Наконец толстяк смог говорить и жалобно выдавил:
— Но он же вампир!
— Обалдеть, какое информативное сообщение, а то я не вижу, что он кровопийца. Я спрашиваю, чего вы испугались? — сурово нахмурило брови желание узнать, с каких это пор демиурги боятся вампиров.
Вразумительного ответа так и не дождалась. Мне блеяли о страхе быть покусанным и пересказывали жуткие байки про это племя и т. д. и т. п. Когда мне в пятый раз попытались пересказать роман Брема Стокера, я протестующе подняла руку.
— Мне, конечно, очень интересно было послушать сказки и узнать про ваши тайные мечты являться к невинным девицам ночью в спальню, но с чего вы, недоноски, взяли, что превратитесь в вампиров, а? Это во-первых. Во-вторых, если вы так испугались мелкого грызуна с крыльями, то скажите мне, мои мудрые гоблины, как вы собирались сражаться, к примеру, с мантикорой?
Повисла напряженная тишина, в которой мне послышался скрип их мозгов. В это время Сосискин тихо шепнул:
— Дашка, мне кажется, что они нечисть ни разу в жизни не видели, скажу тебе больше, седьмая ресница на левом глазу подсказывает, что они вообще не умеют ничего и не понимают, что им светит. Такое впечатление, что нам подсунули худших из худших.
Аналогичное предположение выдал и мой мозг и потребовал немедленно его подтвердить или опровергнуть. Скинув с себя обнаглевшего вампира, который перебрался мне на плечо и явно нацеливался на мою шею, я велела выходить каждому и называть мне причину, по которой он подписался под наше гиблое дело, и что ему говорили при этом родители.
Первым пришлось держать ответ Кабану:
— У меня ни к чему нет способностей, дедушка сказал, может, вам удастся их у меня отыскать.
Вторым вышла Цветочек:
— Я физически очень слабая, дядя порекомендовал отправить меня сюда, сказал, что это поможет укрепить организм.
Третьим высказался красавчик, явный поклонник гламура:
— Я слишком много времени отдаю развлечениям, предки сказали, что вы приучите меня к военному порядку и выбьете дурь из головы.
Четвертая. Пухленькая девушка, слегка уступающая Кабану по размерам:
— Я никак не могу похудеть, мама сказала: это мой шанс сбросить лишний вес.
Пятый. Импозантный юноша с вьющимися льняными локонами и застенчивым румянцем, подозрительно напоминающий гомосексуалиста:
— Боюсь до обморока крови и оружия, отец сказал, что вы поможете мне преодолеть страх.
Шестая. Блондинка, которая уже проходила у меня как Мальвина.
— У меня депрессия после расставания с очередным поклонником, тетя сказала, что смена обстановки пойдет мне на пользу.
Седьмой. Классический герой-любовник:
— Отец сослал меня сюда из-за скандала, связанного с дочерью одной влиятельной в нашем мире персоны.
Восьмая. Зеленоволосая девушка с отсутствующим взглядом:
— Дедушка сказал, что в этом мире я могу найти много материала для своей научной работы.
Девятый. Естественно, вампиристый демиург.
— Семья решила проверить, проявится ли моя вторая сущность, и если да, то смогу ли я ее контролировать.
Десятая. Девчушка-хохотушка с огненно-рыжей гривой:
— Я слишком несерьезная, бабушка сказала, что мое участие в этом проекте поможет мне стать более серьезной.
«Аут, полный абздольц!» — упал в кому мозг, когда последняя девушка закончила свой рапорт.
«Могло быть и хуже, например, подсунули бы инвалидов или кровавых маньяков!» — осторожно заметил оптимизм.
Отозвав Сосискина в сторону, я решила поделиться своими сомнениями:
— Что-то не понимаю, тут как минимум должен быть один из отпрысков члена Совета. Нет, по условиям он не мог сказать: «Хочу помочь отцу или матери!» Но тут же нет ни одного, кто хотя бы сказал: «Хочу победить!»
— Да, контингентец еще тот, — протянул пес. — Мы с ними намучаемся, подожди еще, сейчас они придут в себя, а завтра начнут ныть, что хотят сладко кушать, мягко спать и совсем не жаждут заниматься физподготовкой.
— Скажу тебе больше, Сосискин, я вполне предполагаю твой любимый саботаж, — поддержала друга интуиция.
Вернувшись к демиурчикам, я стала давать распоряжения.
