Фредерик кивает.

- Но есть нечто большее, - мне нужно быть честным, в отношении недавно произошедших событий. - Она считает, что если отдаться мне, то я ее брошу, считает, что наши отношения - всего лишь игра, потому что я не позволяю себе никого полюбить.

- А почему ты не любишь ее, Коннор? - его кресло скрипит, когда он откидывается на спинку, а на губах Фредерика появляется едва заметная улыбка.

Он ведет себя так, словно понимает мою неспособность любить, но заставляет меня начать противоречить самому себе. Он годами выслушивал мои убеждения на тему любви, но это не останавливает его от регулярных вопросов.

- Люди связывают любовь с насекомыми, дрожащими, бегающими и порхающими внутри их пищеварительной системы. У меня же никогда не было подобного недуга.

Его улыбка угасает.

- Это метафора.

- Я знаю, что это метафора, Рик.

- Тогда перестань быть умником и передай эту роль мне.

Я выпрямляюсь на стуле и становлюсь более серьезным.

- Я видел любовь, которая калечит. Взять хотя бы Лорена Хэйла и Лили Кэллоуэй - когда эмоции одного зашкаливают, другой это ощущает. Если ты разделишь их друг от друга, то каждый по отдельности будет уже чем-то меньшим, чем полноценным Лореном и Лили. Если это и есть любовь, то я не хочу быть к ней причастен.

Я хочу быть целостным. Я хочу быть лучшей возможной версией самого себя, не рискуя быть раненным или сломленным.

- Ты можешь сопереживать Роуз? - спрашивает он у меня.

- Да, но любовь - это слабость, которой я не поддаюсь.

- Иногда, Коннор, ты не можешь контролировать все, - говорит он мне. - Даже весь твой ум не имеет власти над некоторыми вещами. Любовь, смерть - ты не можешь их предсказать. Они просто происходят.

- И ты считаешь, что это уже случилось? - я отказываюсь от этого исхода. Он не поддается вычислению.

- Почему ты с ней?

- Притяжение.

- И?

- Притяжение.

- Что еще?

- Удовольствие - это просто слова, Фредерик.

- Любовь - это просто слово.

- Я не могу ее любить, - говорю я ему решительно, пока встаю и кладу в карман свой телефон.

Он остается сидеть, и тем ни менее я ощущаю, что у него надо мной есть некое преимущество. Он все еще видит то, что я не могу.

- И почему это?

- Умные люди совершают глупости, когда они влюблены. Я же пока не делаю ничего глупого.

Фредерик усмехается.

- Дай себе немного времени.

Я подавляю желание закатить глаза. Махнув ему на прощание рукой, я направляюсь к двери.

- Увидимся на следующей неделе.

- Жду этого с нетерпением.

- Конечно, ты ждешь, - бросаю я в ответ. - Сможешь послушать о том, как я отшлепал мою девушку.

- Убирайся из моего офиса, Коннор, - он возвращается к своим бумагам, но пока я ухожу, то замечаю, как его ухмылка становится все шире и шире.

        * * *

 Я заезжаю в винный магазин после сессии с Фредериком, и когда я наконец-то доезжаю домой, уже поздно. В гостиной выключен свет, и через стены не слышно кульминационных моментов Ло и Лили.

Поднявшись на второй этаж, я останавливаюсь у двери нашей спальни и стучу. Я не был таким вежливым с тех пор, как мы стали жить вместе. Есть некоторые препятствия, которые я хочу уничтожить ради Роуз.

Как только дверь со скрипом открывается, я вижу Роуз, она сидит на кровати, листая последний выпуск Vogue. Ее взгляд поднимается, и она роняет журнал на колени.

- Ты принес?

Я поднимаю коричневый бумажный пакет.

- Вино и текила, все, как ты просила, но я бы посоветовал тебе их не смешивать. Если ты конечно не хочешь завтра умирать от головной боли.

- Вино для тебя, - говорит она коротко.

Мои брови приподнимаются. Значит текила для нее. Она довольно нервная.

Роуз похлопывает по матрасу.

- Садись, Ричард. Ты похож на испуганного котенка. Сэди поцарапала бы тебя за твою трусость.

