— А остальные...

— Сумели скрыться.

Несмотря на ужасные известия, в тот момент мне хотелось вознести духам самую горячую благодарственную молитву. Скрылся... Сумел! Вейнанд жив. Жив! А Герберт... Весельчак и оптимист, который только и делал, что меня подбадривал...

А Герберта больше нет в живых.

— Что будет с Горном? — эти слова тоже дались мне непросто.

— У вашего императора в заключённых есть человек, который мне нужен. Если согласится на обмен, генерал Горн вернётся в Эргандар. Нет — его казнят.

И всё из-за меня.

— Но меня вы отпустите?

Холланд кивнул:

— Я человек слова, Лайра. Раз сказал, что отпущу, значит, так и будет.

— Но... почему? Я ведь куда ценнее Горна! Меня вы можете обменять сразу на целую дюжину заключённых или... Или наказать за то, что собиралась сделать.

Не то чтобы я давала ему советы, просто... Я виновата и наказание действительно заслужила. Не меньше Рейдмара.

— Вы так хотите быть наказанной? — усмехнулся мужчина. Погладил руку своей избранницы и, не дожидаясь ответа, задумчиво добавил: — Может, и хотите... Чтобы успокоить совесть. Но... — Он посмотрел мне прямо в глаза. — Этого не хочу я. Мне нужно от вас другое, Лайра. Ваша дружба и ваша преданность.

М?

— Не знаю, что вам рассказывал ваш император, скорее всего, пытался выставить меня вселенским злом. — Он усмехнулся. — Могу даже допустить, что у него это получилось. В вас ведь с детства взращивали слепую преданность своему правителю, каким бы чудовищем он ни был.

Не знаю, что такого отразилось у меня на лице, но Холланд вдруг резко добавил:

— Да, Лайра, вы служите чудовищу. Жадному до власти монстру!

— Он пытается положить войне конец, — заметила я неуверенно.

— Это он вам сказал? — ещё одна усмешка. — Само собой, что ещё он мог сказать... А он не рассказывал вам о бесчисленных попытках Флаоса прийти к мирному соглашению? Я даже готов был уступить Эргандару земли в Гренарре, подписать мирный договор на выгодных для вашего правителя условиях, но ему нужно всё. Всё, кроме благополучия и мира. Можете и дальше быть марионеткой в руках тирана, Лайра. Можете и дальше быть его карманной убийцей. Но сможешь ли ты жить с осознанием, кем ты стала и кем тебе ещё не раз придётся стать по его приказу?

— Но вы ведь готовите для меня точно такую же роль, — с горечью сказала я, ощущая себя той самой марионеткой, о которой только что разглагольствовал генерал-протектор. — Роль убийцы и пешки.

— Мне больше нравится — спасительницы, — широко улыбнулся Холланд, словно мы обсуждали что-то очень приятное и весьма весёлое, как старые друзья, повстречавшиеся после долгой разлуки.

— Уж точно не для Эргандара, — заметила я мрачно. — У его величества нет сына, нет преемника. Если с ним что-нибудь случится, начнётся междоусобная война. А мы и так, как вы знаете, в войнах погрязли.

Удивительно, но Холланд и тут нашёлся с ответом, причём мгновенно.

— Что, если я скажу, что родовое древо Лимбургов не было уничтожено полностью, несмотря на старания Регенштейнов, и где-то в мире живёт и здравствует прекрасная юная принцесса? Очаровательное создание, — на миг прикрыв глаза, словно воскрешая перед внутренним взором образ этого самого очаровательного создания, сказал генерал. — Она и бастард Адальгера составили бы отличную пару: наследница рода основателей Эргандара и сын, пусть и незаконорожденный, великого льва. Такой союз примут и люди, и высшие духи. А вы, шиари Ноэро, могли бы этому поспособствовать. — Он хитро подмигнул мне. — Я слышал, вы с Брианом Торнвилом хорошие друзья. Уверен, к вам он прислушается.

Я не сдержала нервного смешка. Мало мне обязанностей иллюзора и хроновика. Сильные мира сего так и норовят превратить меня в профессиональную сводницу. Сначала Рифер и Кайяна, теперь Бриан и эта непонятно откуда взявшаяся наследница древних королей.

И везде должна отметиться я.

