Строй дружно повалился в траву.

– У нас же есть вода! – прохрипел Баюл, увидев, что Саш слизывает росу с пыльных листьев.

– Забудь о ней пока, – прошептал Саш, но, уткнувшись носом в землю, Баюл уже спал.

Саш огляделся. Почти все пленники-наемники спали. Некоторые так и не убрали высунутые к каплям росы языки. Оружие было с собой у половины. Топоры, секиры, ножи. Странное это было зрелище – скованные цепью, вооруженные элбаны.

– Почему не пьешь воду? – Саш почувствовал удар сапога по мешку.

Скет смотрел на Саша с подозрением.

– У тебя бутыль в мешке. Боишься, что отнимут?

– Нет, – Саш резко вскочил на ноги, но говорил, не поднимая глаз, – берегу на тот случай, когда не будет росы на траве.

– Почему нес карлика? Друг твой?

– У меня нет друзей, – безразлично ответил Саш. – Карлик не только каменщик, он лекарь. Снимает боль – пальцами. Пригодится.

– Костоправ? – заинтересовался Скет. – Вармик будет доволен… Откуда у тебя силы? На вид ты непохож на крепкого парня.

– Я не крепкий парень, – ответил Саш, все так же не поднимая глаз. – Я привычный. Приходилось и не так бегать.

– Это где же? – с интересом нахмурился Скет.

– В сборном легионе армии императора, – ответил Саш.

– Слышал я про этот легион, – задумался Скет. – Больше скажу, даже служил там когда-то. Только ведь нет его больше!

– Нет, – согласился Саш. – Он разбит раддами в проходе Шеганов. И командир его – Ррамб – убит.

– Ведь ты сказал, что пришел из Индаина? – Скет положил ладонь на рукоять меча.

– И дальше бы убежал после разгрома имперцев! – все так же спокойно отвечал Саш. – Шел к храму Эла, а оказался в сборном легионе. Попал в самое месиво. Еще кровь не остыла между сторожевых башен, а я уже бежал к Силаулису. Договорился с купцом, спустился к Шину, оттуда с торговцами добрался до Индаина. Денег нет, вот решили со старым знакомцем банги по равнине погулять, встретили нари, узнали от него, что войско собирает король Бангорд в Даре.

Стараясь не обронить ни одного лишнего слова, Саш пересказывал приготовленную друзьями легенду.

– Значит, в императорском легионе служить отказался, а в «отребье» армии Бангорда пошел? – Скет поднес лезвие меча к горлу Саша.

– На равнине говорят, что Бангорд платит пять золотых в месяц, а в Империи грозились по два золотых, так ведь и одного, говорят, еще никто домой не принес! – твердо сказал Саш.

– А ты, значит, рассчитываешь разбогатеть? – расхохотался Скет. – Спи, урод. Не знаю, как уж ты живым из-под раддов в проходе Шеганов выбрался. Знатная, говорят, там была сеча. Но скоро опять с теми же раддами столкнешься. За пять золотых!..

Саш проснулся не от удара бича, а от его свиста. Раздался щелчок, сплетенный конец плетки резанул по траве там, где только что лежала нога Арбана, но Саш уже стоял на ногах. Скет что-то пробурчал себе под нос и вытянул вдоль спины одноглазого. Баюл не стал ждать удара, вскочил еще раньше Саша. Вскоре уже все наемники стояли. Алатель еще не подобрался к зениту, но туман рассеялся – и равнина преобразилась. Отряд ждал своей участи на краю деревни из дюжины свежесрубленных домов, в отдалении на холме виднелась еще одна деревня, зеленые холмы с крошечными домами тянулись и к востоку, а все пространство по левую руку занимало огромное озеро.

– Озеро Антара! – торжественно произнес банги, потирая огромный синяк. – Вот скажи мне, Саш, здесь будут кормить или нет? Если же здесь кормят только после серьезной взбучки, так пусть уже начинают, потому что я есть очень хочу!

– Уроды! – заорал Скет. – Вам несказанно повезло! Сейчас каждый из вас получит еду. Постарайтесь нажраться и напиться вволю, потому что сегодня больше еды не будет! Насчет завтра тоже не уверен. А до расположения нашей лиги вам придется еще бежать и бежать! Предостережение насчет отрубленных рук остается в силе. Буду рад, если до места несения службы добежит половина из вас. А теперь вперед! Салес, правь их к котлу!

