— Имени не помню, — наконец сказал он. — Но событие — да.

Я едва сумела сдержать облегченный вздох.

Выкрутились!

Впрочем, следующий же вопрос опять заставил меня напрячься.

— Такой человек запросто мог ступить на путь тьмы. Где он сейчас?

— Кто его знает? — с деланым безразличием отозвался Алексей, словно был готов к такому. — Может, мертв. Может, гниет в тюрьме. По крайней мере, с тех пор о нем ничего не слышно.

Эльф слушал его жадно, даже слишком. Впрочем, я тоже ловила каждое слово. Ведь я по — прежнему не знала, на каком этапе находится сюжетная линия одного из главных антагонистов истории.

Значит, Алексей попал сюда уже после судьбоносной речи Леграна и его ареста. Уже неплохо. Я боялась, что от изначального сюжета почти не сохранилось большинство узловых конфликтов. Но они на месте! Шанс вырулить есть и огромный. Прекрасные новости.

Осталось только заставить одного лентяя сделать свою работу.

Я искоса глянула на выглядящего спокойным Алексея.

Шенар неторопливо спрятал нож и кивнул, ни к кому не обращаясь. А потом торжественно сказал:

— Или затаился и жаждет мести. Ну что же, я запомню его имя.

Я все-таки не удержалась и закатила глаза. Сколько пафоса на ровном месте.

Запоминай, запоминай. Однажды мы встретимся при других обстоятельствах… Будет забавно увидеть выражение лица остроухого.

Наступившую тишину разорвало отчетливое ворчание чьего — то живота.

— Простите, — шмыгнул носом Тоша, наконец-то от меня отстранившись. — Я тут…

Алексей рассмеялся.

— Пойдемте, — он поднялся и махнул рукой. — Хозяйка оставила нам завтрак, предлагаю рассвета не ждать. Вряд ли кто-то из нас еще уснет.

Да уж… Я невольно посмотрела туда, где должна была валяться тушка арахта. Сейчас на том месте расплылась неопрятная лужа.

Почему-то вспомнился тот странный парень из сна… Интересно, я и правда его придумала?

Шенар наконец-то уезжал.

Ρади такого события я даже вышла его проводить. Недалеко, на порог гостиницы. Веры Алексею не было, а Тоша все-таки ребенок. Не факт, что сумеет остановить не особо жаждущего выполнять свою работу писателя.

Местные служки мое «приготовьте лошадь господину эльфу» поняли неправильно, потому теперь я молча наблюдала, как сосредоточенный Шенар распрягает своего красавца. Дети леса не признавали никакую сбрую, предпочитая договариваться с ездовыми животными по — своему.

— Я вернусь через недели две, — зыркнул на меня эльф.

— Хорошо, — спокойно отозвалась я.

— Искренне надеюсь, что ты сдержишь слово, — сомнение в его голосе было почти осязаемым.

— Твое недоверие уже утомляет, — не решилась я врать ему в лицо.

— Хочешь сказать, оно необоснованно? — на этот раз он повернулся и посмотрел на меня прямо. — У вас столько секретов и недоговорок, что я…

— Наши секреты — это наши секреты, — я не стала дослушивать по пятому кругу его упреки. — Если тебе так неприятно, никто не просит возвращаться. В Сайтарсе безопасно, а у нас и без тебя есть чем здесь заняться.

Расчет был тонким. Мне нужно хотя бы вот так дать понять, что мы остаемся в городе, пусть это и не правда.

Сработало.

Шенар немного расслабился и с легкой насмешкой произнес:

— Как показала прошедшая ночь, вы умудряетесь найти неприятности даже в безопасном городе.

— Это совпадение, — вполне натурально поморщилась я. — Я всего лишь хотела помочь другу.

— Кто знает, какие еще друзья навестят вас? — хмыкнул Шенар и похлопал всхрапнувшего коня по крупу. — Могу я попросить хотя бы дождаться меня перед тем, как пойти спасать еще кого-то?

— Ты преувеличиваешь, — я закатила глаза. — Я планирую заняться поиском жилья и обустройством лаборатории. Мне точно будет не до спасений кого-либо.

— Очень надеюсь, — он внезапно оставил расседланную лошадь и подошел вплотную.

Я неосознанно сделала шаг назад. И напряглась, не зная, чего ожидать.

