Литвин же прямо светился от счастья. По всему было видно – приобретение ему очень нравится.

– А это что за свита? – я кивнул на все еще спорящих между собой механиков.

– Они с твоим орлом поспорили, – ответил Толяныч с улыбкой.

– На что и о чем?

– Что из этой хрени он никуда не попадет, – пожал плечами Толяныч, – если с 50 метров хотя бы мишень зацепит – выиграет 500 кредов.

– А если проиграет? – хмыкнул я.

– Тогда заплачу им штуку за работу, – ответил сам Литвин.

– А сколько они сейчас взяли? – полюбопытствовал я.

– 400.

Литвин подошел к огневому рубежу и несколько раз натянул тетиву, словно проверяя прочность лука, силу натяжения. Удовлетворившись проверкой, он достал из своего рюкзака несколько стрел, аккуратно положил на полку для патронов и обойм.

Взяв стрелу, он вложил ее в лук, натянул тетиву, замер, целясь в мишень. Легкий щелчок, и стрела ушла.

– Ну, все, прощай штука, – мрачно резюмировал я, так как стрела ушла намного правее мишени.

– У него есть еще четыре пристрелочных выстрела, – заметил один из механиков, наблюдавших, как и я, за стрельбой Литвина.

– Но они ему вряд ли помогут, – хохотнул второй механик.

– Может он надеялся, что хоть одной из пяти стрел зацепит мишень, – хмыкнул третий механик, и тут же повысил голос, явно обращаясь к Литвину, – но это будет не в счет, парень! Засчитываем попадание только шестой стрелой!

Литвин не обращал на них никакого внимания. Он пустил уже вторую стрелу. И она тоже ушла мимо цели. Совсем рядом прошла, но все же мимо.

Третья угодила в молоко. Четвертая попала в самый большой «круг». Пятая снова прошла мимо мишени.

– Ну, все, парень, – насмешливо крикнул один из механиков, – давай, показывай мастерство! Если мы зря корячились с этой твоей хренотенью два часа, то…

Выпущенная Литвином стрела воткнулась хоть и не в самый центр мишени, но близко от него, в третий от центра круг, с меткой на нем «8».

Все затихли. Несколько секунд стояла полная тишина.

– Да это полная хрень! – взревел один из механиков. – Ему повезло!

– А какая разница? – пожал плечами Толяныч, явно выступавший в споре как арбитр. – Ведь попал? Повезло или нет, но попал. Это главное.

– Хрень! Не сможет он попасть еще раз!

– На что спорим? – тут же оживился Литвин.

– Сотку ставлю!

Литвин развернулся, взял еще одну стрелу, прицелился и щелкнул тетивой. Стрела снова воткнулась в тот же круг.

– Гони две сотни, – потребовал Литвин.

– Почему это две! Мы на сотню спорили! – взревел механик.

– Вы мне должны 600? Я вам должен за работу 400. Разница две сотни. Вынь да положь! – пояснил Литвин.

Механик проворчал что-то себе под нос, но судя по лицу Литвина, деньги перечислил.

– Спасибо, ребята!

– Иди в задницу! – буркнул один из спешно покидавших склад механиков.

– Ну и? Зачем тебе был лук? Может все-таки винтовка? – спросил Толяныч у Литвина.

– Не. Из лука я стрелять умею, а вот из огнестрела не очень. Но кое-что все же приобрету.

– Ты меня прямо заинтриговал! – усмехнулся Толяныч.

– Да ничего особенного, – пожал плечами Литвин, – нужно что-то для близкой дистанции. Получше, чем ОСЗ, но и не такая дура, как у Мика.

Литвин кивнул на мой «Спас».

– Легко, – Толяныч развернулся к своим оружейным полкам, но в этот раз полез по выдвижным ящикам, после минуты поисков выудив небольшой чемоданчик.

– Вот, гляди, – сказал он, открыв чемоданчик и явив нам его содержимое.

Мы трое разглядывали не особенно-то и внушительных размеров матово-черный пистолет, а точнее револьвер. Но в отличие от револьверов, которые я видел раньше, этот имел ряд особенностей. Ствол находился не в верхней точке барабана, а в нижней, сверху же шла рама. Барабан был не круглым, а, скорее, шестиугольным, вмещал в себя он 6 патронов.

– Это что? – спросил Литвин.

– Это «Рино», – коротко ответил Толяныч, – уже старенькая модель, но вполне хорошо себя зарекомендовавшая.

