Глава VII. "О том, что афоризмы при гексаграммах и при отдельных чертах это и есть "Си цы"". Понимание их как входящих в состав "Десяти крыльев" не подтверждается древними текстами".
Положение, что Конфуций – автор "Гуа цы" и "Сяо цы", не может быть подтверждено древними текстами, однако и текстов, опровергающих это, тоже нет. Надо иметь в виду, что при Ханьской династии "Гуа цы" и "Сяо цы" назывались "Си цы" и их отличали от комментария "Си цы чжуань". А именно, в "Си цы чжуани" мы находим ряд мест, где говорится, что "совершенномудрый (или мудрый? – Ю.Щ.) приложил афоризмы (си цы)" [387]. Следовательно, "Гуа цы" и "Сяо цы" и есть "приложенные афоризмы" (си цы)[388]. Если же в тексте, который теперь называется "Си цы шан ся"[389], четыре раза говорится о "Си цы", то невозможно, чтобы Конфуций в "Си цы чжуани" неоднократно ссылался на самого себя. Далее, невозможно, чтобы в "Си цы чжуани" он сам себя как автора "Гуа цы" и "Сяо цы" называл совершенномудрым[390]. Таким образом, "Гуа цы" и "Сяо цы" это и есть "Си цы", текст, созданный Конфуцием, а "Си цы чжуань" – текст, созданный учениками Конфуция. Это особенно ясно потому, что в "Си цы чжуани" часто попадается выражение "Учитель сказал", столь обычное для "Лунь юя". Очевидно, что текст, написанный Конфуцием, это – канон (цзин)[391], а комментарии его учеников – это комментарии (чжуань) к нему[392]. И если в "Си цы чжуани" говорится, что "совершенномудрый [...] приложил афоризмы, чтобы решить [вопрос] о счастии и несчастии"[393], то это пишет один из учеников Конфуция и называет его совершенноj мудрым, а не то, чтобы это писал Конфуций, называя совершенномудрым Вэнь-вана или Чжоу-гуна[394]. Это подтверждает и Чжэн Цяо[395] в "Рассуждении о сокровенном смысле шести канонических книг"[396].
Кун Ин-да придерживался иной точки зрения, считая основной текст принадлежащим Вэнь-вану, а "Си цы чжуань" и прочие "приложения" – Конфуцию; он заблуждался и не понимал, что до Конфуция понятие канонического текста вообще отсутствовало. Между прочим, и Оу-ян Сю помнил, что Конфуций не верил в сверхъестественное и волшебное. Поэтому он ставил под вопрос достоверность тех мест "Си цы чжуани"[397], где говорится о баснословном и чудесном происхождении "Книги перемен" (из Хэ ту и Ло шу)[398], которое не мог допустить в свой текст трезвый скептик Конфуций. Но Оу-ян Сю не знал, что авторство "Си цы чжуани" принадлежит не Конфуцию, а его ученикам.
Так, единственная приемлемая для Пи Си-жуя схема создания текста "Книги перемен" следующая[399]: 1) Фу-си начертал 8 триграмм, 2) Вэнь-ван удвоил их и создал 64 гексаграммы из 384 черт, 3) Конфуций присоединил к ним афоризмы (но не "приложения"!).
Если в "Ши цзи" и говорится, что Конфуций написал "Шо гуа чжуань", то эти слова лишь позднейшая вставка в текст "Ши цзи", ибо еще у Ван Чуна (см. "Лунь хэн", гл. IV) есть указание на то, что "Шо гуа чжуань" был найден какой-то женщиной из Хэ-нэй[400]. Как и "Шо гуа чжуань", два других "приложения" из числа "Десяти крыльев", а именно: "Сюй гуа чжуань" и "Цза гуа чжуань", не имеют ничего общего с Конфуцием. Это – наименее достоверные из "приложений" более позднего времени. Следует отметить, что и сам термин "Десять крыльев" был пущен в ход лишь при Восточной династии Хань. Доверять ему нет оснований. Всем этим еще не решен, однако, вопрос об остальных чжуанях. Им у Пи Си-жуя посвящена гл. VIII.
