Я увидел на подставке, напоминавшей жаровню, шесть больших яиц, по размеру втрое больше, чем орлиные. Прежде чем я смог его остановить, Кейн пересек комнату и обрушил меч прямо на одно из яиц, разорвав кожистую скорлупу. Еще пять раз он ударил, а когда все было кончено, сталь меча истекала густым кроваво-оранжевым желтком. Так погибли яйца Анграбоды, одного из драконов, что Морйин призвал сюда с Чарота.

– Но яиц было семь! – прошептал Дэй, бросаясь к Кейну, который стоял, глядя на липкую массу разбитой скорлупы и ее содержимого.

– Семь? Ты уверен?

Дэй кивнул, оглядывая комнату. Кейн пересек комнату и высокомерно обтер меч о шелковые покрывала кровати Морйина.

– Кейн, нет времени! – Я подошел к двери с огромным деревом. – Нам надо идти!

– Ты иди! – Он обшаривал глазами комнату. – Это редкий шанс.

– Уничтожить яйцо?

Кейн вогнал меч в одну из резных колонок кровати.

– И уничтожить Морйина.

Он оглядел северную дверь, ведущую во дворец, потом яростно посмотрел на гобелен, прикрывавший дверь, через которую мы попали сюда.

– Я подожду его здесь. А когда он придет, отправлю к звездам.

Лильяна, более хладнокровная, чем я, подошла к Кейну и тронула за руку, сжимавшую меч.

– Ты можешь прождать дни. А что прикажешь делать нам, пока ты будешь ждать, чтобы совершить это убийство?

– Завершайте ваш поиск.

– А что, если нам понадобится твоя помощь?

– Не понадобится! – рявкнул он, глядя на нее диким взглядом. – Я знаю, что ты жаждешь его смерти почти так же сильно, как и я.

– Может быть, – сказала Лильяна, глядя в сторону. – Но не так сильно, как отыскать то, за чем мы пришли сюда.

Я тоже с трудом выносил огонь в пылающих глазах Кейна, но все же посмотрел ему в лицо и произнес единственное слово:

– Пожалуйста.

На мгновение я подумал, что он вернется обратно в пылающий океан ненависти, тянувший его вниз, в ад собственной сущности. Но однажды, на поляне, устланной телами убитых им серых людей, Кейн поклялся мне в верности своего меча на время, пока я ищу камень Света. Взгляд его сказал мне, что он помнит это обещание и сдержит его.

– Хорошо. – Он указал мечом на восточную дверь, что вела к тронной зале Морйина. – Тогда давай закончим этот чертов поиск!

Я шагнул вперед, повернул ручку двери, которая оказалась не заперта, и открыл ее. За дверью оказался коридор, драпированный струящимися шелками, ведущий прямиком на восток. Я пошел по нему первым, а Кейн закрыл за нами дверь.

Мы прошли несколько сотен ярдов. В этот тоннель не выходили больше никакие двери или ходы. С каждой стороны от нас и над нами, по словам Дэя, располагались покои дворца, до которых можно было добраться только через дверь в северной стене комнаты Морйина. Я ощущал за тонкой стеной камня множество людей. Мы спешили, мое дыхание толчками вырывалось из груди, обжигая рот и ноздри. И все же воздух был холодным, как скала под тонким покровом шелка. Дверь в противоположном конце коридора тоже была холодной. Мы подошли к ней на трясущихся ногах и с отчаянно бьющимися сердцами. Как и дверь в комнате Морйина, она была сделана из бронзы и оказалась незапертой.

Бросив последний взгляд на Кейна и остальных, я толкнул дверь и вступил в тронную залу Морйина.

– О Боже! – прошептал Мэрэм мне на ухо. – О Боже!

Мы стояли у западной стены одного из самых огромных помещений, что я когда-либо видел. Просторный чертог, высеченный в скале, достигал, должно быть, трехсот футов высотой и столько же в длину и ширину. Невероятные колонны вырастали из пола, словно огромные каменные деревья, поддерживая темный потолок далеко над нами. Все в этом холодном, замкнутом зале казалось темным из-за черного базальта, хотя Морйин и строители зала приложили все свое искусство, чтобы наполнить его светом. На стенах и потолке светились многие сотни яснокамней, источая мягкое шелковистое сияние. Колонны были изукрашены золотыми листьями, отражавшими свет. Различные статуи, инкрустированные рубинами, сапфирами и другими драгоценными камнями, присоединялись к общему блеску. И все же этого блеска не хватало, чтобы проникнуть в отдаленные уголки и изгнать тени. Среди древней и отвратительной роскоши витал запах страха, казалось, сочившийся из обнаженного камня, капая с потолка, стен и пола. Здесь эхом отдавались память о пытках, древних, как века, и будущие крики безнадежности и обреченности.