– А почему не обычный пистолет? – поинтересовался Шендр. – Скажем, «Глок», «Кольт» или что подобное. Там все-таки почти два десятка патронов в магазине.

– Ну, я так понимаю, – ответил Толяныч, – Литвину нужно что-то, что будет его последним аргументом в споре. Причем в случае, когда либо не успеваешь прицелиться из лука, либо когда дистанция слишком мала для лука. Учитывая, что большинство ваших противников – волки, нужна не пукалка, способная плюнуть десятком выстрелов, а эдакая пушка, которая может завалить тварь с выстрела. Так вот, в этом револьвере используется магнумовский патрон. Его для волка должно быть более чем достаточно.

– Вроде есть и помощнее револьверы, в таком случае, – заявил Шендр.

– Есть, – кивнул Толяныч, – но тогда становится вопрос отдачи – Литвин вообще с такой пушкой справится?

Литвин лишь пожал плечами, мол, откуда я знаю.

– Не справится, – ответил за него Шендр, – а в этой пушке что, отдачи нет?

– Есть, но она приемлемая, – сказал Толяныч, – у меня валяется старенький «Магнум», но уверен, с его отдачей ни один из вас не справится. Может, первым выстрелом вы и попадете в цель, но на втором рука будет трястись, если вообще ее не отобьет или не вывернет. Короче, я считаю «Рино» лучшим вариантом на сегодня. Поднаберетесь опыта, тогда можем вернуться к вопросу увеличения мощи.

– А опробовать его можно? – с горящими глазами поинтересовался Литвин.

– Да не вопрос, – кивнул Толяныч, – определяйся, сколько тебе патронов надо, и вперед. Надеюсь, мы закончили? Все вооружились, все купили необходимое?

– Вообще-то нет, – ответил ему Литвин, – мне нужна масса всего.

– Вот ведь, черт…– горестно вздохнул Толяныч.

Прошла неделя с того момента, как мы покинули Речной. Все это время мы обитали в лесах, полях, сидели в отвоеванной у медведя пещере и сушили шкуры, лишь изредка наведываясь в город. Да и то, лишь для того, чтобы сдать добытые трофеи, нормально поесть в баре у Кэссиди, ну, и один раз позволили себе переночевать на нормальных кроватях.

Литвин застрял на складе у Толяныча еще надолго. К нам он присоединился в баре Кэссиди, когда мы с Шендром уже заканчивали ужин.

– Ты что там так долго делал? – поинтересовался Шендр у Литвина, плюхнувшегося за стол и залпом отпившего как минимум половину содержимого бокала.

– Все для охоты и рыбалки, – с улыбкой пояснил Литвин, – набрал крючков, тросиков, лесок. Хочу попробовать поймать что-то побольше, чем тихушу.

– Волка, что ли? – хмыкнул я.

– Может, и волка, – серьезно ответил Литвин, – главное правильно все рассчитать. Но я не о том.

– А о чем?

– Водятся тут зверьки – нечто, вроде лисов. Чуть крупнее земных, но такие же хитрые и острожные. Толяныч сказал, что их шкуры тоже высоко ценятся, даже дороже волчьих.

– Думаешь, удастся поймать?

– А почему нет? – удивился Литвин. – Главное – правильная приманка, удачное место для ловушки, ну, и правильно все рассчитать, чтобы зверь не сбежал.

Шендр, судя по лицу, явно хотел высмеять или подколоть товарища, но я не дал.

– Хорошая идея, пробуй. Даже если не удастся этих лисов поймать, может, хоть птицы будут попадаться – уже хорошо. Будет что пожрать.

После такой моей реплики Литвин просиял, а Шендр счел не произнесенную шутку неуместной – так ничего и не сказал.

– А еще хочу попробовать рыбу на реке или в озере поймать, – продолжил Литвин, – тоже какое-никакое разнообразие.

– Тоже вариант, – согласился я, – правда, стоило бы проверить, можно ли эту самую рыбу есть.

– Думаешь, может быть ядовитой? – удивился Литвин.

– Я тут как-то малинкой побаловался, – усмехнулся я.

– И что?

– Обожрался, и потом всю ночь как бревно пролежал – ни руками, ни ногами пошевелить не мог. Только к утру отпустило.

Литвин несколько секунд смотрел на меня, словно что-то обдумывая, а затем выругался.