Глава VIII. "О том, что если Конфуций сочинил "Гуа цы" и "Сяо цы" и он же сочинил "Туань [чжуань]", "Сян [чжуань]" и "Вэнь янь [чжуань]", то, значит, он сам сочинил и сам же на себя написал комментарий". В предыдущих рассуждениях Пи Си-жуй утверждает свой тезис о том, что автором основного текста приходится считать Конфуция. Однако, кроме того, по традиции, приемлемой и для Пи Си-жуя, Конфуций является автором, между прочим, и "Туань чжуани", и "Сян чжуани", и "Вэнь янь чжуани". Таким образом, получается, что Конфуций сам писал текст и сам же его комментировал. Такое положение может показаться с первого взгляда по меньшей мере странным. Предвидя с этой стороны возражения, Пи Си-жуй говорит, что если кого-либо смущает, что Конфуций сам сочинил текст и сам комментировал его, то смущение это напрасно. Автокомментарий возможен и принципиально – как желание сделать сложный и лаконический текст понятным для грядущих поколений, – и практически, ведь, например, в "Тай сюань цзине" ("Книге великой тайны") Ян Сюна никого не смущает то, что он, как известно, к своему произведению, написанному в подражание "Книге перемен", прибавил автокомментарий. Поэтому мы можем утверждать, что Конфуций сам написал текст "Книги перемен" и сам комментировал его. Это, собственно, самый важный и самый оригинальный тезис во всем трактате Пи Си-жуя. Радикальнейшим образом он решает проблему авторства, но с ним никак нельзя согласиться по целому ряду причин.
Ввиду важности этого тезиса в контексте всего трактата мы вынуждены несколько подробнее остановиться на нем. Пи Си-жуй и здесь ошибается потому, что 1) язык "Си цы" и язык "Туань чжуани", "Сян чжуани" (особенно же "Сяо сян чжуани") и "Вэнь янь чжуани" совершенно различны; 2) язык "Си цы" на первый взгляд (но отнюдь не при детальном анализе, о котором будет сказано во второй части настоящей работы) еще схож с языком "Чунь цю" и "Лунь юя", однако нельзя заметить даже такого сходства в языке "Туань чжуани", "Сян чжуани" и "Вэнь янь чжуани"; язык этих текстов значительно более поздний – ясный и точный; 3) Ян Сюн с его "Тай сюань цзином" не может служить доказательством, ибо он именно подражал уже готовой "Книге перемен" и, т.к. не мог ожидать, что его текст будут комментировать, комментировал свой лапидарный текст сам. Автор же "Книги перемен" (Пи Си-жуй полагает, что это – Конфуций, но мы никак не можем с ним согласиться!) жил в те времена, когда техника письма была значительно менее совершенна, чем при Ян Сюне, и вряд ли он мог бы позволить себе такую роскошь, как автокомментарий. Известно, что Конфуций отказывался от всякого авторства: "Я только передаю, но не сочиняю", – говорил он. Следовательно, автором "Си цы" его считать никак нельзя. Предположение, что он не сочинил, а только передал текст "Си цы", бывший до него, а сам все же написал комментарий к нему, а также "Туань чжуань", "Сян чжуань" и "Вэнь янь чжуань", придется тоже отвергнуть, ибо язык этих текстов гораздо моложе, чем язык "Лунь юя" – текста, записанного не Конфуцием, а позже – его учениками и учениками учеников. На том же основании приходится отрицать авторство Конфуция и по отношению к остальным приложениям. Таким образом, Пи Си-жуй, вопреки традиции, отводит Конфуцию особо почетную роль среди авторов "Книги перемен", но нарушает традицию не в том направлении: Конфуций не только не автор основного текста, как полагает Пи Си-жуй, но более того, вопреки наивной традиции, ему не принадлежит ни строки во всей книге, известной нам под названием "И цзин". Не может он быть признан и комментатором ее. Ибо, если бы Конфуций и выступил в роли комментатора, то постарался бы в первую очередь комментировать постоянно упоминаемые им "Шу цзин" и "Ши цзин", а не "И цзин", само упоминание которого в устах Конфуция по меньшей мере проблематично. На этой главе кончаются рассуждения Пи Си-жуя относительно эпохи создания основного текста "Книги перемен" и ее автора. Вся дальнейшая часть его работы направлена на изучение традиции комментаторских школ, сложившихся вокруг "Книги перемен".