— А может, вы захотите стать императрицей? — продолжал сыпать идеями мой пленитель. — Королевой нового мира. Мира, в котором Эргандар не ненавидят. Мира, в котором ваша страна процветает, а ваши солдаты не гибнут целыми отрядами из-за алчности одного-единственного чаровика. За такой сильной чаровницей, как вы, Лайра, пойдут многие.

Ещё лучше.

— Мы с Брианом друзья, — возразила я. — И даже если бы у меня к нему были чувства... иного рода, я бы всё равно не смогла выйти замуж. Меньше всего мне хочется превратиться в безумного хроновика!

Кажется, мои слова его развеселили. Он сжал губы, как будто сдерживая смех, словно я сказала весёлую шутку или какую-то глупость. А потом, накрыв своей рукой руку невесты, неожиданно произнёс:

— Аннэли — талантливая чаровница, один из лучших животворцев Флаоса. И сегодня она должна была выйти замуж. За меня. По-вашему, она безумна? Или, может, только начинает сходить с ума? Что скажете, Лайра? Какой вы видите мою избранницу?

Я во все глаза уставилась на девушку в измятом свадебном платье.

— Хотите сказать, что всё это выдумки? Истории про женское безумие.

Мне вспомнился дождливый осенний вечер из далёкого детства. Нам с Рифером не было и семи, когда отец впервые решил показать нам столицу. Мы, до этого ни разу не уезжавшие из Кроувера, едва не пищали от восторга и предвкушения. Но в наши планы поскорее добраться до Леонсии вмешалась плохая погода. Вместо того чтобы уже вечером прибыть в столицу, мы были вынуждены остановиться на ночлег в захудалой придорожной таверне.

Ужасно скучно было торчать весь вечер в тускло освещённой керосиновыми лампами комнате, поэтому, когда отец отлучился, чтобы взять для нас ужин, я решила украдкой последовать за ним и осмотреться. Спустилась на один этаж и тут же испуганно юркнула под лестницу, увидев конвой из трёх солдат в тёмных, насквозь промокший плащах, а с ними невероятно красивую молодую женщину в кандалах.

Невероятно красивую и невероятно пугающую.

Безумие читалось в её глазах. В чертах её лица. В том, как она двигалась, шла — словно пленённое, беспомощное в своей ярости животное.

— Шевелись, ведьма! — грубо подтолкнул её один из военных, и «ведьма» разразилась смехом. Жутким, пронзительным.

Каким-то нечеловеческим.

Следующие несколько ночей я просыпалась в слезах: незнакомка являлась мне во снах. Ни Риферу, ни фельдмаршалу об увиденном ни слова не сказала, но сохранила это воспоминание. И когда приняла решение сохранить дар, поклялась самой себе, что ни за что не стану такой, как она.

Ни за что не превращусь в сумасшедшую ведьму.

— Увы, истории об обезумевших чаровницах не сказки и не выдумки, — посерьёзнев, даже скорее помрачнев, сказал Холланд. — Во Флаосе действует тот же закон, что и в Эргандаре: чаровницы должны отречься от силы и вступить в брак, чтобы род не угас. Особенно если нет наследника мужского пола.

— Я не понимаю. Как тогда... — Я снова перевела взгляд на молчаливую невесту генерала. — Вы нашли способ?

Та книга с недостающими страницами — она ведь была на флаоском! Вдруг Холланду известно то, что я так и не узнала. Вдруг панацея действительно существует! Вдруг...

— Колонизация новых земель позволила нам не только расширить своё влияние в мире, но и узнать о новых народах, их традициях, культуре, истории, — издалека начал генерал. — Например, в некоторых племенах Креоры женщин, наделённых силой, почитают за богинь. Мужчины-маги у них тоже имеются, но они не стремятся уничтожить в своих парах магическое начало. Магия для них священна, а отречение от дара считается страшным преступлением.

— Получается, на креорок магия не оказывает пагубного воздействия?

Холланд покачал головой:

— Увы, это не так. Их женщины, также как и наши нежные шиари, слишком восприимчивы к чарам, подвержены их влиянию. Но они нашли способ...

Я затаила дыхание, а Амберт, словно желая меня помучить, замолчал. Он явно не спешил рассказывать об этом самом чудодейственном способе. Смотрел на меня с улыбкой, словно издеваясь, и продолжал молчать.