Итак, уходящие вдаль буквы сделали свое дело, по крайней мере для читающей части зрителей. (Для остальных, пораженных музыкой, надпись могла бы быть «КРУТО КРУТО КРУТО».) Мы ожидаем появления корабля с принцессой Леей и украденными планами на борту. Но сначала Лукас опускает камеру вниз, и мы видим луну, затем еще одну и, наконец, планету под ними (очко за прекрасные картины Маккуорри). И на них наши глаза отдыхают целые двадцать секунд – очень, очень длинная пауза в сравнении с последующим действием. Во время этого панорамного кадра Лондонский симфонический оркестр взял куда более короткую паузу, быстротечный момент пианиссимо, чтобы признать красоту космоса. Затем, когда глаза зрителей устремлены на пустынную планету, музыка мрачнеет, остаток двадцати секунд предрекает опасность, которая где-то за кадром.

Наконец, вот оно, первый спецэффект фильма и, возможно, самый революционный момент в истории спецэффектов: маленький корабль «Тантив IV», преследуемый массивным Имперским звездным разрушителем и обменивающийся с ним лазерным огнем. Мы видим снизу корпус разрушителя, который, как говорят все, кто его видел, кажется, тянется, тянется и тянется, пока мы не добираемся до его двигателей.

На самом деле кадр пролета звездного разрушителя длится всего тринадцать секунд – меньше половины длины телевизионного рекламного ролика. Но к концу этих тринадцати секунд фильм наглядно показал, насколько сильна Империя и насколько ее возможности превосходят возможности повстанцев (лучшая визуальная шутка пародийной серии «Гриффинов» «Голубой урожай» представила разрушитель в виде космического внедорожника с гигантской наклейкой «Буш/Чейни» сзади).

Сотрудники ILM понимали, что это был самый важный кадр фильма и главный тест для их камеры Dykstraflex. Если кадр не получится, если разрушитель будет хотя бы слегка качаться, иллюзия окажется разрушена, возможно, до конца фильма. Как и со многими другими моментами «Звездных войн», спецэффекты могли сделать авторов признанными гениями или посмешищем. «У нас было семь или восемь гипотез, которые должны были подтвердиться, чтобы камера заработала», – говорил позже Дайкстра. Это одна из причин, почему этот спецэффект был единственным, сделанным до визита Лукаса, после которого тот едва не свалился с сердечным приступом: молодая компания тратила все время и деньги на исследование и разработку, изучая, как программировать моторы, нажимая правильные последовательности кнопок.

«Тантив IV» был последней моделью, законченной ILM, и это значит, что он смотрелся наиболее профессионально. В реальности модель была длиной 1,8 метра – в два раза больше предположительно гигантского звездного разрушителя, его преследовавшего. Лукас хотел соорудить разрушитель сопоставимого размера. Авторы спецэффектов убедили его, что это не нужно – о нем позаботятся оптика и Dykstraflex. Но они провели пару недель, добавляя детали к разрушителю, чтобы удовлетворить Создателя.

Главный оператор ILM Ричард Эдлунд признался, что спать не мог от страха, что кто-то из зрителей встанет и крикнет: «Модель!» – но вместо этого зрители в «Коронете» аплодировали. И эта сцена повторялась по всему миру, что было абсолютно беспрецедентно: зрители аплодировали тринадцатисекундному спецэффекту. В городе Шампейн, штат Иллинойс, студент-физик Тимоти Зан благодаря этому кадру стал фанатом «Звездных войн» на всю жизнь – а позднее самым известным писателем романов в их вселенной. В Лос-Анджелесе двадцатидвухлетний водитель грузовика, который придумывал как раз такую модель корабля, будет так разозлен фильмом и так поглощен вопросом, как Лукас смог это сделать, – что он бросит работу и займется кино. Его звали Джеймс Кэмерон, и он снял два фильма, наполненных спецэффектами, – «Титаник» и «Аватар».

