Чувство облегчения при виде знакомых мест мешалось с печалью и сожалением: она поняла, что несколько дней, проведенных с Чэйсули, навсегда изменили ее.

— Странно, — тихо сказал Кэриллон, направляя гнедого к каменному дому по обсаженной деревьями аллее.

Аликс невольно вздрогнула — настолько неожиданно произнесенное Кэриллоном слово соответствовало ее собственному настроению:

— Что — странно?

— Торрин ведь жил в покоях Хомейны-Мухаар, он пользовался доверием самого Мухаара… и оставил все, чтобы копаться в земле, Как обычный крестьянин, обязанный платить оброк своему господину.

Аликс задумчиво кивнула.

— Мой отец… — она остановилась, потом начала снова изменившимся голосом.

— Торрин всегда был человеком молчаливым и сдержанным. Теперь, мне кажется, я понимаю, почему.

— Если эта история правдива, она должна была лежать на его душе тяжким грузом долгие годы.

Аликс выпрямилась, беленая дверь дома со скрипом отворилась. Торрин вышел на порог и замер, глядя на Кэриллона, принц направил к нему коня.

— Боги… — хрипло проговорил Торрин. — Я думал, что ты попалась зверям, Аликс.

Теперь девушка видела его словно бы другими глазами: лицо Торрина избороздили морщины, волосы с сильной проседью поредели, а мозолистые загрубевшие руки крестьянина уже почти ничем не напоминали сильные и ловкие руки мастера меча… Даже его широкие плечи стали как-то уже, он сутулился, словно на нем лежала вся тяжесть этой земли.

Каким он был, пока не забрал меня у Мухаара? подумала она. Как же тяжко легла на его плечи эта ноша…

Аликс соскользнула с коня и остановилась, прямая и высокая, перед человеком, которого она всю жизнь называла отцом. Она протянула руку — ладонью вверх, пальцы веером:

— Ты ведь знаешь, что это. — проговорила мягко.

Торрин смотрел на ее руку, словно завороженный, он мертвенно побледнел, и только глаза оставались живыми:

— Аликс… — мягко откликнулся он, — Аликс, я не мог рассказать тебе. Я боялся потерять тебя — боялся, что, узнав, ты уйдешь от меня к ним.

— Но я ведь вернулась. Я была у них, и я возвратилась назад.

Торрин, казалось, с каждым мгновением старел на глазах.

— Я не мог рассказать.

Кэриллон медленно подошел к ним, его лицо было напряжено.

— Значит, это правда? То, что нам рассказал оборотень — правда, Торрин? И Линдир покинула дворец по доброй воле, разорвав помолвку — из-за ленника моего дяди?..

Торрин вздохнул и провел рукой по волосам:

— Это было давно. Я старался забыть об этом. Но, как вижу, теперь вы все равно знаете, — он улыбнулся устало и виновато. — Господин мой принц, когда я видел вас в последний раз, вам было не больше года. Трудно поверить, что тот хнычущий младенец стал мужчиной.

Аликс подошла к Торрину и взяла его руку в свои, она чувствовала его усталость после многих лет молчания:

— Я поеду к моему деду. Но сперва я хочу услышать правду о своем рождении.

…Торрин налил вина Кэриллону, потом себе. Сел, глядя прямо перед собой, сцепив изуродованные крестьянской работой, загрубевшие пальцы:

— Линдир с самого начала отказала Эллику Солиндскому. Она говорила, что не хочет, чтобы ее отдали Эллику, как неразумного щенка. Шейн пришел в ярость и приказал ей исполнить его повеление. Сказал, что это долг Линдир перед ее отцом и Мухааром. Когда она снова отказалась, он сказал, что ее возьмут под стражу и отправят в Лестру, столицу Солинды, город Беллэма. Линдир всегда была упрямой девушкой, но она знала, что воля ее отца тоже тверда. Он так бы и сделал…

— Потому она и бежала, — мягко закончила Аликс.

— Да, — Торрин тяжело вздохнул. — Хэйл не крал ее. Эту историю придумал Мухаар, чтобы можно было кричать об оскорбленной чести государя. Позже, когда Эллинда умерла, а Лорсилла оказалась бесплодной, он решил, что его Дом прокляли Чэйсули. Поступок Линдир, мне кажется, просто свел его с ума. Она умела хранить тайны, эта принцесса Линдир… Никто не знал о ее чувствах к Хэйлу.

