Его тихий, вкрадчивый голос гипнотизировал Сакс, и с каждым словом она чувствовала, как ее неудержимо возвращает на место преступления, словно она была действующим лицом. Ей стало неуютно, руки в латексных перчатках вспотели.

— Он здесь. Джерри Тан сидит за письменным столом, и они...

— Мы, — строго поправил Райм. — Не забывай, ты Призрак.

— ...и мы выбиваем дверь. Он вскакивает и бежит к задней двери, но мы его хватаем и привязываем к стулу.

— Сакс, давай более конкретно. Ты «змеиная голова». Ты нашла того, кто тебя предал. Что ты собираешься с ним сделать?

— Убить.

«Я видеть на дороге ворона, клюющая пищу. Другой ворона хотел украть пища, но первый ворона не просто отпугнуть второй — он погнаться за ним и пытаться выклевать ему глаза».

Внезапно Сакс ощутила вспышку необъяснимой ярости. Она едва не задохнулась от злости.

— Нет, Райм, подожди. Его смерть — это вторично. В первую очередь я хочу причинить ему боль. Меня предали, и я хочу, чтобы ему было очень больно.

— Что ты делаешь? Что именно?

Сакс колебалась, обливаясь потом. Ее охватил зуд. Она едва сдержалась, чтобы не разорвать дыру в комбинезоне и почесаться.

— Я не могу...

— "Я"? Сакс, кто такой "я"? Ты не забыла, что ты Призрак?

Но Сакс уже цепко держалась за свою собственную личность.

— Райм, у меня ничего не получается. В этом Призраке есть что-то такое... Он ненормальный. — Она замялась. — Здесь страшная атмосфера.

Место, где умирают целые семьи, где дети оказываются заточенными в трюме тонущего корабля, где людей убивают выстрелом в спину, не давая им отползти к единственному убежищу, которое они смогли найти: к бессердечному, холодному океану. Место, где люди умирают только потому, что они мешают и путаются под ногами.

Сакс не могла оторвать взгляда от раскрытых глаз Джерри Тана.

— Продолжай, Сакс, — пробормотал Райм. — Продолжай. Я вытащу тебя назад. Не беспокойся.

Молодой женщине очень хотелось ему верить.

— Ты нашла человека, который тебя предал, — продолжал криминалист. — Ты взбешена. Что ты делаешь?

— Трое, пришедшие со мной, привязывают Тана к стулу, и мы начинаем резать его ножами или бритвами. Он перепуган до смерти, кричит... Мы не спешим. Повсюду вокруг нас клочья мяса. Часть уха, полоски кожи. Мы отрезали ему веки... — Сакс замялась. — Райм, но я не вижу никаких улик. Ничего такого, что может быть нам полезно.

— Сакс, но улики обязательно есть. И ты это знаешь. Вспомни правило Локара.

Эдмон Локар, один из отцов французской криминалистики, сформулировал правило, согласно которому между жертвой и преступником или между преступником и местом преступления обязательно происходит обмен уликами. Возможно, определить эти улики очень непросто, и еще сложнее установить источник их происхождения, но, как неустанно твердил Райм, криминалист должен не обращать внимания на кажущуюся невозможность выполнить свою работу.

— Иди — дальше, дальше... Ты Призрак. У тебя в руках бритва или нож...

И вдруг необъяснимая ярость исчезла, сменившись фантасмагорическим спокойствием. Ее охватило пугающее, но тем не менее странно завораживающее чувство. Учащенно дыша, обливаясь потом, Сакс смотрела на Джерри Тана, проникаясь злобным духом Куана Ана, Гуи, Призрака. И она действительно ощутила то, что он чувствовал, — первобытное удовлетворение при виде боли и мучительной смерти предателя.

Ахнув, Сакс поймала себя на неудержимом желании видеть больше, слышать крики Тана, смотреть на ручейки крови, текущие по его дрожащим рукам...

И вслед за этой мыслью пришла другая:

— Я...

— Что, Сакс?

— Это не я истязаю Тана.

— Не ты?

— Нет, я хочу, чтобы этим занимались другие и наблюдать за всем со стороны. Так я получаю больше наслаждения. Это словно порнофильм. Я хочу видеть все, слышать все, не пропустить ни одной мелочи. Это я приказала, чтобы Тану отрезали веки, чтобы он смотрел, как я смотрю на него. — Она перешла на шепот. — Я хочу, чтобы это продолжалось и продолжалось.

