— Более чем. Попереживали и забыли. Давай к более важному — столько людей нуждаются в нашей с тобой помощи, а ты ничего для этого не делаешь!

— Делаю! — рявкнул Яр. — Как раз сайты просматриваю! Приезжай и сама посмотри, что я не вру!

— Да я тебе верю, верю, — она говорила успокаивающе. — Но сколько ты можешь выделить денег? Я, например, в ипотечной квартире живу три на три метра, — она немного преувеличила, но разница не играла роли. — Почему бы тебе свою квартиру не продать и не переехать в такую же? Ничем почти не отличается, а в цене разница колоссальная!

— Что, прости? — у Ярослава пересохло в горле.

— Щедрость, говорю, прояви. А я тебе пути подсказываю!

— Мне… надо… об… этом… подумать, — Ярослав выдал отрывисто, пытаясь между каждым словом сделать вдох.

— Подумай, конечно. А пока могу узнать, есть ли свободная комната в университетском общежитии — там думается намного легче и быстрее пропадает вещевая зависимость. Там же просто негде хранить все твои финтифлюшки!

Да она издевается! Все выяснила и теперь издевается. Но у Ярослава не было другого выхода, ведь оставался один шанс на сотню, что Валерия на самом деле хочет просто увидеть реальные шаги, а не слова. Но общежитие? Интересно, Ярослав готов хотя бы два дня прожить в тараканнике с одной кроватью и пошарпанной тумбой? Он тяжело вздохнул. Готов, но только при условии, что за это ему вернут всю сумму в качестве награды.

Какая-то странная игра началась — вроде и подозреваешь, что тебя водят за нос, но призрачная надежда не позволяет вскинуть голову и послать все к чертям собачьим. В ту ночь оба Петровича долго не могли уснуть, примиряя внутренних демонов с новыми необходимостями.

Что ж, поехали! Валерия ведь все-таки преподаватель, то есть воспитание, как и перевоспитание, вполне может считать частью своего социального долга.

Непонятно для чего Мирослав вырядился в безразмерный жилет, но под низ нацепил нечто весьма хорошо сидящее — вполне возможно дизайнерское. У бедного мальчика, наверное, просто нет приличной одежды! Ну ничего, эти джинсы после такой работы очень скоро перестанут так выглядеть.

— Как же я рада видеть, что ты не только учишься, но и не избегаешь труда! — она крикнула ему в спину вместо приветствия, когда утром вышла на работу.

Не стала дожидаться реакции и пошла к остановке. Мирослав специально задерживался с уборкой территории чуть дольше, чтобы ее застать. Но Валерия тщательно изображала, что не собирается отвлекать его от праведных забот, а до университета вполне способна добраться сама.

Уже через неделю заметила, что синей Бугатти утром перед домом нет, но Мирослав, сцепив зубы, орудует в стороне метлой. Видимо, у него больше не осталось денег заправлять машину — добрался же как-то то ли пешком, то ли на общественном транспорте. Приспосабливается, гад… И все еще не сдается. Даже наоборот, за эти дни набрался какого-то злого оптимизма:

— Лера! — окликнул решительно и поспешил к ней. — Мы совсем перестали общаться!

— Разве? — девушка удивилась. — Каждый день ведь здороваемся! Кстати, ты пропустил бумажку возле урны.

— Я не пропустил… — он с ненавистью уставился на мусоринку, которая портила ему весь имидж.

Разумеется, не пропустил — Валерия ее только что кинула. А то избалованный отпрыск возомнил, что начал слишком хорошо справляться.

— И тем не менее я ее вижу, — надавила она строго. — Не подведи, Мирослав, я в тебя верю.

Парень прищурился:

— А я чувствую некоторое похолодание между нами. Лера, что-то случилось?

— Что ты! Все в порядке!

— Или на секунду притворимся, что не все в порядке, и обсудим накипевшее? — Мирослав явно намекал на что-то конкретное. Каких же козлов производит вселенная, если они, даже уличенные во лжи, способны не терять самообладания!

— Да о чем ты говоришь, Мир? Мы такие прекрасные друзья, что обязательно поделились бы всем, если б было чем делиться. Словами не передать, как ты перевернул мое представление об устройстве вещей — сын Махалина не скулит и не бежит к папе, а честно работает!

