Посмотри карту обороны Одессы. Передовой рубеж возведён в 20-25 километрах от города, его фланги упираются в лиманы. Рубеж главной обороны проходит в 10-14 километрах, и на его флангах тоже лиманы. Эти естественные препятствия были умело использованы, они ускорили и облегчили оборонительные работы. В шестидесяти километрах от города был рубеж прикрытия. А в самом городе, на его улицах, возвели шесть поясов баррикад – первые на окраинах, последние у самого порта. Руководил оборонительными работами – прокладкой траншей, рытьём окопов, укрытий, рвов, оборудованием артиллерийских и пулемётных позиций, строительством блиндажей и дзотов – опытный фортификатор генерал-майор инженерных войск Аркадий Фёдорович Хренов. Помощниками у него были моряки, войска и тысячи одесситов.

Получилось так, что, когда основные силы нашей Отдельной Приморской армии отошли к Одессе, для войск уже были готовы крепкие позиции. Приморцы очень этому обрадовались. Они семь недель вели упорные бои на Пруте, на Днестре, многое испытали в тех боях, много потерь понесли, но отступали, не «откатываясь к городу с противником на плечах», а достойно, сохранив дисциплину и организованность. Это были 95-я Молдавская дивизия и 25-я Чапаевская дивизия, та, которая завоевала себе славу при Василии Ивановиче Чапаеве в гражданскую войну. Вскоре к городу прорвалась ещё кавалерийская дивизия.

Если войска благодарили моряков за подготовленные рубежи, то моряки, в свою очередь, радовались приходу таких сил. Моряков было очень мало, всего в двух полках 2 тысячи. Не приди на защиту Одессы приморцы, каждому моряку пришлось бы сражаться с шестьюдесятью врагами! А ведь и к такому сражению они готовились…

Но и приморцев вместе с моряками было мало для успешных боёв. Против одного нашего было десять захватчиков. Областной комитет Коммунистической партии послал на защиту города коммунистов и комсомольцев. В войска и в народное ополчение пришло больше ста тысяч человек.

Одесса сражалась с 5 августа по 15 октября. Не оборонялась, а именно сражалась: отбив атаку врага, сама атаковала…

Гитлер в раздражении понукал своего союзника Антонеску, выговаривал ему за срыв сроков взятия города. Антонеску просил у Гитлера помощь войсками, танками, самолётами. Немецкая помощь неоднократно приходила, но перемалывалась на одесских рубежах. Генерал-полковник Гальдер, начальник штаба сухопутных войск Германии, занесёт в свой дневник такую запись: «Оборона Одессы носила характер сопротивления, без мысли отступления; оборона отличалась наступательными действиями».

А как жила сама Одесса в эти месяцы? Она жила, трудилась для фронта, воевала. Город часто бомбили, а с середины осады начались и артиллерийские обстрелы: неприятель занял участок между Большим Аджалыкским и Аджалыкским лиманами и установил там дальнобойные орудия От бомбёжек жители успевали прятаться в катакомбах – пещерах, в которых когда-то брали строительный камень. Артиллерийские налёты производились внезапно, укрыться от них было невозможно. Сотни домов были разрушены, и людей погибло много. Продовольствия в городе было достаточно. А вот на воду ввели карточки. Неприятель захватил район, где начинался городской водопровод. Пришлось срочно пробурить в разных частях города артезианские скважины. Этой воды хватало по полведра в сутки для каждого жителя. Вроде бы полведра вполне достаточно, но надо помнить, как жарко в Одессе летом.

Конечно же, город работал. На предприятиях, которые остались после эвакуации, наладили выпуск миномётов, мин, гранат, бутылок с горючей жидкостью.

Несмотря на постоянную опасность и тревогу за будущее, одесситы не потеряли бодрости. Все, даже дети, старались помочь войскам и морякам.

Около Одессы был аэродром морского истребительного полка. Неприятель потеснил наших, и его орудия стали обстреливать самолёты на стоянке. Один снаряд попал даже в самолёт, разбегавшийся для взлёта. Лётчики долго размышляли, как уберечь машины от артогня. Казалось, что уберечь невозможно. Но тут пришла счастливая мысль построить аэродром прямо в городе, в той части, куда не долетали снаряды. Новый аэродром, вернее взлётно-посадочная полоса, был готов ровно за неделю. А строили его горожане. Маленькие самолёты для маскировки закатывали между домами. Лётчики берегли новый аэродром от вражеских наблюдателей – чуть подняв машину над улицей, уходили в сторону моря над крышами домов и только над морем набирали высоту и собирались в группы. Садились так же, с бреющего полёта.

