Вполне вероятно, что "Лянь шань" и "Гуй цзан" даже и не тексты, а только системы гадания. Можно даже предполагать, что до Конфуция и "Чжоу и" была тоже лишь системой гадания и не существовало записанного текста[376]. Словом, тщетны попытки доказать, что были три разные версии "Книги перемен", относимые к разным эпохам, ибо первоначально "Чжоу и" – название одной из систем гадания, наряду с системами "Лянь шань" и "Гуй цзан". Но Конфуцием была выдвинута только система "Чжоу и", тогда еще лишенная записанного текста. Поэтому искать тексты "Лянь шань" и "Гуй цзан" напрасно, их никогда не было, текст же "Чжоу и" не старше Конфуция.
Глава V. "Нет доказательств, что афоризмы при гексаграммах сочинены Вэнь-ваном, а афоризмы при отдельных чертах – Чжоу-гуном; приходится считать, что и те и другие – создание Конфуция".
От Кун Ин-да известно, что существовали два решения вопроса об авторстве "Гуа цы" (афоризмов при гексаграммах) и "Сяо цы" (афоризмов при отдельных чертах). Первое решение: и те и другие созданы Вэнь-ваном. Аргументация сводится к тому, что в "Си цы чжуани" есть слова: "Возникновение "[Книги] перемен", вероятно, относится к Средней древности[377]. Ее автору, вероятно, было о чем заботиться"; "Возникновение "[Книги] перемен", вероятно, относится к концу династии Инь и возвышению династии Чжоу; вероятно, к тому времени, когда у Вэнь-вана было столкновение с Чжоу-[синем]"[378]. По этим текстам, Фу-си создал гексаграммы, Вэнь-ван – все афоризмы, а Конфуций – "Десять крыльев". Эту версию принимает Сы-ма Цянь и последователи Чжэн Сюаня.
Второе решение: прежде всего надо обратить внимание на то, что в тексте "Сяо цы" есть много мест, где говорится о фактах, бывших после Вэнь-вана, например, в гексаграмме №46 Шэн (черта 4): "Царю надо проникнуть к горе Ци". Здесь имеются в виду события, бывшие уже после того, как У-ван свергнул династию Инь, т.е. уже после Вэнь-вана. Лишь тогда Вэнь-вану был посмертно присужден титул "ван" ("царь"). Значит, и этот текст был записан после победы У-вана над Инь. Далее, в гексаграмме №36 Мин и (черта 5) упоминается Цзи-цзы. Это опять-таки не могло быть записано раньше У-вана. Далее, в гексаграмме №63 Цзи цзи (черта 5) об Инь и о Чжоу (правда, лишь в понимании, сохраненном комментаторской традицией, а не дословно. – Ю.Щ.) говорится как о равных, т.е. это тоже нельзя никак отнести ко времени Вэнь-вана. Поэтому приходится думать, что "Гуа цы" принадлежит Вэнь-вану, а "Сяо цы" Чжоу-гуну. Этого мнения придерживались Ма Юн и Лу Цзи[379]. Именно это решение, говорит Пи Си-жуй, в наше время получило общее распространение. И если и говорят о трех совершенномудрых авторах, то Чжоу-гун автоматически подразумевается среди них на том основании, что Вэнь-ван уже причислен к трем. Однако, как мы видели, Чжэнь Сюань на основании текста "Си цы чжуани" полагал, что "И цзин" создан Вэнь-ваном[380]. Апокрифическая литература указывает, как мы видели, что участие Вэнь-вана в создании "Книги перемен" надо понимать в том смысле, что он расширил[381] ее, т.е. не удвоил триграммы, а приписал к ним афоризмы. Но так как в "Сяо цы" есть все же бесспорные доказательства их более позднего, чем во время Вэнь-вана, происхождения, то их приписывают Чжоу-гуну. Много еще и других толков существовало, однако все они не более убедительны.
