Риск для Ленина был очень большой. В городе ещё не свистели пули, но Ленина постоянно искали сотни глаз. Временное правительство, его контрразведка прекрасно понимали, что значит оставить большевиков, революцию, весь трудовой народ без вождя. Но мы не можем упрекнуть Владимира Ильича в неоправданном риске. Это был тот решающий момент, когда полководец выходит в первую цепь бойцов. С Лениным был связной ЦК рабочий – финн Эйно Рахья. Они шли по улицам тёмного, безмолвного города. Парик и щека, подвязанная платком, – будто зуб болит, изменили внешность Владимира Ильича. Но пропуска ни у него, ни у провожатого не было. И когда два конных крикнули: «Стой! Пропуск!», Рахья приготовился до конца выполнить поручение партии – сберечь жизнь Ленину. Однако обошлось без выстрелов. Пока Рахья, прикинувшись непонимающим, спорил с юнкерами, Владимир Ильич ушёл далеко вперёд. Конные решили не связываться с полуночным гулякой и ускакали.

Теперь было уже недалеко до Смольного. Чем ближе подходил к нему Ленин, тем оживлённее становилось на улицах. Грелись у костров караулы солдат и красногвардейцев, шли отряды рабочих, матросов, спешили автомобили, броневики – одни направлялись в Смольный, другие, получив приказ, держали путь в разные части города. На действия Временного правительства большевики ответили своими энергичными действиями. Около 600 комиссаров Военно-революционного комитета уже были в полках и батальонах гарнизона, в арсеналах, на кораблях и предприятиях города, на местах организовывали выполнение исторического приказа.

Мы с тобой, дорогой читатель, оставили Центробалт на пароходе «Виола» в Гельсингфорсе. Перед восстанием красный флаг со скрещёнными якорями и буквами ЦКБФ был перенесён на яхту «Полярная звезда», имевшую хорошую радиостанцию. Центробалт ждал из столицы шифровку. 24 октября в восемь часов вечера радиотелеграфист яхты принял её: «Центробалт. Дыбенко. Высылай устав. Свердлов». Поскольку до этого момента большевики флота – ив Гельсингфорсе, и в Ревеле, и в Кронштадте – проделали огромную работу, разъясняя морякам их обязанности перед революцией, «устав» без промедления был выслан: в Петроград ушли боевые корабли с пятитысячным десантом, почти пятитысячный отряд моряков отправился по железной дороге.

Как легко писать об этом сейчас, и как было трудно тогда всё это осуществить! Сколько всякого противодействия пришлось преодолеть руководителям восстания! Тут и запреты властей, и отказ офицеров вести корабли, и сомнения простых матросов. Но большевики всё преодолели. Командующий Балтийским флотом контр-адмирал Развозов 25 октября доносил главнокомандующему Северного фронта: «Невзирая на мой протест, непосредственным распоряжением Центробалта в Петроград было послано даже четыре миноносца и отменено ещё ранее отданное мною приказание находившемуся в Петрограде и окончившему ремонт крейсеру «Аврора» присоединиться к флоту. Препятствовать этому я не имел никакой возможности… Прошлой ночью члены Центробалта довели до моего сведения, что ими будут посланы в Петроград крейсер «Олег» и миноносец типа «Новик» для поддержки Совета. Я заявил категорический протест… Несмотря на это, сегодня по радио за подписью судового комитета крейсера «Олег» мой штаб был уведомлен, что во исполнение приказания Центробалта крейсер выходит в Петроград». Это противодействие властей. А сомнения матросов? Послушаем матроса-комендора В. Ф. Купревича с эсминца «Самсон»; славный корабль был в числе тех, что участвовали в восстании, он стоял на Неве рядышком с «Авророй».

Корабли Балтийского флота вошли в Неву.

«…наш эсминец «Самсон» получил предписание Центробалта срочно выйти в Петроград… На собрании часть личного состава высказалась против такого похода. Мне поручили выступить в защиту немедленного выхода миноносца в Петроград. Затем взял слово член судового комитета Сергей Волков. Он закончил выступление твёрдым заверением: «Приказ революции выполним».

