— Я еще слишком молода, чтобы заводить детей, - продолжаю гнуть свое. – Не раньше тридцати точно.

— Шесть лет? – быстро считает она и переспрашивает. – Ты собираешься ждать еще шесть лет?

— Или больше, если к тому времени не почувствую потребность стать матерью.

У меня много тараканов и заморочек, в особенности на тему ответственности. Я не отношусь к тем людям, которые считают детей обузой, от которой в жизни нет никаких радостей, а только хлопоты и постоянная нехватка личного времени. Но я не хочу становиться матерью ребенка, чей отец каждую ночь будет возвращаться насквозь пропахший клубными проститутками.

Я хочу развод.

С частью, в последний момент успеваю до крови прикусить язык и молча проглотить внезапное озарение.

— Эвелина, солнышко, я не понимаю… - бормочет свекровь, но на этот раз инициативу перехватывает Юра.

— У нее просто плохое настроение, мам. До сих пор не может поверить, что острова остались где-то там, так не хотела уезжать.

Сгребает меня к своему боку, и ладонью почти до боли сжимает бедро. Даже если бы я захотела устроить скандал и вырваться, у меня все равно ничего бы не вышло. Но я не хочу, потому что семейным драмам не место среди досужих зрителей.

Юра не дает матери опомниться и продолжить допрос – просто ведет меня к двери, хоть скорее несет кулем, потому что я пару раз отчетливо чувствую, как хватаю ступнями воздух, а не пол. Муж отпускает меня только на крыльце, и я практически сразу отступаю на несколько шагов, но налетаю на кого-то спиной.

В ноздри оглушающе бьет запах апельсинов. Такой сильный, что на миг земля уходит из-под ног.

Я знаю, кто стоит сзади. Знаю, чья рука спасает меня от падения, и чья ладонь твердо ложится на живот.

— Нужно быть осторожнее, - холодно говорит Руслан.

Чтобы повернуть голову, уходит несколько жизней.

Я уже твердо стою на ногах, и он отпускает меня, на прощанье чиркнув кончиком фильтра от сигареты по тыльной стороне ладони. Дым сладостью въедается в ноздри, будоражит воспоминания, в которых Руслан скармливал мне эту отраву собственными губами, как будто растлевал невинную деву первозданным грехом. И как потом я украла новую порцию на собственной свадьбе.

Мне нужно повторить это снова: глотнуть один на двоих яд.

Хочу поблагодарить Руслана за помощь, но он даже не смотрит в мою сторону. Просто курит и молчит, держа одну руку в кармане брюк. Сегодня одет в темно-серый костюм и кремовую рубашку, которая хорошо оттеняет свежий загар из солярия. Меня злит, что он гладко выбрит. Приходиться напомнить себе, что мы – чужие люди, случайные тени двух прохожих на кирпичных стенах. И отчитывать его за то, что мне хотелось почувствовать колючки собственными ладонями, просто смешно.

— Мы знакомы? – Руслан все так же смотрит в темноту перед собой, и я не сразу понимаю, что так он пытается оправдать мой слишком пристальный взгляд. Но я в ступоре, поэтому он сам заканчивает «легенду»: - На свадьбе, да? Я был с Лизой. Просто событие века.

Юра нащупывает мою ладонь, скрещивает наши пальцы, и я замечаю косой взгляд Руслана, которым он безразлично оценивает этот жест.

Делает вид, что мы незнакомы. Для кого? Для меня или для Юры? Настолько безупречно отыгрывает спектакль, что хочется отыскать кнопку, которая погасит эту реальность и зажжет ту, в которой я хоть что-то смыслю в людях.

Но и на этом спектакль не заканчивается, потому что к концу третьего акта на сцене появляется еще одна героиня – моя единственная родная тетка Лиза. Она в тонком платье темно-зеленого цвета и зябко потирает плечи, приближаясь к Руслану ровно настолько, чтобы дать ему время проявить заботу. Он снимает пиджак, бережно заворачивает в теплую ткань ее плечи и дает Лизе обнять себя за талию.

— Молодоженам натерпится побыть наедине, - заговорщицким громким шепотом сообщает Лиза как будто специально для Руслана.

— Ты нелепая, - в ответ говорю я.

Лиза открывает – и закрывает рот. Юра тянет меня за собой, но я каким-то чудом все же вырываюсь. Понимаю, что никому из этих трех нет дела до того, что у меня внутри, но мне все равно есть что им сказать. И если не сделаю это прямо сейчас – возненавижу себя за трусость.

— Ты просто смешная, Лиза. И отвратительная.

— Иди-ка домой, Эви, - сквозь зубы цедит она. Я и не рассчитывала на достойный ответ, но даже этот – банален до оскомины. – Ты явно выпила лишнего. Юра, нужно внимательнее следить за женой.

Я знал, что мы столкнемся. Лиза сказала, что собирается на юбилей к свекру своей племянницы, и все сложилось как дважды два. Она в общем не настаивала, чтобы ее сопровождал именно я, но как-то так широкими мазками дала понять, что на такие мероприятия женщине ее статуса приходить в одиночестве просто нельзя. А если она через две недели после выхода «в свет» со мной заявится с другим парнем, то разговоров не избежать.

Если бы я хотел отказаться – Лиза вряд ли настаивала бы на своем.

Но я согласился. Потому что рассчитывал увидеть Снежную королеву. Просто чтобы убедиться, что с ней все в порядке, и не пишет она только потому, что у нее под платьем уже видно живот или что-то в этом духе.

Идиотское было решение. Жаль, что дошло это только потом, когда я чуть было не сгреб ее в охапку на мокром крыльце. Наверное, так бы и сделал, но вовремя отрезвел, охренев от собственной тупости. Беременной Эвелина точно не выглядела, а значит, не было никакой объективной причины не написать мне хотя бы прямой посыл валить из ее жизни известным маршрутом. Но в общем, она сделала это же, но без слов.

В мире бриллиантовых девочек парни-проститутки – низшая ступень эволюции.

Я отвожу Лизу к ней домой, трахаю в прихожей, желаю спокойной ночи и сваливаю.

Гоню к себе на такой бешенной скорости, что только чудом не вмазываюсь в столб. Какая-то часть меня хочет, чтобы, когда я выйду из машины, Эвелина стояла под козырьком подъезда и ждала меня с обещанием в своих охуенных холодных глазах. Обещанием просто посмотреть со мной долбаные мультики.

Но ее, конечно же, нет, и я даже не тружусь включить свет, когда переступаю порог. Не разуваюсь, не раздеваюсь, как есть падаю животом на кровать. Есть одно универсальное средство от херовых дней – сон. Во сне мы проживаем жизнь на быстрой перемотке, закрываем и открываем глаза, позволяя жизни сделать «монтаж» и вычеркнуть из суток тройку-другую говенных часов.

Телефон разрывается уже полчаса минимум, но я только с третьей попытки нахожу его во внутреннем кармане пиджака. Заодно стряхиваю с себя верхнюю часть одежды, одновременно пятками стаскивая туфли.