— Там! На шоссе выйдешь, и направо.

Не дослушав, я побежала в ту сторону, куда она показывала. На ходу я прислушалась — из свёртка не доносилось ни звука. А в ужасе остановилась — неужели я что-то сделала с ребёнком? Откинула угол одеяла и облегчённо вздохнула — ребёнок недовольно запищал. Только сейчас я его более-менее разглядела — это девочка, с тёмным свалявшимся пушком на голове, вся в каких-то сгустках и крови, между маленькими ножками необрезанная пуповина. Я расстегнула свой пиджак и прижала свёрток к груди — ведь на улице уже холодно. Я бежала по улице, и редкие прохожие шарахались от меня. Вот и перекрёсток, куда дальше? Я бросилась к людям, стоящим у пешеходного перехода.

— Полиция! — я задыхалась после бега. — Где полиция?

Все испуганно обернулись на меня. Какой-то мужчина шагнул ко мне:

— Что с вами? Вам помочь?

Я только крепче прижала к себе свёрток.

— Где отделение полиции?

— Там! — несколько человек одновременно показали на двухэтажное здание, перед которым стояли патрульные машины. И я побежала туда. Мимо патрульных машин, мимо полицейских, мирно куривших в сторонке. Они удивлённо оглянулись на меня, но я уже взбежала на ступеньки и влетела в дверь.

— Скорее! Вызовите «скорую»! — закричала я дежурному за стеклянным окном.

Кто-то подскочил ко мне, попытался взять под руку, но я прижимала ребёнка к груди и дурниной орала:

— Вызовите «скорую»!

— Да вызвал уже! — в ответ в окошко закричал дежурный. — Уймите её наконец!

Офицер осторожно подтолкнул меня в комнату:

— Всё в порядке, «скорая» уже едет. Проходи сюда и рассказывай всё по порядку.

— Точно вызвали? — я слегка сбавила тон.

— Да, всё в порядке, — офицер протянул мне стакан воды. Подошло ещё несколько человек в форме и в штатском.

Прижимая ребёнка к груди, я сделала несколько глотков и закашлялась. Офицер взял у меня стакан и спокойным голосом спросил:

— Рассказывай, что случилось.

— Я нашла ребёнка, — начала я. — Там, в мусорном баке. Вот.

И откинула окровавленный угол одеяла.

— Что с ним? — заволновался офицер.

— Новорождённый, — попыталась объяснить я. — Выкинули в помойку, криминальные роды. Я не знаю, что с ним. Когда я его нашла, он был жив.

Офицер осторожно потормошил девочку за щёчку. Она открыла глазки и запищала. Офицер облегчённо вздохнул.

— «Скорая» едет? — ещё раз спросила я. Офицер кивнул на окно, за которым мигал маячок машины «скорой помощи». Через несколько секунд в комнату вошла молодая врач в малиновом комбинезоне.

— Что у вас?

Полицейские посторонились, а я протянула ей ребёнка.

— Вот!

Врач принялась открывать свой чемоданчик и одновременно спросила:

— Домашние роды? Мамаша, что же вы в роддом не пошли?

— Это не мой! — испуганно ответила я. — Я её нашла.

— Вот как! Нашла! — усмехнулась врач и принялась командовать. — Так, мужики, организуйте свободный стол и тёплую воду. И потом можете идти, мы дальше без вас обойдёмся. А тут у нас что?

Она смело взяла ребёнка в руки.

— Так, роды были примерно часа два назад. Сейчас…

Она достала инструменты и стала возиться с пуповиной. Офицер, который протягивал мне стакан с водой, подёргал меня за рукав.

— Давай не будем мешать. Пойдём пока поговорим.

Я оттолкнула его и повернулась к врачу.

— С ней всё в порядке?

— На первый взгляд — да, — кивнула врач и сказала офицеру. — Надо будет оформить бумаги.

— Дежурный оформит и меня позовёт, — ответил офицер и взял меня за руку. — Пойдём.

Он завёл меня в пустой кабинет, усадил на стул и включил свет.

— Теперь рассказывай.

После моего сбивчивого рассказа офицер выглянул в коридор.

— Данилов! Ты знаешь помойку у дома с аленьким цветком?

