Линдар слышал и другие истории – о тех, кто возвращался домой и нёс в своём разуме скрытое искажение, становясь болью или погибелью для своих близких. Не всегда даже жрицы Храма Луны, искуснейшие целительницы, могли разобраться в хитросплетениях трещин в разуме этих несчастных. И тогда вернувшихся приходилось умерщвлять, а бремя этого решения и его реализации ложилось на их родных и друзей. Неизвестно, какая участь была ужаснее – потеря по частям тела, или потеря разума настолько, что ты становился спящим оружием против своих.
Да, Единый Орден был страшным и непримиримым врагом. Чтобы выступить против него, требовалось либо отчаянное безрассудство, либо немыслимая смелость. И того, и другого в Айриасе хватало. Линдар не считал себя каким-нибудь рыцарем из песен менестрелей, да и осторожности ему было не занимать – сказывался образ жизни – но внутренне уже выбрал для себя сторону в этой войне. Произошло то, о чём он не смел и мечтать. Его бесцельный путь, сама его жизнь вдруг обрели смысл. Он оказался в Энферии случайно, он был просто наёмником, странником, а теперь начинал верить в дело повстанцев, хоть его лично происходящее здесь и не касалось. Зов точно утих, даже не верилось. А внутри поселился тот особый покой, когда, наконец-то, определяешься с целью. Что бы ни готовила им встреча с Энсору, попробовать было необходимо.
Энферийцы оказались поистине удивительным народом, ещё более удивительным, чем представлялось по рассказам Верховной Жрицы. Поначалу Линдара удивляло, что жестокие реалии не разучили их верить в древние легенды, многие из которых были отняты Единым Орденом вместе с памятью об иных временах, с самой историей страны, знавшей Золотой Век. Истинная история, до неузнаваемости переписанная победителями, по крупицам возвращалась упорной работой магов и Хранителей Знаний, начиная с самой Лунносветной и заканчивая каким-нибудь любопытным учёным, движимым исключительно собственным энтузиазмом. Единый Орден Акхараат позаботился о том, чтобы стереть упоминания о древнейших династиях, о других культах и орденах волшебников – обо всём, что могло поставить под сомнение их власть и смутить сознание народа. Библиотека Храма Луны, открытая Лунносветной около двадцати лет назад, оказалась хранилищем настоящих сокровищ, которым не было цены ни в золоте, ни в редчайших колдовских ингредиентах. Древние энферийские манускрипты, которые словно обошло само время, расшифровывались и копировались жрицами, а потом распространялись по всему Айриасу, чтобы впредь истинная история никогда не была забыта. Часть этих источников уже была в Храме, когда первые жители только основывали Айриас в его окрестностях, защищённых древней магией. Свитки и фолианты, хранившиеся здесь, содержали в себе самую разнообразную информацию – от быта давно минувшего времени до научных магических изысканий, забытых настолько, что даже описания их были малопонятны современным энферийским чародеям.
Небольшая же часть письменных источников была передана сюда позже, собранная прежними поколениями повстанцев и чудом сохранённая их последователями. Библиотека постоянно пополнялась новыми летописями, большинство из которых доставались с большим риском для искателей, а то и вообще в обмен на чью-то жизнь. Айриасцы бесконечно ценили возвращённые им Знания. Знание истинной истории народа придавало совершенно иной смысл их жизни и борьбе и освещало их существование самым драгоценным из всех светочей – Верой.
Их война тянулась гораздо дольше, чем само восстание Райдана Брейона. Длилась она многие века, и начало её затерялось во времени так же далеко, как и начало правления Единого Ордена. Краткие победы и пики триумфа сменялись неизменным падением, а путь был устлан тысячами жестоких смертей. Конечно же, во все времена были те, кто готов был противостоять любому правлению, для кого восстание отвечало запросам внутренней выгоды или отменяло их преступления перед действующим законом. Но многие повстанцы действительно верили – верили в правоту и истинность своих действий, верили в возможность иного будущего.
