В двадцати метрах дальше стоял погруженный в темноту дом, а за ним грузовичок с открытым кузовом. Но Чанг не хотел подставлять своего престарелого отца и детей дождю и ветру. Кроме того, десятеро китайцев, едущих на такой старой колымаге в направлении Нью-Йорка словно ватага «текучего населения» — сезонных рабочих, перебирающихся из одного города Китая в другой в поисках работы, — обязательно привлекут к себе внимание.

— Старайтесь не наступать на сырую землю, — приказал Чанг своему сыну и Ву. — Идите только по траве или камням. Я не хочу, чтобы после нас остались следы.

Осторожность стала второй натурой бывшего профессора; китайские диссиденты, за которыми постоянно охотятся органы госбезопасности и агенты Народно-освободительной армии, быстро учатся путать следы.

Они пошли дальше, прячась за кустами и деревьями, терзаемые яростным ветром, мимо домов, иногда погруженных в темноту, иногда со следами жизни: где-то мерцал телевизор, у кого-то на кухне готовился завтрак. При виде этих картин нормальной жизни Чанг остро прочувствовал всю безнадежность их бегства. Но, как он научился делать еще на родине, где государство отняло у него почти все, Чанг отбросил эти чувства, поторапливая Ву и сына. Наконец беглецы дошли до последнего дома в цепочке строений: это была небольшая церковь, с темными окнами, судя по всему, пустая.

За обветшалым зданием стоял старый белый микроавтобус. Чанг, проведший много часов в интернете и смотревший американское телевидение, успел немного нахвататься английского, но надпись на микроавтобусе оказалась для него совершенно непонятной. Однако под его нажимом оба сына уже несколько лет изучали английский язык и американскую культуру. Взглянув на борт машины, Уильям объяснил:

— Здесь написано: «Церковь баптистов-пятидесятников Истона».

Еще один сухой треск вдалеке. Чанг застыл, услышав этот звук. Призрак убил еще одного из них.

— Пошли! — нетерпеливо воскликнул Ву. — Торопитесь. Посмотрите, быть может, машина открыта.

Но двери микроавтобуса оказались запертыми.

Чанг огляделся по сторонам, ища что-нибудь тяжелое, чтобы разбить окно, а Уильям тем временем внимательно осмотрел замок.

— Где мой нож? — крикнул он, перекрывая шум ветра.

— Твой нож?

— Тот, что я дал тебе на корабле — перерезать веревку, крепившую плот?

— Так это был твой нож?

Помилуй бог, зачем его сыну такое оружие? С выкидным лезвием?

— Да.

— Я его уронил, когда садился в плот.

Мальчишка скорчил недовольную гримасу, но Чанг, не обращая на сына внимание, — о Боже, когда тот научился дерзить? — окинул взглядом мокрую от дождя землю. Наконец он нашел обрезок стальной трубы и со всей силы ударил им по окну. Стекло разлетелось сотнями крошечных льдинок. Чанг забрался в кабину и открыл бардачок, ища ключи. Ключей не было, и он спрыгнул на землю, прямо в лужу. Чанг посмотрел на церковь, гадая, не там ли ключи. Но если и там, то где именно? А что если в церкви дежурит сторож? Вдруг он услышит шум и захочет узнать, в чем дело? Чанг знал, что не сможет ударить невинного даже если...

Услышав громкий стук, он испуганно обернулся. Его сын, устроившись на коленях на месте водителя, разбил ногой пластмассовую обшивку замка зажигания. На глазах у изумленного и огорченного Чанга мальчишка вырвал пучок проводов и начал соединять их друг с другом. Вдруг громко завопило радио: «Он будет всегда вас любить, впустим Спасителя в наши сердца...»

Уильям ткнул кнопку на приборной панели, и радио смолкло. Он соединил другие провода. Двигатель чихнул... и заработал.

Чанг вытаращился на сына, не в силах поверить своим глазам.

— Где ты этому научился?

Мальчишка лишь пожал плечами.

— Нет, ты мне скажи...

Чанга за руку схватил Ву.

— Поехали! Надо забрать наши семьи и как можно быстрее уехать отсюда. За нами охотится Призрак!