Быстрый кадр звездного разрушителя спереди, быстрый кадр взрыва на «Тантиве IV», и мы видим C-3РО и R2-D2, идущих по коридору. Их дизайн – заслуга Маккуорри, черпавшего вдохновение в фильмах «Метрополис» и «Молчаливое бегство». Но за голос 3РО очко Энтони Дэниелсу. Его видение дроида как чопорного английского дворецкого не совпадало с тем, как представлял персонажа Лукас. Режиссер перебрал полдюжины актеров озвучания по возвращении в Штаты, ища голос вульгарного торговца подержанными машинами, который он представлял для этого персонажа. Но ни один из них не подходил под дерганые движения Дэниелса так же хорошо, как сам Дэниелс, которого в итоге и пригласили повторить свои слова при озвучке. Пиканье R2 получилось благодаря дизайнеру звука Бену Бёртту, который, чтобы получить его болтовню, пропустил собственный голос через синтезатор.

В сцену роботов вмонтирован кадр, показывающий как «Тантив IV» всасывает внутрь Имперского корабля, пока повстанцы готовятся отражать нападение через конкретную дверь в конце коридора. Никто из них не говорит ни слова, но мы видим крупным планом их напряженные лица, глядящие вверх и реагирующие на звуковые эффекты. Момент, на который редко обращают внимание: среди крупных планов нет молодых лиц. Это, очевидно, опытные космические солдаты, но даже они боятся того, что приближается. Без слова от них мы уже начинаем додумывать предысторию фильма у себя в голове.

Это продолжается около минуты, без единого слова, эффективно повышая напряжение. Это была одна из сцен, снятых Лукасом в последние дни работы в Лондоне. Съемочная группа была разделена на три части, что дало ему несколько минут, снятых под тремя разными углами, чтобы было с чем поиграть при монтаже.

К этому моменту то, что мы видим на экране, уже представляет все ресурсы Создателя, едва поддерживающие иллюзию, – как и будет следующие два часа.[72] То, что кадры так незаметно сменяют один другой, несомненное чудо – и за это мы должны дать очки команде монтажеров Лукаса.

Ричарду Чу, Полу Хиршу и, конечно, Марсии Лукас пришлось использовать каждый монтажный трюк на свете при работе над «Звездными войнами». Увидев однажды одно из найденных ими решений, вы не можете его развидеть. Например, когда Люка атакует таскенский рейдер, актер только раз поднял оружие над головой, прежде чем Лукас сказал «Снято!». При монтаже Чу крутил изображение вперед и назад, пока не возникла видимость, что таскен угрожающе трясет оружием, а Бёртт помог скрыть монтаж боевым криком таскенов: ревом осла, помогавшего перевозить аппаратуру в Тунисе.

Марсия была единственным Лукасом, когда-либо получавшим «Оскар» за фильм из серии «Звездные войны»; Джордж не получал «Оскаров» конкретно за какой-нибудь из фильмов, а Марсия и другие монтажеры получили премию за лучший монтаж на церемонии в 1978 году. Марсия также отвечает за то, что убедила Джорджа оставить в фильме две любимые многими сцены, которые он намеревался вырезать: Лея, целующая Люка «на счастье», прежде чем они прыгают через каньон на Звезде Смерти, и маленький робот-«мышка», убегающий в ужасе от ревущего Чубакки. Хотя после развода с Лукасом Lucasfilm пытался приуменьшить ее роль, несомненно, что из трех монтажеров основную работу сделала именно она – включая атаку Звезды Смерти повстанцами, на монтаж которой у нее ушло восемь недель.

Тем временем на «Тантиве IV» из двери в конце коридора брызгают искры, и она взрывается. Появляются штурмовики в их фашистских костюмах, происхождение которых путано, но поставим сразу очко Маккуорри за дизайн и по половине очка Нику Пембертону и Эндрю Эйнсворту за трехмерное воплощение. Начинается бой, по экрану летают лазерные разряды, повстанцы-каскадеры падают в бескровной смерти. Фильм идет три минуты, и мы уже видели войну между космическими кораблями и на человеческом уровне. Мы теперь знаем, как ведутся бои в этой далекой галактике: с яркими вспышками лазерного огня (звуковой эффект, это Бёртт, царапающий оттяжку радиобашни в Палмдейле своим обручальным кольцом), крутыми взрывами, обездвиженными, но не поврежденными кораблями и солдатами, драматически умирающими, как в старых фильмах – как дети во время игры на площадке. Смерть показана так, как ее показывали до появления Сэма Пекинпы и Фрэнсиса Копполы. Крови не будет.