На мгновение я прижался спиной к бронзовой двери, чтобы унять дрожь и сориентироваться. Заметил три запертые двери – в восточной, северной и западной стенах. Спинкой к двери в комнату Морйина, у которой мы собрались, в центре зала, обращенный к его южному концу, стоял огромный трон. Его, похоже, выстроили в подражание или в насмешку над королевским троном в Трайе. К трону вели шесть ступеней, и каждую обрамляли скульптуры Гашура, Зана и других Галадинов, представленных в виде чудовищ. Величайшим из них был извивающийся красный дракон, изображавший Ангра Майнью и обвивающий трон. Когда Морйин занимал место на троне, голова дракона обрамляла его голову, оглядывая залу двумя огромными золотыми глазами, вырезанными из янтаря.

Оставив дверь за собой открытой, чтобы иметь возможность быстро отступить, мы вошли в огромный зал для, как я надеялся, последних мгновений нашего поиска. Но, хотя клинок Элькэлэдара вспыхнул новым светом, надежда моя потускнела. Ибо воистину силюстрия сияла слишком ярко. Я указывал мечом на север, восток, юг и запад – но не мог заметить ни малейшего изменения в ее свечении. Из этого ослепительного света я заключил, что камень Света где-то очень близко – так близко, что мой серебряный меч не может нас более вести. Но как еще отыскать его в этом огромном помещении, я не знал.

Ибо Сартан Одинан мог спрятать маленькую золотую чашу в тысячах мест. За троном и в других частях зала располагались алтари и пьедесталы, которые легко могли оказаться местом отдохновения камня Света. Как и холодные жаровни, подставки для ламп, скамьи, полки и даже основания огромных каменных колонн, поддерживавших потолок. Вдоль каменных стен – изукрашенных резными драконами, демонами и внушительным рельефом, изображавшим Баалоха и темных ангелов, заключенных с ним в Дамууме – везде виднелись впадины и выступы, где мог скрываться камень Света.

– Ну? – спросил Мэрэм.

– Он здесь. Но так близко, что мой меч не может сказать где.

– Тогда как нам его отыскать? – Мой друг остановился у линии колонн, идущей через зал справа от трона, склонился к массивному квадратному основанию и принялся обшаривать его руками, словно слепец. – Мой Бог – не можем же мы надеяться просто споткнуться об него?

Мы пошли прямиком через залу, миновав трон и угрожающе выглядящую область жертвенника с несколькими большими камнями, стоймя вырастающими из пола. Когда мы добрались до линии колонн, идущей через залу слева от трона, там неожиданно появился Огонек. Его сверкающие очертания, рассыпающие серебряные и золотые искры, переливались в воздухе как фейерверк. Он кружился в экстазе, потом нырнул в воздухе, как огненная птица, и заскользил в полосах фиолетового пламени меж могучих колонн.

– Думаешь, он знает, где чаша? Может, он пытается сказать нам? – спросил Мэрэм.

Огонек петлял меж колонн, а потом закружился вокруг круглой области жертвенника, помеченной камнями, которые, видимо, использовались для разных ритуалов. Огонек, несомненно, знал, где находится камень Света. Более того, он похоже, впивал его присутствие каждым дюймом своего сверкающего тела и становился все ярче. Но я знал, что он не сможет просто показать нам, где сокрыта чаша. Ибо, чем бы ни был Огонек на самом деле, он не мог понять, что для меня и моих друзей камень Света все еще остается невидимым.

Вот величайшая из пыток Аргатты – стоять так близко рядом с ним, почти ощущая сверхъестественное присутствие, заряжающее воздух, словно перед бурей, и быть не в состоянии разглядеть его.

Дэй, оглядывавший комнату, пока Огонек кружился по ней, должно быть, подумал, что мы все сошли с ума. Он не мог разглядеть ярких очертаний тимпума, зато первым заметил кое-что другое.