— Отлично, Сакс, — шепотом ответил Райм. — А это значит, что должно быть место, откуда ты наблюдаешь за происходящим.

— Да. Тут стоит стул, напротив Тана, футах в десяти от тела. — Ее голос дрогнул. — Я упиваюсь происходящим. — Сглотнув комок в горле, она почувствовала струящийся по затылку пот. — Крики продолжаются пять, десять минут. Все это время я сижу перед Таном, наслаждаясь каждым воплем, каждой каплей крови, каждым порезом.

Ее дыхание участилось.

— Как ты, Сакс?

— Ничего.

Но она сказала неправду. На самом деле она попала в ловушку — оказалась как раз там, куда не хотела попадать. Внезапно в ее жизни сместились все ценности, и она еще глубже погрузилась в мир Призрака.

— Похоже, у вас плохие известия...

У нее затряслись руки. Она почувствовала себя одинокой, на грани отчаяния.

— Похоже, у вас плохие...

«Прекрати!» — строго одернула себя Сакс.

— Сакс? — всполошился Райм.

— Со мной все в порядке.

«Прекрати думать об этом, прекрати думать о кусках свернувшейся кожи, о пятнах крови... Прекрати думать о том, какое наслаждение ты получаешь от вида страданий».

Вдруг до нее дошло, что Райм уже довольно долго молчит.

— Райм?

Тишина.

— Что с тобой?

— Да так, ничего серьезного, — наконец ответил он.

— В чем дело?

— Не знаю... Что хорошего в том, что нам известно, где он сидел? На нем ведь были эти треклятые ботинки с гладкой подошвой. Это единственное место, где достоверно находился Призрак, но есть ли здесь какие-нибудь следы?

Еще не до конца переборов тошноту, вызванную слиянием с душой Призрака, Сакс посмотрела на стул. И тотчас же отвернулась, не в силах сосредоточиться.

— Я не могу ничего придумать, — продолжал Райм, расстроенный, недовольный.

— Я...

— Обязательно должно быть что-то, — оборвал ее криминалист.

Услышав в его голосе отчаяние, Сакс поняла, что он очень переживает по поводу того, что не может сам приехать сюда и пройтись по координатной сетке.

— Не знаю, — слабым голосом сказала она.

Молодая женщина смотрела на стул, но у нее перед глазами был нож, кромсающий тело Джерри Тана.

— Проклятие, — выругался Райм, — и я не знаю. Спинка у стула прямая?

— У того, на котором сидел Призрак? Да.

— Но что мы можем из этого извлечь? — Его голос был полон отчаяния.

Это на него совсем непохоже. У Линкольна Райма есть собственное мнение по поводу всего. И почему он говорит таким тоном, словно потерпел неудачу? Сакс встревожилась. Неужели Райм до сих пор корит себя за гибель иммигрантов и членов экипажа «Дракона Фучжоу» ?

Молодая женщина снова сосредоточила внимание на стуле, покрытом последствиями вандализма.

— У меня есть одна мысль. Жди. — Подойдя к стулу, она заглянула под него. Ее сердце учащенно забилось от возбуждения. — Райм, под стулом следы. Призрак, сидя, подался вперед — чтобы лучше видеть. И скрестил ноги под стулом.

— Ну и? — нетерпеливо спросил Райм.

— Это означает, что частицы пыли и грязи, застрявшие между рантом ботинка и подошвой, могли выпасть на пол. Я пропылесошу под стулом. Если нам повезет, мы найдем что-то такое, что приведет нас прямо к двери Призрака.

— Замечательно, Сакс! — воскликнул Райм. — Тащи пылесос.

Охваченная восторженным возбуждением, Сакс направилась к коробке с принадлежностями и вдруг остановилась.

— Ты меня провел, Райм, — усмехнулась она.

— Что?

— Не разыгрывай из себя невинного младенца.

Только сейчас до Сакс дошло, что Райм знал про следы с самого начала, с того момента, как она рассказала ему про то, что Призрак наблюдал за истязанием Тана, сидя на стуле. Но он понял, что она застряла в жутком мире Призрака, и необходимо срочно вытаскивать ее оттуда — в райские кущи совместной работы. Криминалист умело разыграл отчаяние и полностью завладел вниманием Сакс, освободив ее из мрака.