— У тебя полно тайн, но ты хороший человек, — вдруг тихо сказал эльф. — Без раздумий бросаться на помощь… На это способны далеко не все. Потому я и прошу не рисковать и дождаться меня. Позволь помочь тебе, — проникновенно добавил он, взяв меня за руку.

И, грациозно поклонившись, коснулся моих пальцев легким поцелуем.

Пока я хватала воздух онемевшими от изумления губами, коварный остроухий успел отойти. И, одарив меня напоследок светлой улыбкой, преобразившей строгое лицо, запрыгнул на спину лошади и направил ее к воротам.

Кричать ему вслед я не стала.

Лишь долго смотрела на удаляющуюся спину, прижимая ладонь ко рту.

Сердце внезапно укололо болью.

Шенар, Шенар… Вовсе я не такая хорошая, как тебе показалось…

На миг мне стало не по себе, когда я представила, каким ударом для него может стать правда. Пусть он противоречивый и временами совершенно несносный, но все равно замечательный персонаж. Оставалось только надеяться, что мой побег разочарует его достаточно, чтобы следующая встреча не вызывала уже никаких эмоций.

Тяжело вздохнув, я решительно повернулась и направилась к гостинице.

Наши пути с Шенаром разошлись. Теперь мне предстояло выдержать серьезную словесную битву с одним ленивым писателем.

В едальне при гостинице не нашлось ни Алексея, ни Тоши, и я на минуту напряглась.

Не могли же они?..

— Госпожа, — аккуратно тронул меня за локоть один из служек. — Ваши спутники просили передать, что ждут вас наверху.

Я благодарно кивнула и тут же расслабилась.

И то правильно. Не стоит такие вещи обсуждать там, где слоняется куча людей.

Стоило мне только войти в комнату и бросить единственный взгляд на вынужденных коллег, я сразу поняла: разговор начался без меня. Алексей расслабленно валялся в кресле, вытянув ноги, и преувеличенно беззаботно рассматривал обстановку. Тоша, устроившийся на краешке аккуратно застеленной кровати, был слишком хмур и старательно не смотрел в сторону своего кумира.

— Какая непринужденная атмосфера, — фыркнула я по — русски, благоразумно запирая дверь на два оборота. — Не подрались?

— Сказал мелкому — скажу и тебе, — Алексей лениво повернул голову в мою сторону. — Я не планирую сеять смерть, ужас и разруху, на что бы там не рассчитывало Чистилище. Сюжет тут и без меня поехал по всем статьям. Так что я планирую спокойно посидеть дома, пока все не схлопнется.

Я была морально готова к этому разговору, потому не растерялась.

— Посмотри ты, какие мы нежные фиалки, — ядовито процедила я, сложив руки на груди. — Смерть и разруху он сеять не хочет. Ρучки их милость пачкать не желают. Принципиальный. А когда ты в «Сказаниях о павшем листе» треть героев одним махом выкосил, где твое человеколюбие было?

На меня воззрились с видом умудренного жизнью старца.

— Во-первых, руководить убийствами и писать о них — слегка разные вещи.

— Но ты же теперь понимаешь, что где-то действительно существует созданный тобой мир? И выжившим на самом деле пришлось оплакивать погибших?

И Алексей вдруг потух. Отвернулся и тихо-тихо ответил:

— Понимаю. Лучше, чем хотелось бы. Пожалуй, если бы вдруг я сейчас вернулся… Больше никогда не смог бы писать.

Я застыла с открытым ртом.

Только не говорите мне… что он начал воспринимать персонажей настоящими людьми!

Не на такой эффект я рассчитывала, честное слово!

— Ты занимаешься ерундой, они же…

— Вы не правы, — вдруг перебил меня Тоша. — Если писатель не пишет мир… У того никогда не будет возможности воплотиться. Кровь, смерть, ужас — все это проходит. А мир продолжает жить дальше. Стоит на крепкой основе, развивается совершенно независимо. У этого мира, — он шмыгнул носом, от чего речь сразу стала жалостливее, — нет возможности жить дальше. Что-то сломалось, и он вынужден переживать потрясения по кругу. Люди, которые должны умереть, умирали уже десятки раз. Скажите, разве это справедливо по отношению к ним? — и испытующе глянул на Алексея.