не только до моей головы. Дэйю дёрнулась и завертела головой. Юшенг рассмеялся.

Нас всё больше. Мы всё сильнее. Вы верите в чудеса, дети? Старый добрый Юшенг — верит. Всем своим чистым и непорочным сердцем.

— Толку от него не добьёшься, — сказал Юн, пряча от меня взгляд. — Давайте уже войдём. И посмотрим на месте, что там…

— Толковый план, — вздохнул я. — У кого-нибудь есть предпочтения по слому ворот? Может быть, какая-нибудь запылившаяся в чулане техника, которую не было случая опробовать в деле?

Юн промолчал, Дэйю косо посмотрела на меня. Я пожал плечами. Юшенг, похоже, заразил меня своей страстью нести весёлую пургу в любой ситуации. Вернее даже так: чем хуже ситуация, тем веселее пурга.

— Ладно. Дэйю, ты не окажешь мне честь? — Я протянул ей руку.

Кивнув без тени улыбки, Дэйю подошла и взяла меня за руку. Техника, уже известная и раскрытая, активировалась легко.

Удар Щитом

Я выставил перед собой Великую Стену, ведь я был защитником. Убийца-Дэйю нанесла удар. «Щит» полетел вперёд и вверх, наращивая скорость. В этот раз техника сработала немного иначе, чем во время перестрелки на мосту, но я именно этого и ждал.

Широченный пласт заряженного непостижимыми энергиями воздуха ударил в ворота. Глухой рокот прокатился по вершинам гор и умер.

— Ещё раз? — спросила Дэйю.

Удар дался нелегко, повторять наудачу не хотелось.

— Погоди, — сказал я, подняв палец.

И будто вселенная только и ждала этого жеста. Высокие мощные ворота исчертили желто-красные трещины. Зародился новый звук — писк, с каждым мигом становившийся всё выше и выше, режущий слух и, наконец, исчезающий там, где расслышать его уже было невозможно.

Дэйю вскинула ладони к ушам. Я где-то читал или слышал, что женщины способны воспринимать более высокие частоты, чем мужчины.

Всё оборвалось неожиданно — диким грохотом, с которым ворота разлетелись на куски. Но не было взрывной волны — мы стали свидетелями чего-то принципиально иного. Радиус разлёта обломков не превышал пяти метров.

— Идём. — Я опустил руку и первым шагнул вперёд, туда, где над расколовшимися воротами ещё курился дым пополам с пылью.

Нас ждали. За воротами я видел троих, вооружённых мечами. Раньше я их не встречал, но — узнал. По одним лишь статичным позам узнал самое главное: это были те же самые зомби Кианга.

— Мой посередине, — бросил я своим, перепрыгнув через разбитые ворота.

Первой задачу осознала Дэйю. Как будто красный вихрь пронёсся мимо меня слева. Один из парней, тот, что стоял сбоку, дёрнулся, но успел лишь отразить удар меча, летящего ему в глотку.

Почти успел.

Лезвие скользнуло у него под подбородком, и я услышал сдавленный вскрик. Юн обошёл меня справа. Он подпрыгнул без всяких техник метра на полтора в высоту и, падая, ударил воздух сверху вниз. Лазоревая волна пошла от его руки, будто передавая дрожь по воздуху. Человек, стоявший справа от моей цели, попытался заслониться мечом — и, похоже, напрасно. Меч был прямым, обоюдоострым. Волной его швырнуло назад, и лезвие вгрызлось в ключицу. Человек с криком покатился назад по каменным плитам монастырского атриума.

Печать Смерти

Я начертал в воздухе узор. Выбранный мной враг присел, готовясь уходить от неторопливо летящей на него печати. Я улыбнулся ему.

Паук

Ветер свистит в ушах.

Длинная Рука

Я бил, пока внизу, подо мной, ещё сияла, не трогаясь с места, печать. Жёлтый луч ударил замешкавшегося зомби в голову, и она лопнула, брызнув кровью во все стороны.

Я мягко приземлился на прежнее место, снял технику Печати Смерти. Юн и Дэйю, одновременно прикончив своих противников, отступили мне за спину.

— Закончились расходники? — крикнул я, и эхо разнесло мой крик далеко по сторонам. — Как насчёт показаться лично, Кианг?

Секунду было тихо, а потом раздались издевательские хлопки в ладоши. Я повернул голову.

От входа в монастырь ко мне приближалась фигура.

Я глубоко вдохнул и затаил дыхание.

Вот он. Я чувствую эти волны невероятной силы, исходящие от него. Зверь загнан в угол. Он оскалил зубы. Зверь и охотник друг против друга.

Началось.

— И снова здравствуй, Лей.

Я отчего-то ожидал, что Кианг опять предстанет в том виде, в котором показывался нам с Дэйю на заводе — человек неопределённого возраста в шляпе, шарфе и бесформенном пальто. Но напротив меня стоял… пожалуй, его можно было бы сравнить с Кузнецовым. Не с тем, что отдал приказ о моём убийстве, а с тем Кузнецовым, под начало которого я когда-то пришёл служить. С тем, в чей отдел мечтал попасть ещё с академии. О котором в этой самой академии ходили настоящие легенды. Тогда ему было примерно столько же лет, сколько сейчас мне-настоящему — около сорока. Тогда он ещё не ушёл из оперов, работал в поле наравне с нами.

Я не помнил, что случилось с моим родным отцом, при попытках вспомнить неизменно начинала раскалываться голова. Возможно, он принимал в моём воспитании столь деятельное участие, что попросту не застрял в памяти. А может, родители развелись, или вовсе никогда не состояли в браке. И если не отцом, то уж точно человеком, который меня воспитал, я привык считать Кузнецова. Не того, кто долго убеждал меня перейти на свою сторону, а в итоге приказал сбросить на крышу поезда — того, кто стоял передо мной сейчас.

Это был не европеец, китаец, и походить на Кузнецова лицом он никак не мог. Но всё же это был он.

Такое же крепкое, поджарое тело зрелого мужчины, находящегося на пике физической формы — у меня не было сомнений в том, что восемнадцатилетнего Лея Ченга этот человек без всяких техник раздавит одной левой. Такой же низкий, спокойный голос. Он был даже одет в подобие формы, которую носил больше тридцати лет — без знаков различия, но очень похожую. И взгляд… Мне показалось, что вместо узких тёмных глаз незнакомого китайца на меня смотрят прозрачные глаза Кузнецова, внимательные и понимающие.

— Уже здоровались, — сказал я.

Кианг улыбнулся.

— То есть, повторно пожелать мне здравия ты не хочешь?

— Боюсь, что незачем. Я пришёл тебя убить.

Кианг искренне, от души рассмеялся.

— Это будет непросто, Лей.

— Что поделать. Тем слаще окажется победа.

— Ты так в ней уверен?