Пока мастер Йувейн разыскивал зеленый джелстеи, валявшийся на окровавленном полу, Имайра поднял дубину и с ужасающей яростью обрушился на стражей Морйина Плоть и кости лопались с тошнотворным хрустом, словно яичная скорлупа, кровавые ошметки разлетались в воздухе. Четверо врагов повалились, как оглушенные цыплята Горгульи, вырезанные на стенах и колоннах зала – не говоря о статуях падших Галадинов, – с ужасными усмешками следили за кровавой бойней, способной испугать даже камень.

– Стража! Ко мне! Ко мне! – не переставая, вопил Морйин.

– Мастер Йувейн! – крикнул я, пока тот держал кристалл перед лицом Атары, чтобы остановить кровь – Держитесь ближе!

Целитель кивнул, из его искалеченного уха все еще сочилась кровь.

– Атара! – Я вложил ей в руку меч. – Не отходи от меня!

Я боялся, что она слишком слаба, чтобы держаться на ногах, и не знал, как одновременно защитить и ее, и камень Света в битве, что разворачивалась вокруг нас. Но Атара потрясла меня, направившись точно туда, где лежали ее лук и стрелы, словно могла видеть их на полу. Надела через плечо колчан и повернула ко мне лишенное глаз лицо.

– Нет, Вэль, – оставайся с остальными. Я тут должна убить кое-кого.

Воительница мрачно улыбнулась и отошла от меня прочь, пробираясь сквозь бегущих, уклоняющихся и размахивающих мечами стражей, пытавшихся преградить ей путь. Вырвавшись из жертвенного круга, она побежала прямиком к трону Морйина.

Как это возможно? Как может быть, что лишенный зрения – видит?

У меня не осталось времени обдумать эту загадку. Пока Атара взбиралась по ступеням трона, по его сиденью и морде дракона, чтобы встать на верхушке драконьей головы, зрение стало возвращаться к нашим врагам, к одному за другим. Мало кто посмел атаковать меня или Имайру, а посмевшие быстро умерли. Но вскоре уже целая толпа стражей Морйина прозрела. На нас нацелились копья и алебарды, и, нападая согласованно, они наверняка быстро покончили бы с нами.

– Ко мне! – Сильный голос прозвучал подобно львиному рыку. – Вэль, ко мне!

На краю жертвенника, развернувшись к колоннам и восточным вратам зала, стоял наконец прозревший Кейн. Он не тратил зря ни времени, ни сожаления, устроив среди людей Морйина безжалостную бойню. По крайней мере семеро упали мертвыми под его мечом. Однако ярость его была направлена вовсе не против копейщиков и алебардщиков. Он пытался проложить себе дорогу к Морйину, стоявшему у центра жертвенника в окружении нескольких колец все еще ослепленных стражников.

– Вэль, убей сначала Серых, если сможешь!

Между Морйином и Кейном стояли тринадцать Серых. Эти ужасные люди могли парализовать всех нас, если бы не гнев Лильяны, сражавшейся бок о бок с Кейном и Мэрэмом. Она держала перед собой синий джелстеи. Я чувствовал, как камень резонирует с камнем Света, что лежал у моего сердца, и обретает великую силу. Он, как горячая синяя звезда, источал эфирный свет. Такой яростной была атака Лильяны на разумы Серых, что те схватились за головы и беспомощно завыли.

– Ко мне! – кричал Кейн.

Вместе с Мэрэмом, отчаянно бившимся рядом и прикрывавшим друга, он наконец пробился сквозь кольцо стражи вокруг Серых и принялся крушить их длинные ножи своим куда более длинным мечом. За несколько мгновений он уложил всех.

Когда пал последний, Лильяна и Кейн обратили взоры на Морйина.

– Уйди из моего разума, ведьма! – взревел вдруг Великий Зверь.

Я ощутил сгусток чистого ментального огня, что направил на Лильяну Морйин. На мгновение она оказалась полностью ошеломлена, словно попав в центр огней ада, но потом обернула этот огонь против врага.