Утром 25 октября «Самсон» вместе с другими миноносцами взял курс на Петроград. Перед отходом на борт миноносца мы приняли десант – 130 человек с других кораблей. Это были матросы преимущественно с линейного корабля «Республика». По пути миноносцы зашли в Кронштадт, где получили стрелковое оружие, боеприпасы и продовольствие… При подходе к Петрограду на «Самсоне» от фока до грота растянули огромное красное полотнище с надписью «Вся власть Советам!».

Их было пятнадцать – целая эскадра – кораблей, которые примут непосредственное участие в восстании и в защите его в первые дни от контрреволюции: линейный корабль «Заря свободы», крейсеры «Аврора» и «Олег», эсминцы «Самсон», «Забияка», «Победитель», «Меткий», «Деятельный», минные заградители «Амур» и «Хопёр», сторожевой корабль «Ястреб», тральщики № 14 и № 15, учебный корабль «Верный», яхта «Зарница», а ещё вспомогательные суда – катера, баржи, буксиры.

Скоро пойдут в Петроград корабли из Гельсингфорса, Ревеля, Кронштадта, поедут поезда с матросами. Много часов пройдёт, пока моряки прибудут в город. А там уже идёт восстание, его начали красногвардейцы и рабочие заводов, солдаты и матросы гарнизона.

Выстрел «Авроры».

Первый отпор врага получил в типографии газеты «Рабочий путь» (под таким названием тогда выходила «Правда»). Юнкера захватили типографию, но революционные солдаты выгнали их. Газета вышла с призывом к решительному бою. (Юнкера – воспитанники военных училищ, готовившиеся к офицерскому званию.)

Петропавловская крепость, главная опора правительства, пала без единого выстрела. Весь её гарнизон перешёл на сторону революции, сопротивлялся только комендант, которого посадили под арест в самой крепости. Овладение крепостью было важной победой, она держала под огнём своих орудий близлежащий мост и Зимний дворец с подступами к нему. Рядом находился Арсенал, в котором хранилось 100 тысяч винтовок, – он тоже попал в руки восставших.

Как и гарнизон крепости, на сторону восставших перешёл Кексгольмский полк, охранявший телеграф.

Захват мостов тоже прошёл успешно. Отряды Красной гвардии из десяти захватили девять, свели их и обеспечили путь заводским отрядам к Зимнему. У врага оставался ещё Николаевский мост (теперь он называется мостом лейтенанта Шмидта). Его охрана бежала, когда к нему стал приближаться крейсер «Аврора»…

Этот мост восставшие получили после полуночи. А перед полуночью в Смольный пришёл Владимир Ильич Ленин. При виде вождя всех охватила радость, вера в скорую победу окрепла. Однако впереди было ещё много дел. На карте Петрограда красные флажки, которыми отмечались захваченные пункты, стояли ещё не так густо, как было намечено в плане. И главное – город ещё не был изолирован от внешних сил. Владимир Ильич Ленин ту ночь провёл перед картой сражения за ключевые позиции города.

Прежде чем перейти к рассказу о следующем дне восстания, поинтересуемся подробностями прихода к мосту «Авроры».

Одним из тех 600 большевиков, которых Военно-революционный комитет послал в воинские части и на корабли, был матрос Александр Викторович Белышев. Ему выпала честь стать комиссаром «Авроры». Крейсер стоял у стенки судостроительного завода, только что окончив ремонт. На кораблях в те дни хозяином были судовые комитеты, избранные командами. Комитету и передал комиссар предписание ВРК привести корабль в боевую готовность. Дело было важное, поэтому в заседании комитета приняла участие вся команда. Командир крейсера попытался было удалить комиссара на берег, но матросы приняли решение: приказ ВРК выполнять, подчиняться не командиру, а комиссару. У причала и на самом корабле усилили караулы, послали на берег патрулей. Буксир привёл из Кронштадта баржу со снарядами. Моряки перегрузили боеприпасы в корабельные погреба. Крейсер был готов служить революции.