Как она заметила, мы не могли вернуться на запад через Йаркону. К югу лежит Сарад, который вскоре падет так же, как и Кайшэм, а за ним смертельно жаркая Красная пустыня. К северу, перейдя через Белые горы, в тех частях населенные племенами Синих, мы попали бы в самую густую часть Вардалууна, где таились монстры еще худшие, чем Мелиадус.

– Так что нам надо ехать на восток, – сказал я. – В Аргатту, чтобы отыскать там камень Света.

– Но мы даже не знаем точно, что он там: – воскликнул Мэрэм. – Что, если дневник мастера Алуино лжет? Что, если он сам был сумасшедшим, как тот, что называл себя Сартаном Одинаном?

Я смотрел на пылающие факелы, пытаясь освободиться от просьбы лорда Грэйама и представляя невидимую чашу, охраняемую драконами и сокрытую в темнейшем из мест – последнем месте на земле, куда я хотел бы попасть. Потом достал Элькэлэдар и направил его на восток. Клинок засиял серебристым светом, таким ярким, какого я никогда не видел.

– Он там, – сказал я, зная, что так должно быть. – Он всё ещё там.

Мастер Йувейн вышел вперед и положил руку мне на плечо.

– Вэль, там сокрыта великая опасность. Опасность для нас, если мы жаждем камень Света так же, как Сартан, и сошли из-за него с ума. Может, лучше оставить камень Света гам, где он спрятал его? Его могут не найти никогда.

– Нет. Его найдут – кто-нибудь. И скоро. Настало время, сир. Вы сами это говорили.

Мастер Йувейн замолчал и посмотрел на звезды. Оттуда, говорят, Йилдры источают свой свет на землю в вечном сиянии Золотого Пояса.

– Семь братьев и сестер земли, – процитировал я пророчество Айонделлы. – С семью камнями сойдут во тьму и…

– И это еще! – прервал меня Мэрэм. – С тех пор как Альфандерри больше нет с нами, нас лишь шестеро. И у нас только шесть джелстеи. Как мы отыщем седьмой в пустошах, что лежат между этим местом и Аргаттой?

Я прижал руку к сердцу.

– Ты неправ, Мэрэм. Альфандерри все еще с нами, здесь, с каждым из нас. А что до седьмого джелстеи, то кто знает, что мы отыщем в горах?

– У тебя странный способ толковать пророчества, мой друг.

Я мрачно улыбнулся.

– С этой частью пророчества мы все должны согласиться: если отправимся в Аргатту, то, несомненно, сойдем в самое сердце тьмы.

Тихое отчаяние, охватившее Мэрэма, сказало мне, что он согласен с этим всеми фибрами души.

Из всех моих друзей только Кейн, казалось, остался доволен перспективой безнадежного предприятия. Ветер обдувал его мрачное лицо и развевал белые волосы, донося от города запахи ненависти и безумия. Темные глаза Кейна горели диким огнем.

– Однажды Кэлькамеш вошел в Аргатту, и мы должны.

– Но это безумие! – возразил Мэрэм.

– Ха! Я понимаю, что в безумии этого плана на самом деле его самая сильная сторона. Морйин будет продолжать искать камень Света во всех землях, но не в Сакэе. Он и нас тоже ищет, так? Он никогда даже не вообразит, что мы так глупы, чтобы попытаться проникнуть в Аргатту.

– А мы и вправду так глупы?

Лильяна ободряюще похлопала его по руке.

– Было бы глупо пытаться достичь невозможного. Но действительно ли это так?

Все мы взглянули на Атару, а она смотрела на Кайшэм, словно с вершины самой высокой горы мира. Потом тихим голосом, ужаснувшим меня, ответила:

– Нет, не невозможно – но почти.

На верху южного крыла Библиотеки появился проблеск огня, словно пламя высветило окно. Я подумал обо всех тех библиотекарях, что полегли, защищая ее, и о тысячах мужчин, женщин и детей, нашедших убежище внутри. Я думал об отце и матери, братьях и соотечественниках в далеком Меше – и о локилэни и леди Нимайю. И даже о жадном, но иногда проявлявшем благородство капитане Кэральде. И, конечно же, об Альфандерри. Я знал, что даже если есть хотя бы один шанс из десяти тысяч спасти камень Света из Аргатты, он должен быть использован. Сердце мое забилось.

– Я отправляюсь в Аргатту. Кто пойдет со мной?

Еще несколько язычков пламени появилось в других окнах южного крыла, а потом и в остальных. Стало ясно, что люди герцога Юлану подожгли Библиотеку.