Многие из стражей Морйина прозрели и сомкнули ряды, чтобы защитить своего хозяина. Кейн, Мэрэм и Лильяна были принуждены отступить к трону. Имайра и я, с мастером Йувейном за спиной, пробились к краю жертвенного круга и присоединились к ним, в сотне футов от трона и восточной линии колонн. Это была открытая позиция, и нас повсюду окружал голый черный камень. За нашими спинами возвышался драконий трон, на котором стояла Атара, сжимая в руках изогнутый длинный лук. Впереди ждала толпа стражей, прикрывавших щитами Морйина. Я решил, что отступать дальше глупо. Вскоре враги загонят нас в угол. Крикнув, что нужно образовать пятиконечную звезду, я встал лицом к Морйину, Кейн был справа, а Имайра слева. Мэрэм и Лильяна стояли сзади, а мастер Йувейн в центре звезды.

В этот момент Атара выпустила первую стрелу. Та прожгла воздух и воткнулась в лицо высокому стражу, стоявшему перед Морйином.

– Шестьдесят один! – выкрикнула Атара. Потом пропели еще три стрелы и отыскали свои цели среди стражей, окружавших Морйина. Они убила бы и самого великого Красного Дракона, но Морйин и его клирики спрятались за щитами из живой плоти.

– Атара! – закричал я. – Убей сначала капитанов!

Я не понимал, как ее стрелы отыскали этих четверых закованных в железо мужчин. Понадобилось сделать всего шесть выстрелов, чтобы отправить их к звездам. Смерть дождем сыпалась вокруг Морйина, а тот укрылся в центре жертвенного круга, распространяя вокруг ощущение тошнотворного страха.

Он, видимо, обрел зрение последним. Когда это наконец произошло, один из его клириков указал туда, где, как ангел смерти, стояла Атара с огромным луком.

– Убейте ее! – закричал Морйин.

– Кейн! – позвал я.

Ни один из капитанов Морйина уже не стоял на ногах, чтобы возглавить нападение на Атару, но через несколько мгновений Морйин поймет, какой стратегии придерживаться. Стоит лишь послать двадцать из оставшихся семидесяти стражей атаковать трон и убить Атару, а потом, освободившись от смертоносного града ее стрел, разделаться с нами с помощью оставшихся.

– Все атакуем!

Я повел своих друзей сквозь скопление воинов, собравшихся вокруг Морйина и его клириков. Четверо стражников направили на меня свои копья. Я взмахнут Элькэлэдаром и обрубил все древки одним ударом, на обратном пути снес голову одному из стражей и вонзил меч в грудь другому, заодно отрубив руку. Кейн, справа от меня, быстро прикончил еще двоих, а дубина Имайры обрушилась сверху и превратила державшего алебарду стражника в кровавую кашу.

Несколько стражей по своей собственной инициативе попытались окружить нас. Лильяна ударила одного в шею, а Мэрэм скрестил меч одновременно с мечом и копьем. Я ощущал в нем великую силу, он рубил, парировал и колол, рыча, как медведь. Хотя красный джелстеи треснул, присутствие камня Света, казалось, позволило частице его огня зажечь сердце Мэрэма. Он взревел и рубанул мечом по груди меченосца, потом, высвободив клинок, повернулся, отразил удар копья и ткнул в глаз его владельца.

Мы убили многих, но еще больше стояло перед нами. Каменные глаза Ангра Майнью, взиравшие на битву, ясно видели, что мы здорово уступаем в числе своим противникам. Но я знал, что дело не в числе, хотя мы сражались вшестером против шестидесяти. Кейн бился рядом с силой и яростью десятерых, а все его уроки обернулись быстротой и точностью моего клинка, который сверкал и рубил так, словно я держал в руках десять мечей. Здесь, рядом со мной, сражались мой отец, и мастер оружия Лансар Раашару, и все мои братья. Мать моя билась вместе со мной, словно львица, выкрикивая ободрения и предупреждения, защищая меня, призывая выжить любой ценой и вернуться домой. Воистину, целое войско валари встало в тот день в зале, ишканы вместе с мешцами, воины Вааша и Кааша, и мы вместе вонзили острия десяти тысяч ярких кэлам в душу извечного врага.

Паника в битве – ужасная вещь. Победители бросаются на бегущих, яростно звеня сталью о сталь, рыча, словно львы, сверкая глазами. Они настигают обреченных, как чума: здесь воин предупреждающе кричит, а другой заливает фонтаном крови своего соседа. Там алебарда свистит в воздухе, а копейщик отступает в воображаемую безопасность за спины соратников. Остальные тоже начинают подаваться назад, а некоторые даже ломают ряды и бросаются в бегство. Паника, подобно дикому огню по сухой траве, передается от командира к подчиненным. Когда король на поле боя теряет отвагу, у него нет надежды на победу.