— Любишь неполезные углероды?

Впрочем, ответ меня уже не интересует, потому что верхняя часть ее белья летит куда-то с кровати, и она, дразня, перебирает пальцами твердые бледные соски.

— На хрен разговоры о булках, Кошка, иди ко мне.

Я никогда не была стеснительной в постели, хоть, чтобы посчитать моих любовников, хватит пальцев одной руки. Всегда была уверена, что стыд – это тиски, которые зажимают тело и не дают ему расслабиться. Рядом с Юрой мне всегда было плевать, я просто позволяла ему делать мне хорошо, и почти никогда не брала инициативу в свои руки. Он хотел меня, я хотела просто что-то вроде расслабления перед очередной бессонной ночью.

Я принимала его как таблетку.

Руслан – не таблетка. Руслан – все, что я хочу сейчас и все, что я буду хотеть потом.

И я с ним смущаюсь, как будто это первый секс в моей жизни, и сейчас это смущение – естественное и правильное.

У меня, как у маленькой, горят уши, когда она жадно следит за движением моих пальцев. Я провожу ладонями по груди, прихватываю соски и приподнимаю их. Мы с Русланом одновременно сглатываем: он волнение, я – горячее удовольствие, стекающее от чувствительной плоти вниз по животу до самой промежности. Наверное, все дело в том, что мы оба пока очень ограничены в способах, которыми можем взять друг друга, и приходится играть в старую игру по новым правилам, которые приходится выдумывать на ходу.

— Хватит меня дразнить, Кошка, - почти злится Руслан, и я опускаю взгляд на его пальцы.

У него снова стоит и в этот раз я разглядываю, как мой мужчина поглаживает себя по всей длине, как темная головка изредка мелькает между пальцами, немного влажная и гладка. Невольно сглатываю, вспоминая терпкий вкус во рту, и, клянусь, готова разменять свое удовольствие на возможность снова взять его в рот, насладиться властью твердых пальцев у меня в волосах, его глухими стонами и громкими ругательствами в ответ на каждое движение моего языка и губ.

Мне ужасно неловко выскальзывать из трусиков, но еще сильнее я краснею, потому что приходите перебрасывать через Руслана ногу и стоять на коленях ровно, позволяя его ладони нырнуть мне между ног.

— Мы там, где начали, - улыбается он, разглядывая мое лицо одновременно с тем, как пальцы проводят по складкам, не проникая внутрь.

— Я выбрала машину, а не тебя, - дразню его мужское эго.

— А я вообще тебя не хотел, Кошка, - возвращает шпильку он.

Я ставлю ладони по обе стороны его лица и наклоняюсь вперед.

— Ты просто придурок.

— А у тебя классная грудь, Кошка.

Я с шумом выдыхаю, когда он жадно, почти болезненно сильно обхватывает ртом чувствительный сосок и втягивает в рот, пропуская между зубами. Пальцы надавливают мне между ног, и я начинаю ерзать, чтобы раскрыться для него, почувствовать прикосновения в самой сердцевине. Он усмехается и с влажным звуком выпускает мою грудь изо рта.

— Дай мне себя, Кошка… - Не просьба – приказ. – И, блин, перестань думать, что я скончаюсь от любого пинка. Не настолько все со мной плохо.

Я перебираюсь выше, сгорая от стыда. Кажется, еще немного – и на коже начнут проступать следы ожогов от раскаленный вен. Если бы нее требовательный карий взгляд – я бы так и осталась, где начала, боясь пошевелиться, но в какой-то момент взгляд «глаза в глаза» просто взрывает последние предохранители.

Мои колени вокруг его головы.

Мир кружится и опадает невидимыми белыми хлопьями.

Мы только вдвоем теперь, и реальность не имеет значения. Мы две планеты, сошедшие с орбит, и мы должны врезаться друг в друга, чтобы хаос осколков превратился в гармонию новой жизни.

‍Я цепляюсь пальцами ему в волосы, запрокидываю голову назад, потираясь развилкой между ноги о выступающий угол кадыка. Усмешка на губах такая порочная, что я прикрываю ее свободной ладонью. Руслану не нравится – кусает за ладонь.

— Выше, Кошка, хватит быть хорошей девочкой.

Наверное, я просто жду этих слов, потому что они действуют подобно волшебному заклинанию, после которого все внутренних запреты и шоры падают, словно прошлогодние листья, и все, о чем я могу думать - желание заполучить его язык у себя между ног.

Приподнимаюсь еще выше, продолжаю держать его волосы в кулаке, а пальцами второй поглаживаю себя между ног, раскрывая, словно раковину. Вздрагиваю, когда случайно прикасаюсь к напухшему потребностью узелку, и мой мужчина зло шипит, потому что я рефлекторно еще сильнее оттягиваю назад его голову.

Одно короткое движение бедрами вниз – и его язык притрагивается ко мне одним жестким движением снизу-вверх.

— Не убирай пальцы, Кошка. – Горячий шепот ударяет в живот, распаляет то, что едва не клокочет, как Везувий. – Будь открытой для меня.

Мотаю головой, и тут же громко выдыхаю, потому что втягивает клитор между губ и прижимает его, посылая резкую и сладкую боль вверх до пупка. Это словно разряд тока, от которого я испытываю поверхностный шок. Хочу привстать, но Руслан одной рукой фиксирует мои бедра, лишая возможности двигаться.

Он закрывает глаза, снова и снова посасывая меня глубокими жадными движениями.

Мне нужно выдохнуть, взять передышку, потому что это слишком, но моему Коту плевать на протесты: его язык выписывает восьмерки на моем клиторе. Легкий укус зубами – месть за мои игры с ним, и когда я задыхаюсь в громком крике, он заботливо слизывает эту боль кончиком языка.

— Господи, - выдыхаю я, когда осознаю, что сама толкаюсь бедрами в его губы.

Не хочу останавливаться. Хочу взять все.

Его язык такой твердый и сильный, что он мог бы запросто трахнуть меня им, если бы захотел. Я позволяю себе каплю этой фантазии, и тут же выбрасываю ее, потому что Руслан стискивает пальцы на моих бедрах так сильно, что следующие пару недель я точно буду с гордостью носить пару подаренных им синяков.

Он мучает меня языком, доводя до самого края, чтобы замедлиться и с наслаждением смаковать звуки моего нетерпения и злости.

— Голову мне оторвешь, Кошка, - смеется в ответ на мою грубую попытку силой оторвать его рот от моей развилки между ног.

И снова затягивает меня в рот, на этот раз интенсивно посасывая, словно лакомство.

Еще немного, еще чуть-чуть.

Я опускаю взгляд, раскалываясь на миллионы частей от одного только вида: мои белые бедра вокруг его смуглого лица, пальцы, которыми я бесстыже предлагаю себя, его язык, которым он ударяет по заполненной кровью плоти.

Я заваливаюсь на локти, потому что тело скручивает сладкая судорога. Меня укрывает с головой, сметает яркой ударной волной. Каждый выдох – с громким стоном и воем. Каждый вдох – со вкусом карамели, опускается прямо в живот, закручивая все новые и новые спазмы.