Линдар несколько жалел, что ему так и не удалось увидеть человека, бывшего сердцем восстания. Пожив в Айриасе, он понял всю силу авторитета генерала Брейона и Лунносветной. Плоды их действий оборотень видел воочию. Те, кто примкнул к восстанию не по убеждениям, а просто чтобы противостоять текущему порядку или в поисках наживы (таковых здесь тоже было немало), вынуждены были следовать той же жёсткой дисциплине, что была установлена для воинов. Закон был одинаков для всех, хоть и более милосердный, чем назначенный Единым Орденом, но достаточно суровый, чтобы оберегать порядок. Что же до жителей, чья жизнь действительно была подчинена идеалам восстания – Линдар видел их самоуважение, их удивительное внутреннее достоинство и несгибаемую волю, особый дух, который не мог сломить даже кошмар войны. Райдан Брейон и Амила Лунносветная воспитали в верных им людях эту неутолимую жажду принести перемены, во что бы то ни стало не позволить факелу сопротивления угаснуть. Этому факелу предстояло разгореться пожаром, способным выжечь, очистить скверну с лица настрадавшихся земель. Не последней искрой этого огня воли была собранная из осколков легенда о грядущем чудесном избавлении – та самая, о которой рассказала Амила.
А теперь Линдар оказался к этой легенде причастным – он мог хотя бы попытаться претворить её в жизнь. Думать об этом было… странно. Такому повороту простой, в общем-то, жизни было место в каком-нибудь древне-энферийском сказании об Избранниках Судьбы, или как там они назывались. Но сказания или нет, а они действительно оказались вдруг в самой гуще событий, по случайности или по чьему-то хитрому замыслу…
Тем вечером Иргейл предложила встретиться на кружку эля. В этом не было ничего необычного – воительница добровольно сопровождала Линдара в Айриасе. Хоть она, по понятным причинам, и была неразговорчива, но всё-таки показала ему, что тут было и как. Основное же о местных нравах и легендах оборотень почерпнул из разговоров с мастером Гвинбиром, дварфийским оружейником. Даже Айлонви, как ни старалась казаться равнодушной к происходящему, а всё-таки тоже любила послушать красочные рассказы мастера. Дварф вообще оказался на редкость приятным малым, и пропустить с ним по кружечке эля было настоящим удовольствием.
Необычным в этом вечере было то, что встретиться Иргейл предложила не в уже полюбившемся Линдару трактире. Название у заведения было таким же простым и уютным, как и вся его обстановка – «Печёное Яблоко». Капитан Дайр говорила, что гостиные дворы подороже носили названия более вычурные, так или иначе связанные с политикой Айриаса – например, «Ветер Свободы» или «Душа Земли». Но туда оборотню не хотелось. Во-первых, его смущала возможность встречи с элитой повстанцев, а во-вторых, ему нравилось и в «Яблоке». Он был совсем не готов к обсуждениям возложенной на них миссии с какими-нибудь аристократами. Компания Иргейл и Гвинбира его более чем устраивала. И сегодня дварф звал их к себе в мастерскую, сославшись на то, что ему как раз поставили заказ хорошего эля, настоящего, из Серебряных Гор. Перед таким предложением Линдар устоять не мог, хотя чуял какой-то подвох.
Айлонви, конечно же, тоже была приглашена и откликнулась с удовольствием.
В смежном с оружейной лавкой и кузней помещении Гвинбир накрыл невысокий стол, разлил по кружкам эль и выставил большое блюдо со свежим ржаным хлебом и сухим пряным сыром. Напиток действительно был выше всяких похвал, о чём гости не преминули сообщить польщённому хозяину. Как успел понять Линдар, дварфы были очень патриотичным народом – даже дварфы, жившие в Энферии уже боги знают сколько десятков лет. Что ни производили их соплеменники, они непременно считали лучшим. Гвинбир как-то хвастливо заявил, что добрый эль дварф способен сварить даже из дерьма варгов – похожих на больших волков хищников, которых северяне использовали вместо лошадей. Оборотень искренне надеялся, что в этой конкретной поставке эля ничьё дерьмо не фигурировало, но на всякий случай не стал уточнять, а просто решил наслаждаться вкусом.