Валерия вынула из кармана еще один леденец, демонстративно развернула и с расстояния кинула фантик в урну. Не то чтобы она не являлась профессиональным баскетболистом, но ведь даже не старалась — бумажка не попала и в радиус трех метров от точки назначения.

— Ой, — совершенно спокойно добавила Валерия к завершению сцены.

— Ничего, я уберу, — Мирослав улыбнулся с еще большим пониманием.

Зря Валерия действует так открыто, ведь хотела отодвинуть подозрения, но непреодолимое желание спровоцировать взрыв растет скачками. Потому что саму ее уже конкретно трясет всякий раз, когда она видит эту смазливую и совершенно нерасстроенную провалом морду. Но нет, Мирослав себя из рук не выпускает. Он, может, и хотел бы выплеснуть ярость, вспомнить о гордости или еще чем-нибудь, но деньги ведь важнее всего. Не способен, бедолага, с ними мысленно попрощаться, потому готов на что угодно, лишь бы вертеться поблизости. Даже если ему прямо в лицо выкрикнуть, что она обо всем знает.

Следовательно, надо добавить огонька. Валерия не поленилась и тем же вечером обошла всех соседей — сказала, что новый дворник у них просто потрясающий. Якобы попросил ее, чтобы мусорный пакет до контейнерной площадки не уносила, а оставляла прямо возле подъезда — ему будет только в радость убрать. Вот бы все так делали, тогда дворнику за усердие премию выпишут! Вряд ли на призыв откликнулись все соседи без исключения, но уже на следующее утро можно было разглядеть несколько мусорных пакетов рядом с лавочкой. Один разодрали кошки, потому ошметки картофельной кожуры разнесло до самого палисадника.

А Мирослав ничего — зубы сцепил только сильнее обычного, но старательно убирал. Валерии показалось, что он даже матерится под нос, то есть полностью соответствует своей должности. А ей очень было надо, чтобы не под нос! Потому ночью Валерия вышла во двор с баллоном красной краски и тщательно вывела на углу дома несколько неприличных слов — пусть Мирослав Махалин расширяет лексикон, пока будет по букве оттирать.

И он молодец, справился. Хорошо, что у Валерии в баллоне еще краска осталась, потому приключения еще впереди.

— Мирослав, доброе утро! — она всегда приветствовала его радостно. — Мне показалось, или ты действительно с Зинаидой Прокофьевной не поздоровался?

— С какой еще Зинаидой? — уже почти нервно отреагировал он.

— Да вон же она, только что прошла! — Лера указала подбородком на удаляющуюся сгорбленную фигурку. — Наверное, очередь в поликлинике спешит занять. Но ты уж здоровайся с жильцами, а то как-то неудобно за тебя.

На следующее утро, разгребая еще больше мусорных пакетов, Мирослав голосил так, что будил весь первый этаж здания:

— Доброго утречка! Хорошего дня! Хребать вас всех… до мусорки донести не можете? О, Лера, и тебе привет!

— Привет-привет, труженик! Какой же ты замечательный — наглядеться не могу!

И привычно пошла дальше, но на этот раз Мирослав окликнул:

— Стой! — прозвучало почти как «хватит уже издеваться, ты меня достала!». Однако продолжил он другим тоном: — Лера, а как насчет выбраться куда-нибудь вечерком? Как в старые добрые времена — посидим, о моем будущем потрещим.

Лера развернулась и чуть вскинула бровь:

— Приглашаешь?

Ну вот, Мирослав теперь судорожно сглотнул. Вряд ли у него еще имеются лишние деньги. Но ответил решительно:

— Разумеется, приглашаю, — и пояснил самому себе почти неслышно: — Я как раз аванс получил… на троллейбус едва хватит. Но ничего, всегда хотел начать заниматься утренними пробежками. Сегодня после твоей работы? Успею в кустах вздремнуть, а то встаю раньше, чем до сих пор ложился.

— Зачем же сегодня? В пятницу! Чтобы с размахом, — приколотила его Валерия к метле и пошла по своим делам.

Первым делом, войдя на кафедру, она поинтересовалась сразу у всех: