— Ну не скажи. К тому же я знаю, как ты любишь этот парад.

Откуда? — чуть не вырвалось у меня, но вопрос, ответ на который был очевиден, прервала милая, невысокая старушка, вошедшая в кухню.

— Виталик? — удивлённо проворковала Дебора, мама Джесс. — Ну как ты, дорогой? Почему не отвечаешь на звонки? Я уже начала беспокоиться.

— Нормально, Дебора. Познакомьтесь, это — Злата. Дочь моих друзей. — с появлением старушки он перешёл на английский. Официальный, как я его называла. В семье и с Виталием наедине мы всегда общались на русском. Чтобы не терять навык. Да и мой родной язык мне казался более душевным, приятным слуху.

— Рада с тобой познакомиться, милая! — от его слов взгляд женщины немного смягчился. Ещё бы! Я знала, что она вначале подумала. Прочитала по её живому, неспособному утаивать эмоции лицу. Но "дочь друзей" — совсем другое дело. Она, конечно же, не представляла никакой угрозы её недавно овдовевшему зятю!

— Приятно познакомиться. И ещё раз примите мои соболезнования. — мило проговорила я. — Виталий, мне, всё-таки пора. Я пойду.

— Конечно. Спасибо тебе, Злат! — чуть заметно улыбнулся он.

И "дочь друзей" поспешила убраться подальше от зятя и тёщи, связанных общим, всё ещё, душащим и обжигающим их горем.

Приближалось Рождество, но оно совсем не ощущалось. Не было привычных приготовлений, суетливых походов по магазинам и ярмаркам. Родители работали целыми днями. А я скучала в одиночестве. Нет, пару раз я выбиралась с девчонками к океану и в кафе, но теперь почти все уехали на праздники.

Вот и этот день не предвещал ничего интереснее, чем монотонно-нудное, как вода из капающего крана, слоняние по пустом дому и двору. На протяжении двух часов я скучала в шезлонге. Постоянно отвлекаясь от страниц недавно начатой "451° по Фаренгейту" и перекидывая взгляд на зеленеющий двор и высоченные пальмы. Странно, в Нью-Йорке меня так раздражал снег и холод, кроме первых пары дней, когда я ими восхищалась. А теперь я задумалась… Нет была уверена, что Рождество обязательно должно сопровождаться снегом. Возможно, это просто отголоски разговоров родителей, которые пол жизни прожили в России. Меня же увезли из Санкт-Петербурга шестилетней малышкой. Поэтому я очень смутно помню, что такое настоящая русская зима и Рождество. Здесь снег только в горах. В том же Mountain High, куда мы наведываемся крайне редко. Да и то не на Рождество.

Перечитав ещё раз тридцать восьмую страницу, я зацепилась глазами за эту цифру и скользнула мыслями к мужчине, которому вот уже несколько лет принадлежит моё сердце. Виталику недавно исполнилось тридцать восемь…

Виталик… Так называли его родители, я же обращалась к нему только полным именем. Этот же вариант я проговаривала мысленно, трепетно, иногда тихим-тихим шёпотом, наслаждаясь им, как сладким десертом.

Мысли нежно кружили вокруг него и, в который раз, возвратились к событиям недельной давности у него дома. И нашим объятиям посреди битого стекла. Больше я его не видела. Знаю, что Виталий заходил к родителям несколько дней назад, когда я была с подругами. Но быстро ушёл. Мама с папой так и не поняли, чего он хотел. Но были рады, что друг потихоньку начинает оживать.

Реку моих мыслей остановил резкий телефонный звонок.

Тодд.

— Привет! — постаралась, чтобы звучало не очень уныло.

— Эй! Ты куда пропала? Уехала, значит, и друзей сразу забыла? Как дела, заучка? — подразнил он меня.

— Извини, закрутилась с рождественскими приготовлениями — соврала я. — У меня всё хорошо. А как ты?

— Эта мисс Николсон три шкуры с меня спустила! Только вчера досдал последние хвосты.

— Ну это было предсказуемо, прогульщик! — засмеялась я, вспоминая, как однажды строгая преподавательница поймала его. Нагло и, как ей показалось, демонстративно садящегося в машину перед её лекцией и уносящегося в даль.