– Книги! Люди! – закричал Мэрэм. – Как он мог так поступить? Как, Вэль, как?

Он упал мне в объятия, плача и цепляясь за кольца кольчуги, чтобы не упасть от отчаяния.

– О нет! Этого не может быть!

Лильяна смотрела на горящую Библиотеку. Она обняла горько всхлипывающую Атару, и та молча спрятала лицо у нее на груди.

– Я никогда не должен был использовать огнекамень, – выдохнул Мэрэм. – Все сожжения ведут только к этому. Я клянусь, что никогда не применю его против человека.

Мастер Йувейн прижал руки к голове, в ужасе глядя на кошмар под нами. Казалось, он был не в состоянии двинуться или говорить.

– Так, – сказал Кейн, и смерть, словно темное пламя, затопила его глаза.

Огонь питался миллионами книг, что библиотекари собирали веками, и огромный столб пламени поднялся высоко в воздух. Казалось, он нес к небесам крики обреченных и умирающих. Я ощутил горько-сладкое кипение смерти в неожиданном жжении, что пронзило меня, словно океан кипящего киракса. Огонь разгорелся во мне. Как звездный свет, сиял он в моем сердце, руках и глазах.

– Я пойду с тобой в Аргатту, – сказал Кейн, когда я повернулся к нему.

Я кивнул, один раз, яростно, и стиснул ему руку. Потом посмотрел на мастера Йувейна.

– Я тоже пойду.

– И я. – Лильяна смотрела на меня в ужасе от того, что собиралась сделать.

– И я, – тихо сказала Атара.

Ее глаза встретились с моими, и в их глубине сияла уверенность в том, что Атара не должна меня покидать.

Мэрэм наконец отцепился от меня и прекратил всхлипывать. В его влажных темных глазах отражалось пламя Библиотеки… и что-то еще.

– И я тоже хотел бы пойти с тобой, если бы только…

Неожиданно он замолчал, глубоко вздохнул и на долгое время застыл, глядя на меня. Мэрэм моргал от едкого дыма, словно вспоминая обещание, которое дал самому себе. Потом выпрямился и тряхнул темными кудрями.

– Я пойду с тобой, – сказал он со сталью в голосе. – Я последую за тобой в самый ад, Вэль, а мы, похоже, туда и отправляемся.

Я сжал его руку, скрепляя обещание, и наши сердца забились как одно.

После этого все мы повернулись, чтобы видеть разрушение Библиотеки. Не было желания ничего больше говорить, не было нужды произносить вслух те молитвы, что вечно будут гореть в наших сердцах. Огонь, питаемый многими книгами и телами, вознесся высоко в небо и, казалось, заполнил весь мир, превращая его в ад.

Той же ночью мы отправились в горы. Повернули лошадей и прокладывали путь по каменистым склонам горы Редрат. Тропа отсутствовала, нас вели сияние моего меча и свет звезд. Их белые и синие огоньки стали ярче, когда мы оставили за собой пылающее небо Кайшэма и поднялись выше. Яркая Солару, созвездие Лебедя и сверкающее собрание звезд, что называют Сияющими Ступенями, придавали надежды, напоминали, что в творении Единого есть лучшие места, где люди не убивают друг друга огнем и сталью.

Ночь становилась все темнее, ощутимо похолодало, и я закутался в плащ, что мать моя соткала из шерсти ягненка и вышила серебром. Он хорошо согревал, и мои спутники тоже завернулись в плащи. Но этого оказалось недостаточно, чтобы Кейн остался доволен. Сквозь тьму впереди он вглядывался в призрачные белые очертания высоких гор, поднимающихся на востоке.

– Нам нужна одежда поплотнее.

– Но ведь еще лето, – возразил Мэрэм.

– Выше в горах уже осень. – Кейн указал вперед, – А на самом верху зима. Вечная зима.

Его слова словно усилили холод воздуха и вернули нас к окружавшим опасностям. Их было много, и все смертельные. Преследование людьми герцога Юлану – не сама страшная. Хотя мы и вслушивались – не спешат ли за нами воины? – но наши следы они смогут разыскать лишь утром. Меня гораздо больше беспокоила возможность заблудиться в темноте и свалиться с какого-нибудь утеса. Лошадь могла сломать ногу на зазубренных камнях неверной почвы, и тогда не осталось бы выхода, кроме как убить ее. Конечно, здесь водились и медведи, и Мэрэм воображал их себе за каждым деревом. И все мы высматривали очертания ужасных снежных гигантов, поджидающих нас, возможно, как раз за следующей возвышенностью или за той, что после.