— Никуда он с тобой не пойдет, безответственный ты баран! — окончательно завелась я. — Он не…

Тоша остановился и одарил нас такими выразительными взглядами… Не знаю, почему замолчал Алексей, а мне банально стыдно стало.

Серьезно, что за детский сад… Ведем себя как малолетки в старшей школе.

— Взрослые, — закатил глаза Тоша и указал рукой вперед: — Там дым. И я, кажется, вижу людей.

Все споры тут же были забыты. Мы дружненько повернулись, куда показывал мелкий. Людей с такого расстояния я не заметила, а вот дым — очень даже. А значит, мы почти пришли.

Это придало дополнительных сил, так что на споры время больше не тратили. Не сговариваясь, замолчали и прибавили шагу.

Вскоре перед нами предстал… полевой госпиталь. Иначе и не скажешь.

Везде лежали раненые, в воздухе нестерпимо воняло кровью и гарью. Те, кто мог стоять на ногах, явно были по уши в заботе о пострадавших товарищах, а потому на нас внимания вообще не обратили. Попытки отловить хоть кого-то, чтобы расспросить, закончились неудачей: люди с криками «Простите, некогда!» уносились прочь.

— М-да, — Алексей медленно осмотрелся. — Три сорванных печати — это не шуточки. Да еще и без помощи дракона… Ох, жрец!

— Где?! — я тут же повернулась.

И правда: из одной из палаток медленно выбрался седовласый мужчина в жреческой мантии. Он был цел, но чувствовал себя явно не очень: покачнулся и едва не завалился назад, но подскочивший мальчик возраста Тоши вовремя подставил свое плечо.

— Идем, — кивнул Алексей и целеустремленно двинулся к жрецу.

Спорить я даже и не думала, так что торопливо пристроилась слева от него. Мелкий за нашими спинами тоскливо вздохнул и вскоре поравнялся со мной.

Жрец нас тоже заметил, потому что замер, уставившись на нас.

— Светлой дороги, путники, — церемонно произнес он. — В недобрый час вы пришли на эти земли…

— Чистых путей, пресветлый жрец, — уважительно поклонился Алексей, и мы с мелким молча последовали его примеру. — Мы слышали, что произошло… Нужна ли помощь?

Тот устало выдохнул и бросил долгий взгляд на горы.

— Боюсь, нет в мире силы, что могла бы помочь… А впрочем… — жрец тряхнул головой и опять посмотрел на нас. — Быть может вы целитель?

— Увы, — сожалеюще покачал головой Алексей. — Мы с моей спутницей обычные маги, в целительском деле не сведущи.

— Тогда только молитвой за погибших помочь сможете… — тихо-тихо сказал он. — За тех, кто жизни отдали, чтобы люди могли и дальше мирно жить на этих землях…

От этого неторопливого разговора ни о чем у меня понемногу начало сводить зубы. Жрец растекался мысию по древу и никак не хотел наконец-то заткнуться. А Алексей, чтоб ему пусто было, ещё и поддакивал, словно никто из нас никуда не торопится!

— Простите, что перебиваю, пресветлый жрец, — через несколько минут не выдержала я. — Мы ищем одного человека… Вы должно быть знаете его, он тоже верно служит Всетворцу, как и вы. Его зовут Ноэль Шерро.

Жрец застыл. Словно в камень обратился. Мальчик, который по — прежнему помогал ему стоять, спал с лица и так сильно прикусил губу, что та сразу же закровила.

Нехорошие предчувствия буквально затопили меня.

— Ох, дитя мое, — сипло выдохнул жрец и повернулся к горам. — Опоздала ты… Нет больше Ноэля Шерро.

То есть… как это нет?!

Сначала я подумала, что не правильно поняла. Нет больше — широкая формулировка, не так ли? Ушел раньше, не приходил вообще… Да мало ли, что это может означать, да?

Но седовласый служитель мои иллюзии разбил очень быстро.

— Ноэль был достойным сыном Всетворца, — торжественно произнес он, осеняя себя божественным знаком. — Именно он нашел способ, как запечатать темных тварей. И, как и достойно священного жреца, пожертвовал собственной жизнью, чтобы простые люди могли мирно жить под этим небом, — задрав голову вверх, тихо добавил: — Да пребудет с его душой милость Всетворца…

Полный… провал.