— Злат… — Тодд стал серьезным. — Я соскучился. Ты когда вернёшься?

Вот только таких слов мне не хватало для "полного счастья"!

— После праздников. Ты же сам знаешь. — ответила я поднимаясь с шезлонга и почти впечатываясь в высокую, широкоплечую скалу по имени Виталий.

— Э-ээ… Слушай, давай я тебе позже перезвоню. Ко мне пришли. — глаза жадно бегали по мускулистой фигуре моего гостя, прислонившегося в ожидании к беседке.

— Надеюсь не толпа поклонников?

— Тодд, мне правда пора. До связи. — наконец, отключила я друга — ревнивца.

— Бойфренд достаёт? — усмехнулся Виталий.

— Не-ет. Однокурсник.

Мужчина криво усмехнулся и оттолкнувшись от беседки, подошёл ко мне.

— Злат, я хочу извиниться за прошлый раз. — осторожно начал он. — Прости, что так вышло. Мне не по себе от того, что ты пропустила парад кораблей из-за меня.

— Не за что тут извиняться. Я всё понимаю…

— Послушай, я хотел бы пригласить тебя завтра составить мне компанию и проехаться в Mountain High*. Покатаемся на лыжах. Это, конечно, не Marina Del Ray, но… — замялся он. — Примешь в качестве извинения? Да и я, если честно, больше не могу сидеть дома в одиночестве.

— Э-э… Ну… — от его предложения, я превратилась в полную дурочку.

— Но если переживаешь, что кто-то из друзей увидит тебя в обществе дядьки, который тебе в отцы годится, я пойму. Не хочу, чтобы они опять отзывались о нас, как в тот вечер после выпускного. — напомнил он про усмешку одноклассника.

Да уж… "Это твой папик или отец?" звучало обидно.

— Я не против. Даже если кто-то что-то там подумает… Это меня не смущает — осмелела я.

— Конечно. Пусть говорят, что хотят. Мы-то знаем, что это к нам не относятся.

— Угу… — чуть слышно буркнула я, ощущая, как участившиеся удары сердца расходятся волнами по всему телу.

— Ну тогда завтра в десять выезжаем! И не забудь одеться потеплее!

Виталий ушёл, а я всё стояла посреди нашей лужайки, не веря в то, что весь завтрашний день я проведу рядом с ним.

У меня хватало ума не тешить себя ненужными, эфемерными иллюзиями, думая, что это свидание. Понимаю, ему сейчас не до женщин и, тем более, не до "дочки друга". Но ощущение эйфории и лёгкого, клокочущего мандража во всем теле не отпускали.

Справившись с первоначальным шоком, я помчалась в дом — искать свои moon boot**. Не ношенные уже пару лет. А ещё остро задалась вопросом: что же надеть?

Снова и снова одёргивала себя, мысленно давая подзатыльники и твердя, что что выпендриваться и стараться понравиться недавно овдовевшему мужчине — грех. Долго стояла у распахнутого гардероба и скользила глазами по насыщенному моделями и красками разнообразию. В итоге, договорившись со своей совестью, выбрала тёмно-синие, обтягивающие джинсы и однотонную светло-коричневую футболку.

В эту ночь я никак не могла уснуть. Впрочем, как и всегда, накануне поездки в Mountain High. Только в детстве я предвкушала увлекательную, полуторачасовую поездку и снежные забавы, которые для меня, как для любого калифорнийского ребёнка, были экзотикой. Сейчас же я предвкушала другое… Девяносто миль в непосредственной близости с мужчиной моей мечты. И день наедине с ним в белоснежных, ледяных горах. Что тоже дня меня своего рода — экзотика.

Одно было неизменно — так же, как и в детстве я полночи ворочалась без сна, нещадно взбивая подушку и пиная тонкое одеяло. Мечтая, чтобы поскорее наступило утро…

Несмотря на поздний отбой и рваный сон, проснулась я в начале восьмого. И тут же, ещё не открывая глаз, уловила как в соседней комнате спорят родители. Хотя, скорее это даже не спор, а приличная ругань. Балла в четыре по шкале Рихтера.