Потрясенный отец с осуждением посмотрел на сына. Чанг ожидал, что мальчишка пристыженно потупится, но Уильям спокойно выдержал его взгляд. Сам Чанг даже сейчас не смог бы вести себя так со своим отцом.

— Пожалуйста, — взмолился Ву. — Поехали за остальными!

— Нет, — подумав, сказал Чанг. — Пусть они идут сюда. Тем же путем, каким шли мы, чтобы не осталось никаких следов.

Ву поспешно скрылся в темноте.

Порывшись в кабине, Уильям нашел карту автодорог. Внимательно изучив ее, он кивнул, словно запоминая маршрут.

Подавив желание выведать у сына, откуда ему известно, как заводить машину без ключей, Чанг спросил:

— Ты знаешь, куда нам ехать?

— Найду. — Мальчишка посмотрел на отца. — Ты хочешь, чтобы машину вел я? — Помолчав, он добавил прямо: — Ты водишь плохо.

Основным средством передвижения Сэма Чанга был велосипед — то же самое можно сказать про большинство китайцев, живущих в городах.

Чанг заморгал, услышав от сына такие слова — снова произнесенные тоном, граничащим с наглостью. Но тут появились Ву и остальные иммигранты, и Чанг бросился к ним, чтобы помочь жене и отцу забраться в микроавтобус.

— Поведешь ты! — крикнул он сыну.

Он убил на берегу двоих «поросят» — раненого мужчину и женщину.

Но на плоту было человек десять. Где остальные?

Прогудел автомобильный клаксон. Призрак стремительно обернулся. Это был Джерри Тан, пытавшийся привлечь его внимание. Он с отчаянным выражением лица показывал полицейский сканер.

— Полиция будет здесь с минуты на минуту! Нам надо уезжать!

Отвернувшись, Призрак снова обвел взглядом берег моря и дорогу. Куда они делись? Быть может...

Взвизгнув покрышками, джип Тана выскочил на дорогу и рванул вперед.

— Нет! Остановись!

Вне себя от бешенства, Призрак вскинул пистолет и выстрелил вдогонку удаляющейся машине. Пуля попала в заднюю дверь, но джип не снижая скорости подлетел к развилке и скрылся за поворотом. Опешивший Призрак сжимая в руке пистолет, уставился в туман, где исчезла его единственная надежда на спасение. До конспиративной квартиры на Манхэттене восемьдесят миль, его помощник бесследно пропал, скорее всего, погиб. У самого Призрака нет ни денег, ни сотового телефона. Сюда направляются десятки полицейских и агентов спецслужб. И к тому же его бросил Тан. Остается только...

Призрак напряженно прислушался. Неподалеку, на проселочной дороге, ведущей через поле от церкви, появился белый фургон. Машина свернула на шоссе. Это «поросята»! Призрак снова схватил пистолет, но фургон уже скрылся в тумане. Опустив оружие, Призрак сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, успокаиваясь. Да, сейчас напасти обрушились на него со всех сторон, но ему приходилось сталкиваться и не с такими трудностями.

Ты пережиток прошлого.

Ты должен изменить свой образ жизни.

Ты умрешь за свои былые убеждения...

Призрак уже давно усвоил, что отступление — это не более чем временная дисгармония, и даже самые страшные события в его жизни в конечном счете уравновешивались улыбкой судьбы. Его жизненная философия сводилась к одному понятию: «найсын». В переводе с китайского «терпение», но для Призрака это слово значило гораздо больше. Английский эквивалент был бы чем-нибудь вроде «всему свое время». Он прожил на свете сорок с лишним лет потому, что научился пережидать неприятности, опасность и горе.

Сейчас «поросятам» удалось бежать. Но их смерть — лишь вопрос времени. А ему сейчас нужно думать о том, как самому спастись от полиции и СИН.

Убрав старенький пистолет в карман, Призрак, борясь с дождем и ветром, пошел прочь от берега к манящим огням городка. Ближайшим зданием оказался ресторан, перед которым стояла машина с работающим двигателем.

Ну вот, наконец, и первая удача!

А затем, взглянув в сторону моря, Призрак увидел еще нечто такое, что вызвало его смех. Новая удача: у самого берега в воде барахтался еще один «поросенок». Итак, перед тем, как бежать в город, можно будет убить по крайней мере одного.