— Кровосос, быстро превращайся назад и не вздумай мне пропищать, что ты не знаешь, как это делать: хоть всю ночь корячься, но чтобы утром ты был готов к труду и обороне. Остальным я в первый и последний раз разрешаю расположиться во дворе моего дома, а завтра с утра, по холодку, после занятий с прапорщиком, займетесь возведением себе жилья. Все, на сегодня отбой, и если услышу хоть один звук, то вы все пожалеете, что родились на свет.
Круто развернувшись, я решительно направилась в дом. В спину мне донеслось:
— Я требую, чтобы вампира убрали. Не желаю, чтобы рядом со мной находился полукровка.
По голосу я опознала Мальвину. Бунт надо было давить на корню, тем более что я терпеть не могу аристократов, паразитирующих на именах своих предков и предпочитающих кичиться чистотой своей крови вместо того, чтобы сделать что-то полезное для общества.
Вразвалочку подойдя к презрительно надувшей губы красавице, я схватила ее за ухо и, выкручивая орган слуха, зашипела прямо в налившиеся слезами глаза:
— Послушай меня внимательно, мразь, не то что требовать, ты, никчемная кукла, даже просить у меня ничего не можешь!!! И если узнаю, что ты, уродина, пытаешься капризничать или разводить склоки, я твое кукольное личико распишу под хохлому.
Меня незамедлительно поддержал Сосискин, очень чутко отреагировавший на проблему полукровок:
— Вас, гемофилийные, вообще не должна волновать чистота чужой крови, и, если я услышу хоть одно слово на эту тему, всем задницы на пару размеров уменьшу. А теперь быстро свалили спать, пока я кровопускание не устроил!
После этих слов подчиненные резво кинулись устраивать из своих тряпок лежаки, а мы с псом пошли укладываться спать.
Лежа в кровати, я подвела итог сегодняшнего дня. Итак, имеется десять совершенно бесполезных существ с кучей комплексов и фобий. Из Кабана, Крыса (он же бывший Вампир), Гламурчика, Леля, Альфонса, Мальвины, Плюшки, Бестии, Цветочка и Заумной мне предстояло сделать терминаторов. Если бы я еще знала как. Из всей этой колоды шестерок единственным козырем казался вампир, конечно, если он переживет сегодняшнюю ночь и ближайшие дни.
Утро встретило демиургов ледяным душем, который я им организовала, прибавив к садовому шлангу зычный голос Сосискина:
— Рота, подъем!!!
Пока спросонья, не понимающие, что произошло, детишки пытались построиться, я запихивала в рот последний кусочек шоколадки. Какими глазами они проводили обертку, которую я отправила в полет красивым броском в урну, — просто бальзам на мою израненную душу. Надеюсь, как только уйду по делам, никто не кинется ее доставать, чтобы облизать.
Поручив Сосискину гонять салаг до седьмого пота, сама в весьма бодром расположении духа собралась в деревню — знакомиться с аборигенами. В планах стояло обсуждение наших взаимоотношений с селянами, включая поставку продовольствия, обмундирования, оружия, и еще кое-какие моменты, фигурирующие в моем плане занятий.
Крикнув на прощанье:
— Советую начать обустройство своего лагеря для изгоев с туалета, ибо, если я вляпаюсь в продукты вашей жизнедеятельности, вы у меня языком тут все вылизывать будете! — гордо удалилась.
ГЛАВА 6
Да здравствует смычка города и деревни!
Чтобы не шокировать селян, мне пришлось одеться так, как принято одеваться благородной даме из слоев, приближенных к кругам местной аристократии. Предусмотрительный Дракон, помня, в каком виде я рассекала на Лабуде, и справедливо опасаясь случаев многочисленных инфарктов, снабдил меня кучей тряпок.
На мне, как красные революционные шаровары, пламенела широченная юбка из плотной ткани, расшитая замысловатыми узорами, в которых я заподозрила каббалистические символы. Грудь и прочие верхние телеса прикрывал гибрид из ночной рубашки в веселеньких цветочках и бабушкиной комбинации с кучей рюшечек-хрюшечек. Чтобы не продул весенний ветерок, на мне красовалась душегрейка, расшитая мехом неизвестного животного, явно страдающего линькой, и щедро украшенная на плечах перьями. Талия утягивалась ремнем с огромной пряжкой в виде бабочки-мутанта, постоянно впивавшейся мне в живот. На ногах могли бы быть одеты вполне сносные сапоги, если бы у них отсутствовали задранные чуть не до колена мысы, которые цеплялись то за юбку, то за коряги. На голове, скрывая мою замечательную прическу, сидел омерзительный колпак с развевающимися лентами. Пальцы щедро украшали кольца с драгоценными булыжниками, а уши оттягивали массивные серьги, постоянно путающиеся в остатках чьего-то оперения.