Защитников Одессы иногда поддерживала флотская авиация с крымских аэродромов. Но основная тяжесть воздушных боёв и штурмовых ударов по наземному противнику легла на истребительный полк, аэродром которого был в городе. Полком командовал двадцатипятилетний майор Лев Львович Шестаков. Этот умный и мужественный человек сам воевал блестяще и учил мастерству своих товарищей. В авиации в отличие от других родов войск командиры полков, бригад и даже дивизий очень часто лично участвовали в воздушных боях, поручая место на командном пункте своему заместителю. Бывали, естественно, такие случаи и в пехоте – в критические моменты, когда присутствие командира восстанавливает в бойцах утраченное мужество. Так генерал Иван Ефимович Петров, командир Чапаевской дивизии, однажды, стоя на подножке пикапа, промчался вдоль позиций своих батальонов, готовых вот-вот откатиться под натиском многочисленного врага. С пикапа стреляли два пулемёта, но не столько их огонь вернул силы бойцам, как бесстрашие генерала. Правда ведь, вспоминается Чапаев, который пролетал на коне – в чёрной бурке, с поднятой саблей – перед залёгшими цепями?.. Ну а Шестаков очень часто был в воздухе на истребителе. При защите города он сбил 11 вражеских самолётов из 94, сбитых всем полком.

В среднем лётчики Шестакова ежедневно проводили семь-восемь воздушных боёв. Почти ежедневно пять-шесть раз вылетали на штурмовку. И это в основном на самолётах старой конструкции, с изношенными моторами, с залатанными крыльями и фюзеляжами. А с начала обороны в полку самолётов было чуть больше сорока.

Зато и любили пехотинцы лётчиков. Риск лётчика виден наземным войскам, видна им и помощь его – он своей жизнью прикрывает множество жизней солдат на земле. Когда лейтенант Алексей Алелюхин посадил подбитый самолёт между нашими и румынскими позициями, пехотинцы с воодушевлением бросились в атаку, чтобы не дать врагу машину. И отбили. И увезли в безопасное место. Самолёт починили. Алелюхин на нём снова спасал пехоту от бомбёжек.

За бои в небе Одессы звания Героя Советского Союза были удостоены двенадцать лётчиков полка во главе со своим командиром.

Ну а что же делали в дни обороны Одессы корабли? Они доставляли в осаждённый город боеприпасы, оружие, продовольствие, подкрепления. Эвакуировали раненых и жителей. Они охраняли морские подступы к Одессе от неприятельских кораблей. И ещё – очень важное – помогали войскам своей мощной артиллерией. В трудные для наземных войск часы крейсеры «Красный Крым», «Красный Кавказ», «Коминтерн», лидер «Ташкент», эсминцы «Бойкий», «Беспощадный», «Смышлёный», «Фрунзе» и другие корабли, или стоя на якоре, или маневрируя вдоль берега, закрываясь дымом от вражеских наблюдателей, отбивая налёты пикировщиков, били по наступающим танкам и пехоте врага, по его артиллерийским батареям.

Высаживали корабли и десант в помощь Одессе. Он был первым морским десантом Великой Отечественной войны.

…Один за другим прошли шесть сроков взятия Одессы, намеченных противником. Прошло 23 августа – день, в который прибывший в войска Антонеску собирался принять на главной площади города парад победителей. Прошло 3 сентября – день особо ожесточённых атак, когда было приказано взять город любой ценой. Антонеску бранился в приказе: «Разве не постыдно, что наше войско, в четыре-пять раз превосходящее числом и снаряжением противника, столько времени топчется на месте?» Этот приказ, расстрелы за трусость и немецкие пулемётчики, занимавшие позиции позади румын, чтобы тем некуда было отступать, – всё свидетельствовало о неспособности противника нанести завершающий удар… Перебросив к Одессе свежие войска, на исходе первой половины сентября румыны предприняли новое яростное наступление.