— Какого хрена ты приперся, порушил мою лубяную избушку, а теперь оголяешь мне невроз?
— Хотел пригласить тебя в гости. — С этими словами мерзавец схватил меня в охапку и шагнул в открывшийся перед ним портал.
Последнее, что запомнила, это вопль Сосискина:
— Я тебя, падла корюзлая, с того света достану, если с ней что-нибудь случится, ублюдок.
Очнулась моя душенька в классическом логове фэнтезийного злодея. Багровые шторы, багровое покрывало, шелковое, естественно, багровые обои, затянутое бордовой тканью зеркало, чадящие свечи, горящий камин, на полку которого облокотился потрясающий мужик в виде Черного властелина, небрежно попивающего багровое винишко из высокого бокала. Штаны в обтяжку, чтоб весь суповой набор видно было, кожаная жилетка на голое тело, мускулистая грудь с болтающейся на ней подвеской. Меня аж замутило от такого великолепия. Даже сразу и не смогла сообразить, чего мне больше хочется: плюнуть на пол или съесть соленый огурец.
«Мать, а ты вообще-то голая», — нервно хихикнула нравственность, когда я собралась встать и высказать свое «фи».
«Сосискин убьет за потерю кальсон с начесом и теплого белья», — заскулил опыт общения со скрягой мирового масштаба, отчетливо почувствовавший занесенную надо мной карающую лапу. Думать, что будет за утрату казенного имущества в виде верхней одежды, было страшно.
Заметив мои телодвижения, похититель поставил бокал и незамедлительно переместился ко мне в постель.
— Прости, я не знал, что ты так переносишь переходы, — мурлыкнул гад и приложился к моей щечке.
— Стакан налить надо было, — сердито просопела в ответ и отодвинулась от греха подальше. Чего уж тут скрывать, бередил он мне душу, и не только ее. Сама не понимала, что со мной творится: с одной стороны, меня колотило от страха, с другой — я его хотела до трясучки.
«Не иначе как колдует, поганец, — авторитетно заявил мозг и намекнул, что неплохо бы связаться с Эдиком и передать на базу, что со мной пока все в порядке, а заодно узнать, как там у них дела».
Пока я вела сеанс связи (слава богу, все были живы и здоровы, а напавшие монстры исчезли), товарищ Скелетон уже прицеливался к моей груди.
«Не, ну что за манеры? — возмутилась девичья честь, — имени не спросил, а уже практически ноги на растяжку проверяет».
«Секс не повод для знакомства», — хихикнуло в ответ длительное воздержание, за что тут же получило по лбу от неизвестно откуда взявшегося целомудрия.
Я уже вознамерилась рухнуть в обморок и там переждать его приставания, но тут мой взгляд упал на собственные руки.
— Какого хрена снял с меня маскировку? — заверещало бешенство и попыталось вмазать красавчику под глаз. — Ты, кусок безобразия, хоть представляешь, чего стоило ее на меня навесить? Как я теперь в таком виде покажусь своим? Да я тебя в асфальт закатаю за такие фокусы, Копперфильд хренов!
Полномочный представитель зла легко перехватил мои исхудавшие за время болезни руки со следами от капельниц и не сошедшими синяками и, повалившись на подушку, захохотал.
— Я же пообещал, что в следующий раз у тебя на теле не будет даже нитки, а на лице краски. — Закончив ржать, Скелетон игриво подмигнул.
«Глаз бы ему на одно место натянуть, чтоб пожизненным нервным тиком обеспечить», — поджала губы курьей жопкой мстительность.
Я же насупилась и поинтересовалась: они-с всю меня разглядели или еще остались где-то на мне потаенные уголки, до которых шаловливые ручонки не дотянулись, а любопытные глазки не досмотрелись.
— Конечно, всю, — выпятил грудь урод. — У тебя интересные рисунки на теле, я получил истинное удовольствие, когда их разглядывал.
«Тоже мне, тонкий ценитель живописи на прогулке в Эрмитаже», — завозились остатки стыда.
— Что значат крылья на твоей спине? — задал он вопрос и опять ко мне пододвинулся.
— Напоминание о том, что рожденный ползать летать не может! — сурово отрезала в ответ и отодвинулась.
— Ты замужем? — поставил он своим вопросом в тупик и провел рукой по выколотому на предплечье кельтскому узору.
— Сватаешься?
Многообещающе улыбнулся и с подколкой так протянул:
— Возможно…
«Дежавю, — присвистнула память. — Ты опять в койке с мужиком, он разглядывает твою нательную живопись, а ты думаешь, как его спровадить».