— Охренеть, — тихонько выдохнул рядом со мной Тоша.

У меня не было ни сил, ни желания его одергивать. Хотя бы потому, что точнее и не скажешь.

Без главного героя остальной сюжет просто не имел смысла. Один из тех персонажей, на ком держалось все повествование, и… вот.

— Вы уверены, что жрецы, запечатавшие Хребет, погибли? — тихо спросил Алексей.

— Увы, дитя мое. В этом не может быть никаких сомнений.

— Пусть Всетворец дарует их душам свою милость, — пробормотал Алексей.

Жрец опять осенил себя божественным знаком и, попрощавшись, удалился. Мальчик, помогавший старику держаться на ногах, смерил нас подозрительными взглядами, но ничего не сказал. А даже если и сказал… Уж мне точно было не до него.

Так хотелось плакать.

Да что там… Рыдать в голос, некрасиво размазывая слезы по лицу.

Это… нечестно! Почему, за что со мной так?! Я сделала все, что могла! И все равно не успела! Да разве у меня был шанс хоть что-то здесь исправить?! Я опоздала уже в тот момент, как появилась в этом мире!!!

— Не реви, — положил руку мне на плечо Алексей.

— Я не… — осознав, что по щекам бегут слезы, я торопливо заткнулась и принялась яростно вытирать мокрые щеки. — Это несправедливо!

— Ага, совсем нечестно, — несчастно поддакнул Тоша, прижавшись к моему боку.

Я обняла мелкого за плечи.

Мы с ним оказались в одинаково отвратительном положении. Это нашему великому писателю плевать! А мы с Тошей…

— Не раскисайте, что-то придумаем.

— Что придумаем?! — злобно прошипела я, резко повернув к нему голову. — Что?! Что можно придумать, если герой мертв?!

— Не ори, — сурово осадил меня Алексей. — На нас уже оборачиваются.

— Да плевать! — ещё злобнее зашипела я. — Даже если нас тут уб…

Он торопливо закрыл мне рот ладонью.

— Заткнись, — ласково-ласково процедил он. — Сопли на кулак намотала и включила мозги.

— А толку их включать? — безжизненно заговорил мелкий. — Разбитое не склеить.

Алексей звучно скрипнул зубами и посмотрел куда-то поверх наших голов.

— Вернемся в замок и там поговорим, — он потащил нас за палатку. — Может, придумаем, как отмазать вас перед Чистилищем.

Я впала в шоковое состояние.

Осознание того, что все провалилось и у меня не было ни единого шанса как-то повлиять на ситуацию, ударило слишком сильно. На некоторое время я словно оглохла и ослепла. Перед глазами была мутная пелена, а уши забивал противный низкий шум.

Алексей куда-то тащил меня, что-то говорил, но я… Лишь послушно брела, не осознавая, что происходит.

Пожалуй, в последний раз такое со мной было в тот злосчастный день, когда я обнаружила как радостно меня полощут все газеты. На редкость мерзкое ощущение…

Пришла в себя я только когда в мое горло полилась горькая жидкость.

Я выпучила глаза и закашлялась, разом выплевывая эту гадость.

— Алена, ну что ты как маленькая! — рявкнул Алексей, на которого и попала большая часть жидкости. — Тоха и то себя получше ведет!

— Чего ты орешь на нее, дубина?! — какая-то незнакомая пожилая женщина огрела его по спине полотенцем. — Не видишь, что ли, девочка не в себе! Не умеешь с дамами общаться, так и уйди подальше! — и опять замахнулась.

— Тетушка, не ругайтесь, — тут же опасливо попятился он. — Я же как лучше хотел…

— Как лучше он хотел! — подбоченилась женщина и угрожающе двинулась на боязливо отступающего писателя. — Вечно с вами мужиками так! Как лучше хотел, а вышло что-то несусветное! Иди делом займись! — и повернувшись ко мне, ласково улыбнулась: — Не обращай внимание на эту дубину, деточка. И выпей настой. Вкус у него, конечно, так себе. Но в чувства он быстро приводит, поверь старой Магдалене.

Полотенце полетело в кресло, а к моим губам поднесли кружку.

Я все еще не до конца пришла в себя, а искреннее участие меня всегда подкупало. Только этим могу объяснить, почему я все-таки выпила эту концентрированную горечь и даже не поморщилась.