Толстяк, в отличие от Скета, молчал. Или у него был вырван язык, или он считал, что утомительные разговоры вполне заменяет удар бича. Плеть взлетела в воздух и обрушилась на плечи однорукого великана, стоявшего в цепи первым. Цепь натянулась, и «отребье» пришло в движение.

– Одно ясно, – с тоской прошептал Баюл. – Если среди нас есть однорукие и одноглазые, так мы точно «отребье», отбросы и уроды. Главное теперь – не сдохнуть за время пробежки. Хотя если тот запах, что доносится из деревни, издает наша еда, то смерть неминуема.

Баюл оказался недалек от истины. Вонь уже просто сшибала с ног, когда Салес остановил наемников у огромного котла. Угли под ним прогорели, над остывающим содержимым едва поднимался парок, и тягучее варево шевелил деревянной лопатой грязный бродяга, судя по всему, не так давно лишенный носа и ушей.

– Похоже, Бангорд действительно решил очистить Эл-Лиа от отбросов, – с отвращением прошептал Баюл. – Он созывает их со всей Эл-Лиа, сковывает цепью и заставляет бегать до умопомрачения. Те, кто не выдерживает, отправляются в котел. А прислуга у этих котлов варит себя частями, не дожидаясь спасительной смерти!

– Молчи, ублюдок! – с ненавистью просипел одноглазый из-за его спины. – Тут некоторые не ели уже по три дня.

– Извини, я не хотел испортить тебе аппетит, – виновато кивнул карлик.

Безносый тем временем шлепал в раскрытые ладони наемников что-то тягучее и скользкое. Некоторые тут же начинали пожирать ужасную пищу, других выворачивало наизнанку. Саш мельком вгляделся в смесь из переваренных зерен, овощей, подозрительных костей и отвратительных кусков мяса и отдернул руки. Порция отравы шлепнулась на землю.

– Долго ли ты пробежишь на пустой желудок? – презрительно бросил Скет, но плеть не поднял.

– Это нельзя есть, – твердо сказал Саш. – Побегу голодным, злее буду, когда в составе отребья пойду убивать раддов за пять золотых в месяц.

– Те радды, с которыми тебе придется схватываться, уже мертвы! – расхохотался Скет.

Баюл руки отдернуть не посмел, сделал шаг вперед, брезгливо сморщился, затем обернулся и шмякнул полученную порцию добавкой в пригоршни одноглазого, пожелав тому удачного пищеварения.

– Что делать будем? – толкнул он локтем Саша, вытирая ладони о траву. – С моими короткими ногами, да еще и без еды, я долго не пробегу.

– Будем выживать, – мрачно заметил Саш. – Ты уж поглядывай по сторонам, Баюл. Увидишь какую-нибудь съедобную травку, дай знать.

Последующие дни превратились в один нескончаемый кошмар. Два дня Скет гнал наемников по берегу озера, поэтому жажды они не испытывали. Правда, пить приходилось на ходу, малейший привал оборачивался кровавыми испражнениями прямо в воду. Съедобных травинок Баюл высмотреть не мог, но, к счастью, больше подобного варева Скет «отребью» не предлагал. Два или три раза он запускал новобранцев на и так уже потравленные огороды и заставлял выкапывать из земли сладковатые клубни. Некоторые из «отребья» ели их вместо с землей, чтобы потом опорожнять содержимое вздутых животов прямо на ходу. Баюл бежал что было сил, забыв и про шутки, и про то, что пика его уже давно приторочена к спине Саша поверх не видимого никому меча. Порой банги валился без чувств с ног и, приходя в себя на плечах друга, рыдал, говоря, что думал, будто уже лежит в траве с отрубленной рукой. На третий день на берегу озера, чьи красоты гасли без отзвука в затуманенном сознании «уродов», показался Ари-Гард. Высокие стены спускались к воде. Зловещего столба дыма над городом уже не было, темные дымки тянулись с холмов, но багровое пламя, не видимое никому, кроме Саша и Баюла, взмывало языками ненависти к небу. Салес загнал скованных в воду и заставил вымыться. В последний день убыли среди бегущих не было. Их осталось три дюжины, но эти три дюжины старались выжить, напрягая жилы и животы. Затем Скет объявил привал.

– Я боюсь одноглазого! – хрипло прошептал Баюл на ухо Сашу, распластавшемуся на прибрежных камнях. – Точно тебе говорю, он ночью глодал отрубленную руку, что болталась в браслете у него за спиной. Однажды он перегрызет мне горло!