«А ты теперь невеста без приданого», — квакнула жаба, и я вспомнила, сколько добрища погибло вместе с моим домом.
На глаза упала кровавая пелена, и с диким воем: «Разорил, гнида казематная!» — я таки вцепилась когтями ему в горло. Лидер партии темных не подозревал, сколько силы может таиться в девушке, потерявшей солидную часть непосильно нажитого. Устав уворачиваться от разъяренной тигрицы, в которую я превратилась, он скатился с постели, и мы стали наматывать круги по спальне. Я орала, как натуральная потерпевшая:
— У меня там только шуб норковых три штуки было!
— Милая, успокойся, я тебе новые куплю, — отбрехивался он в ответ, но скорости не снижал.
— Хомут себе купи, чтобы шея не потела, придурок! Да ты хоть понимаешь, сколько стоили цацки в моем сейфе? Да у тебя денег не хватит со мной расплатиться! Да в твоем гребаном королевстве столько бриллиантов нет, сколько у меня в одном ожерелье было! Ты, взрывотехник косорукий, пожизненно на меня работать будешь без перерыва на обед!
— Дорогая, не нервничай, тебе вредно, ты еще не оправилась от болезни, — вещал он в ответ со шкафа, на который я его загнала.
— Слезай, а то убью! — истерила я и посвещала местного жителя во фразеологические обороты родного языка.
Когда дошла до красочного описания его сношения с нетрадиционно ориентированным гражданином, он ловко спрыгнул и заткнул мне рот ладонью.
«Сейчас нас будут убивать, прощай, подруга», — проскулил инстинкт самосохранения.
— Успокойся, я все верну назад! — улыбнулся гаденыш, явно не принимая мои угрозы близко к сердцу.
Лягнув его по коленке, я вырвалась, быстро сдернула покрывало с постели, завернулась в него и потребовала прям вот сейчас обеспечить себя, любимую, нормальной одеждой и подогнать мои сундуки.
Из одежонки выдали мужской халат (терпеть не могу ходить в мужицких вещах и искренне не понимаю, что сексуального в появлении на кухне утром в майке или рубашке любовника), а потом подвели к пресловутому зеркалу и показали остатки нашей базы.
У меня аж слезы навернулись от того, что я увидела. Среди залитого кровью снега, посреди огромной воронки, оставшейся на месте дома, горел костер, возле которого сидели друзья. На их лица страшно было смотреть. Сосискин так вообще лежал, вытянув лапы, и немигающим взглядом глядел на огонь. Вдруг прям из земли перед всей компанией начали появляться вещи, обувь, манто, женское бельишко и, ура, заветная шкатулка. Пес мигом оживился, что-то сказал, и народ начал выплясывать ламбаду. Жаль, звука не было, да и изображение вдруг пошло рябью.
— Теперь ты успокоилась и мы можем поужинать? — целуя меня в щечку, уточнил Скелетище.
Какой успокоилась! Меня начало знобить от того, что я теперь действительно оценила, насколько мой противник крут. До этого все проявления магии на мое воображение не действовали. Ну подумаешь там, Ырк и Норкс без учета законов физики заставляют оружие стрелять, ну шаманит себе чего-то Головастик, ну Кефир туда-сюда шастает через арки перехода. Так это мелочи. Но вот когда человек, или кто он там есть на самом деле, стоит за моей спиной, а за много километров от него из ниоткуда появляется мое барахло, это вам не в скатерть высморкаться! Да и вообще, пугал меня Наместник своей парадоксальностью. Да только за то, что я ему лицо поцарапала (которое, кстати, уже зажило), он меня убить мог. А супостат смеялся только да амурничать лез. Не стыкуется это как-то с рассказами о геноциде. Эх, заломать бы ему руки, направить лампу, желательно паяльную, в рожу его смазливую, да вытрясти всю правду. Мечты… мечты…
Вся в раздумьях, я под ручку со змеем-искусителем проследовала в столовую. Пока шла, все думала, как мне его допросить на предмет его покровителя и свалить до дома, до хаты. И, как назло, в голове было пусто, словно в винном отделе магазина первого января. Отсутствие информации и мыслей злило, оттого и не заметила, как оказалась сидящей за интимно сервированным столом (пресловутые свечи, винишко, фруктики), но, между прочим, мне хотелось есть, а не, как птичке, клевать виноградник. О чем тут же сообщила с волчьим оскалом.