- Моя кошка любит меня безоговорочно, - отвечаю я. Кровать покачивается, когда я забираюсь на нее и опускаю между нами бумажный пакет. - И я в порядке, возможно, это ты проецируешь на меня свой страх, - я улыбаюсь, замечая, как в ее глазах на секунду появляется презрение.

- Я не боюсь, - она выпрямляется и отводит плечи назад. - Я знаю, что именно мы будем сегодня делать. Но не могу сказать того же о тебе.

- Та что же мы делаем сегодня ночью, а? - спрашиваю я. - Кроме того, что планируем напиться.

Она тянется к бумажному пакету и достает бутылку Patron. Я наблюдаю за тем, как она открывает крышку и начинает потирать губы подолом своей ночной рубашки длиной до середины бедра. Рубашка шелковая и похожа на сорочку, которую обычно одевают под платье.

Я немедленно начинаю представлять, как медленно приподнимаю тонкую ткань по ее телу, оголяя его для своих прикосновений. Я хочу Роуз голой. Сейчас.

Терпение.

Я кладу руку на гладкую кожу ее ноги, ее кожа такая же шелковистая, как и ночная рубашка, но намного теплее. В секунду, одной рукой я притягиваю ее ближе к себе, и ее грудь вздымается. Но она сосредотачивается на вытирании горлышка своей бутылки Patron.

Роуз собирается пить прямо с бутылки. Она сильно старается развить наши отношения, раз отказывается от стакана. Это большое дело в мире Роуз Кэллоуэй. Ее усилия не проходят незамеченными с моей стороны.

Когда горлышко достаточно чистое для ее губ, Роуз делает глоток из бутылки. Она кивает в сторону пакета.

- Бери свое вино. И затем мы сыграем в игру.

- Что за игра?

- Правда или вызов.

Она говорит это с невозмутимым видом, почти что бросая мне вызов засмеяться. Мое выражение лица все еще самодовольное, но я не могу сдержаться от рвущегося наружу вопроса.

- В том числе мы планируем провести семь минут в раю?

Она бросает на меня пылкий взгляд.

- Мы играем. Не вынуждай меня тебя связывать.

Я смеюсь и потираю губы, не в силах сдержать свое веселье.

- Дорогая, если кто-то и будет связан, - говорю я, моя рука опускается к ее попке, - c’est toi.

То это ты.  

- Не будь таким неженкой, - говорю я Коннору. - Если я не смогу чего-то сделать, то это придется делать тебе.

Хотя, после самоуверенного заявления о том, что он попытается меня связать, мое наглое поведение - это скорее защитный фасад, чем что-либо еще.

- Ругательства не приведут тебя никуда в этой жизни, - непринужденно опровергает он. - И просто, чтобы ты знала, я планировал пить из стакана только в том случае, если бы пролил вино на твое одеяло. Но ты проиграла.

Он делает вид, словно случайно собирается опрокинуть бутылку вина на мое белое ажурное одеяло. Мое сердце подпрыгивает к горлу, а страх наполняет глаза.

Коннор усмехается и затем подносит бутылку к своим губам, делая огромный глоток. Вино и текила - это стратегия. Мне нужно больше жидкого мужества, чем ему, и пусть даже я опьянею. Мне никогда не доводилось видеть Коннора пьяным, но предполагаю, он с легкостью мог бы превратиться в пьяного мудилу. Того, с кем я бы не хотела играть в правду или вызов. Но тем ни менее я пойду на этот риск.

- Правда или вызов? - спрашиваю я, сделав еще один глоток текилы. Спиртное скользит вниз по моему горлу, но я слишком нервничаю, чтобы переживать о жжении. Нормальные пары, которые делят друг с другом постель, чувствовали бы себя хорошо, играя вместе в правду или вызов. Еще одно свидетельство моей ненормальности. Мы оба - ненормальные.

Коннор даже не моргает.

- Правда.

Я не хочу делать эту игру легкой.

- Какая твоя любимая позиция в сексе?

- Я не хочу тебя обидеть, - говорит он, видя насквозь мой вопрос. - Я знаю, ты переживаешь насчет секса, но обещаю, что буду... - он улыбается собственным мыслям, - ... нет, это не совсем так.