По поводу этих двух решений вопроса Пи Си-жуй говорит, что ни то ни другое не может быть ясно и окончательно подтверждено текстами. Но и критика этих теорий не бесспорна. Если она иногда и основывается на том, что в тексте, сочиненном Вэнь-ваном, не могло стоять имя Цзи-цзы[382], то, с другой стороны, Чжао Бинь[383] полагал, что здесь описка: т.е. не собственное имя, а словосочетание "его сын" (ци цзы)[384] ; говорилось и то, что "гора Ци" была известна еще при династии Ся, т.е. раньше Вэнь-вана на много сотен лет. На этих основаниях ицзинисты времен второй Ханьской династии допускали авторство Вэнь-вана. Однако ицзинисты первой Ханьской династии (Сы-ма Цянь, Ян Сюн, Бань Гу, Ван Чун) говорят лишь о том, что Вэнь-ван удвоил триграммы, но не приписывают ему самому афоризмы, считая их созданием Конфуция. Против этого можно было бы возразить следующее: если в "Цзо чжуани" есть указания на более древнее применение "Книги перемен" с приведением цитат из нее, то невозможно допустить, что эти тексты сложились лишь при Конфуции, а не раньше. Однако это возражение неверно. В "Цзо чжуань" они могли попасть не из древнейших мантических материалов, не убедительных для автора этого текста – конфуцианца, а только из текста, признанного Конфуцием, как позднейшие вставки. Иными словами, Пи Си-жуй утверждает, что попытки приписать "Гуа цы" и "Сяо цы" Вэнь-вану или "Гуа цы" – Вэнь-вану, а "Сяо цы" – Чжоу-гуну возникли лишь при второй династии Хань. Более ранние авторы определенно считали, что афоризмы не принадлежат ни Вэнь-вану, ни Чжоу-гуну. Единственный из "трех совершенномудрых" (т.е. составителей "Книги перемен"), которому еще можно их приписать, – это Конфуций. Появление указаний на "Книгу перемен" в "Цзо чжуани" не цитаты древнего (для Цзо Цю-мина) материала, а вставки современного ему текста в пояснение древних событий.
Глава VI. "О том, что "[Книга] перемен" лишь при Конфуции стала известна и в это время ученые и вельможи начали почитать и признавать эту книгу".
Известно, что в древности в обязательную программу обучения входили "Ли цзи" ("Книга правил") и "Юэ цзин" ("Книга музыки") в весенних и в осенних курсах, а "Ши цзин" ("Книга песен") и "Шу цзин" ("Книга истории") – в летних и в зимних курсах. Если "Книга перемен" не входила в круг обязательного образования, то лишь потому, что тогда существовали только гексаграммы, но не текст к ним. Это было лишь искусство гадания, т.е. специальность, стоящая за пределами общего образования. В этом еще одно доказательство того, что ни Вэнь-ван, ни Чжоу-гун не являются авторами "Гуа цы" и "Сяо цы". Если бы "Книга перемен" уже тогда была текстом, то почему бы он не был включен в общее образование наряду с другими текстами?
Сы-ма Цянь говорит о ревностных занятиях Конфуция "Книгой перемен". Но известно также и то, что он рядовых своих учеников обучал лишь Ритуалу (ли), Музыке (юэ), Песням (ши) и Истории (шу). По-видимому, тексты "Летописи" ("Чунь цю") и "Книги перемен" он доверял лишь самым способным из своих учеников[385]. И "Книгу перемен" он трактовал лишь как философскую теорию, дающую ключ к пониманию вещей и событий. Поэтому и Сюнь-цзы[386] говорит, что те, кто гадают по "Книге перемен", не понимают истинного ее назначения. У выдающихся конфуцианцев конца династии Чжоу постоянно встречаются указания на "Книгу перемен" как на текст, объясняющий те или иные события, и она у них превращается в отправную точку философствования. Следовательно, Конфуций выдвинул, а может быть и создал, текст "Книги перемен" как компендиум своего рода Lebensweisheit (житейской мудрости). Но традиция считает Конфуция автором лишь "приложений". Опровержению этой традиции посвящена у Пи Си-жуя гл. VII.