В этом районе принято ориентироваться по изображениям на торцах домов. Я вспомнила — действительно, на соседней с помойкой многоэтажке изображён аленький цветок. Офицер продолжил:

— Бери машину, и пусть Катерина покажет, где она нашла ребёнка. А ребята пусть по соседним домам пройдут. Что там «скорая» говорит?

Я заглянула в комнату, где врач «скорой» занималась девочкой. Она уже обмыла ребёнка и обработала пуповину. На меня врач отреагировала более добродушно:

— Иди, глянь на свою крёстную. После такого случая девочка теперь сто лет жить должна.

Я осторожно подошла. Девочка внимательно глядела тёмными глазками.

— А можно мне взять её на руки? — неожиданно для себя попросила я. Врач улыбнулась.

— Конечно! Свои дети есть?

Я помотала головой. Тогда врач сама взяла девочку и протянула мне.

— Одной рукой головку придерживай.

Это необычное и непривычное чувство, когда держишь в руках маленькую жизнь.

— Нам пора, — напомнил Данилов.

Я вернула девочку врачу.

— Я смогу увидеть её ещё раз?

— Да, конечно. Мы сейчас её повезём в роддом, координаты потом у нашего диспетчера спросишь. Объяснишь, кто такая, и спросишь.

И когда я уже стояла в дверях, она окликнула:

— Тебя как зовут?

— Катерина.

Машина уже была полна полицейских в штатском, я с трудом втиснулась на заднее сиденье. Хорошо хоть, ехать недалеко. Пока я показывала Данилову мусорный бак, где нашла ребёнка, остальные мужики пошли к многоэтажке. На помойке всё было так же, как и полчаса назад.

— Вот здесь.

Данилов заглянул внутрь. Но уже стемнело, а стоящие вдалеке фонари давали слишком мало света.

— Надо было фонарь захватить, — проворчал он. Я достала из кармана светодиодный фонарик, с которым всегда хожу по помойкам, и протянула ему.

— Предусмотрительно! — удивился он, и стал шарить в баке. — Вот это, наверное, тоже имеет отношение.

Он бросил на землю какие-то тряпки. Я в соседнем баке взяла пакет, освободила его от мусора и протянула Данилову.

— Можно сюда сложить.

Он посмотрел ещё более удивлённо, и принялся расспрашивать — что слышала, что видела, кто проходил рядом. Когда минут через 15 вернулись к машине, опера уже курили рядом.

— Ну что, следопыты, нашли кого? — спросил у них Данилов.

— Да в первом же подъезде! Приезжая, 18 лет, работала в местном круглосуточном магазине, снимает квартиру на пару с дальней родственницей. Родственница и принимала роды. Взяли с них подписку, на завтра вызвали.

— И что с ними будет? — спросила я.

— Статья 106, от двух до четырёх.

— А с ребёнком?

— Отдадут на усыновление.

Данилов поторопил оперов.

— Кончай курить, мне ещё протокол писать.

Когда вернулись в отделение, была полночь. «Скорая» с ребёнком уже уехала. Оформление бумаг заняло ещё полчаса.

— Ты как домой пойдёшь? — Данилов покосился на мою грязную блузку.

— Ногами, — я пожала плечами.

— Пойдём, отвезу.

Хорошо хоть, машина у него обычная, а не патрульная с маячком. Я пришла домой, и сразу отправилась в душ. Не смотря на усталость, спать совершенно не хотелось — наверное, адреналин ещё не выветрился. Вылезла из душа — два часа ночи. А в памяти всё время всплывает произошедшее. Интересно было бы поглядеть на бабу, которая выкинула на помойку собственного ребёнка! А если бы я его не нашла? Если, если… К счастью, в холодильнике оставалась последняя банка алкогольного коктейля. Уснула я только под утро.

Разбудил меня телефонный звонок.

— Ты сегодня на работу собираешься? — поинтересовался Пашка.

— А сколько времени?

— Одиннадцать.

Ничего себе!

— Я сегодня не приду, — пообещала я. Вот в чём достоинство работы технаря — свободный график. Можно задвинуть несколько часов, и даже вообще не придти, но когда есть работа, то сидишь до победного — пока не решишь проблему. Во всяком случае, у нас Пашка, то есть системный администратор Павел Егорович, установил такие правила. И сейчас я этим воспользовалась.

— У тебя всё в порядке? — поинтересовался Пашка.