— У него была женщина в Обители, — сказала Аликс, — Но он все же оставил ее ради Линдир.

Торрин пристально посмотрел на нее:

— Когда-нибудь ты поймешь это, Аликс — когда найдешь человека, о котором будешь знать, что он твой. Только твой. Линдир была женщиной, которую любили все, но ей не был нужен никто кроме Хэйла, — он пожал плечами. — Ей было восемнадцать, и она была прекраснее всех женщин, которых я когда-либо видел. Если бы она была мальчишкой, то ее гордость и душевная сила сделали бы ее лучшим наследником, какого мог только желать Шейн.

— Но она отказала Эллику. Торрин фыркнул:

— Я же не сказал, что она была паинькой. Она знала, как обходиться с мужчинами, она очаровывала всех, и ей не было дела ни до чего и ни до кого, пока ее не решили выдать замуж против воли. Тогда-то она и доказала, что своеволием и упорством не уступает Мухаару.

Кэриллон отпил вина и поставил чашу на стол:

— Мой дядя никогда об этом не говорит. То, что мне известно, я узнал от других.

— Верно, — согласился Торрин, — Мухаар всегда был гордым человеком. А Линдир победила его. Вряд ли найдется на свете хоть один гордец, который охотно станет рассказывать о своем поражении.

— Что же произошло? — спросила Аликс, подвинувшись ближе к огню.

— В ночь помолвки, когда вся знать Солинды и Хомейны собралась в Тронном Зале, Линдир покинула Хомейну-Мухаар, переодевшись простой служанкой. Хэйл обернулся рыжей лисой — никто не узнал их, когда они вышли из города. Хэйла больше не видел никто и никогда.

— А Линдир? — поинтересовался Кэриллон.

— Она пропала. Шейн, конечно, посылал за ними отряды. Но ни его, ни ее не нашли, а через год госпожа Эллинда умерла. Было поветрие… Вторая жена Шейна, госпожа Лорсилла, стала бесплодной после того, как потеряла ребенка — он должен был стать принцем. Я уже говорил, что Шейн начал истребление тем утром, когда умер мальчик? Да… С тех пор оно и продолжается.

Аликс передернула плечами, словно бы от холода:

— Но… Линдир ведь вернулась… Торрин сцепил руки на коленях:

— Она вернулась через восемь лет после того, как началось истребление.

Хэйл был мертв, она сама — больна. Мухаар принял ее потому, что ему нужен был наследник, а когда Линдир умерла, разрешившись от бремени девочкой, Шейн не принял это дитя. Он сказал, что истребление будет продолжаться. Госпожа Лорсилла и я — мы умоляли его пощадить дитя, не бросать девочку в лесу. И Шейн сказал, что я могу забрать девочку, если оставлю службу и никогда не позволю девочке появиться в Мухааре. Я согласился.

Аликс смотрела на Торрина, не отрываясь:

— Ты все это сделал для младенца-полукровки…

— Если бы Шейн оставил тебя в лесу, я бы все равно не смог ему служить.

Взять тебя к себе — лучшее, что я смог сделать.

— Значит, они не демоны? Торрин медленно покачал головой.

— Чэйсули никогда не были демонами. Им ведомы искусства, о которых ничего не знаем мы, а потому многие боятся их. Но они не используют свою силу во зло.

— Почему же ты позволял мне верить в то, что говорят о них?

— Я никогда не называл их демонами, Аликс — помнишь? Но не мог рассказать тебе и другого: начни ты защищать их, это вызвало бы подозрения. А если бы пересуды дошли до Шейна, он мог, чего доброго, и переменить решение…

— А Хэйл?

Торрин склонил голову:

— Хэйл служил своему господину так верно, как только может служить человек. Линдир поколебала эту верность. Хэйл был хорошим человеком. Тебе нечего стыдиться своего отца.

Аликс подошла к нему, опустилась на колени и сжала его руку в своих:

— Ты всегда будешь моим отцом! Торрин погладил ее склоненную голову.

— Ты моя дочь, Аликс. Если голос крови ведет тебя прочь от меня, я пойму.

Таково волшебство души Чэйсули, — он вздохнул и снова провел рукой по ее волосам. — Но пока я жив, для меня ты останешься моей дочерью.

— Я никогда не оставлю тебя! Торрин заставил ее поднять голову, заглянул ей в лицо: