Она снова кричит, пронзительный крик, вырывающий мне сердце.

Я просто хочу успокоить ее. Я сцепляю ее запястья перед ней и снова шепчу ей, но тут вмешивается Ло.

- Потребовалось двадцать три чертовых года, чтобы ты в конце концов лишилась девственности, - на этот раз он дергает за еще одну веревочку, ударяя тем самым меня в самый центр. - И ты отдала ее парню, который трахнул тебя лишь ради твоей фамилии.

- ЛОРЕН! - кричу я. Мое лицо искажает необузданный, бешенный, маниакальный гнев. Не думаю, что Лорен когда-либо видел меня таким расстроенным. Я хочу ударить его так же сильно, как он хочет быть избитым. Я бы никогда не поступил с Лили так, как он поступает с Роуз. Может быть она и сильная, но у нее тоже бывают моменты гребаной хрупкости. А сейчас он целенаправленно ломает ее.

Его лицо сразу же искажается интенсивным чувством вины. Его рот открывается, и я беспокоюсь, что вторая сторона конфликта не пойдет на примирение. Я не могу позволить ему сорваться на моей девушке еще раз за этот вечер. Она не сможет справиться с этим.

Так что я отрезаю:

- Не надо, - эти два слова достаточно управляемые и властные, чтобы успокоить всю комнату. - Дай мне минуту, - я поднимаю Роуз за талию, пока она тяжело дышит, но тем не менее больше не борется со мной.

Я оглядываюсь на Ло. Он смотрит в потолок, расставив ноги так, словно в любой момент они могут подвести его. Рик пытается поговорить с братом, но Ло просто качает головой и смотрит в окно. Я смотрю на Лили, но она по-прежнему сидит на краю кровати, глядя на комнату потерянным взглядом.

Я усаживаю Роуз на туалетный столик так, что ее ноги становятся на скамейку.

- Дорогая, - говорю я, вытирая ее горячие, струящиеся слезы. Удерживая ее лицо в руках, я наклоняюсь так, чтобы наши глаза находились на одном уровне, друг напротив друга.

Она поднимает трясущиеся руки к моему лицу, словно говоря: дай мне минутку.

Я беру ее руки и нежно целую каждый пальчик. Ее взгляд наконец-то фокусируется на мне и значительно смягчается, прежде чем она хватается за рукав моей рубашки. Я опускаюсь на скамью возле нее, а она пытается спрятаться за моим телом, чтобы никто не увидел ее заплаканное лицо.

- Это уже в прошлом, - говорю я ей напряженным шепотом, скользя большим пальцем по разводам туши у нее под глазами.

Однажды она сказала мне, что будучи ребенком часто закрывалась в гардеробной после ссор с матерью. Споры вращались вокруг многих вещей. По поводу ее распорядка дня, вынужденного свидания с мальчиком, который был ей противен, того, каким человеком мать хотела ее видеть.

Прямо сейчас Роуз хотела бы схватить шубу и, зарывшись в нее лицом, плакать так, чтоб толщь меха заглушала ее всхлипы. Она привыкла хранить в тайне свои психические срывы. Даже в ее безумии есть доля контроля.

Она делает глубокий, размеренный вдох, выдыхая через рот так, будто медитирует. А затем Роуз смотрит на меня и говорит:

- Спасибо.

Мое сердце быстро колотится в груди, и я борюсь с желанием забрать ее ото всех, этой ситуации и беспокойств. Запереться с ней наедине, найти утешение в тишине. Сегодня ночью она меня испугала. Я осознаю, как легко вся эта ситуация могла дойти до безумия. Куда все это могло привести. Что, если бы так и случилось? Что, если бы Роуз корчилась в моих руках, пока ее крики не достигли небес? Что, если бы я потерял свою девушку в столь глубоких эмоциях, что они бы поглотили ее целиком?

Я хочу защитить ее. От всего, даже от самой себя.

Ее дыхание выравнивается, я прикладываю руку к ее щеке и целую в губы. Она отвечает, пододвигаясь ко мне всем телом, и мой язык ласкает ее губы, уговаривая приоткрыться. Моя рука зарывается в волосы у нее на затылке, и я притягиваю ее ближе.

Наш поцелуй отчаянный, и мы так близки, что Роуз практически оказывается сидящей у меня на коленях.

Вдруг она отстраняется, ее дыхание снова стало тяжелым, но на этот раз она по крайней мере дышит.

- Прости меня, - она извиняется за созданную сцену, за истерику, за момент паники. - Я...

- Человек, - заканчиваю я за нее. Я убираю ее волосы за ухо. - Ты - человек, Роуз. Мы все такие.

Я смотрю на остальных ребят. На Рика, Ло и Лили, застывших в неловком молчании. Нам нужно еще много чего обсудить, но я не двигаюсь, ожидая, пока Роуз будет готова.

Она несильно сжимает мою руку и кивает.

- Тогда давайте закончим начатый разговор, - говорю я, подымаясь вместе с ней, удерживая возле своего бока.

Там, где я хочу, чтобы она была всегда - рядом со мною.

После короткого разговора с Коннором и его успокаивающего присутствия, я чувствую себя немного спокойной, но все остальные ребята так же напряжены, как и раньше. Рик скрестил руки на груди и наблюдает за Лили и Ло, ожидая столь редкого противостояния между ребятами.

Она спросила его, пил ли Ло алкоголь. И этот единственный вопрос выбил его из колеи сильнее, чем что-либо. Ее слова, ее чувства к нему означают больше, чем все сказанное и сделанное Риком, мною или Коннором.

- Я просто... я не понимаю, почему ты не хочешь показать нам свои таблетки и доказать обратное, - говорит она едва слышным голосом.

- Так ты занимаешь в этой ситуации их сторону, а не мою? - возмущается он.

- Я не занимаю ничью сторону, - ее лицо искажается, пока Лил размышляет обо всем этом. - Я просто хочу знать правду, Ло.

- Я не пил, - он неоднократно качает головой, но его глаза становятся красными, чем дольше он делает так, рассказывая нам свою сторону истории. - Но я не могу доказать этого. Я прекратил принимать антабус месяц назад.

- Что ты сделал? - кричит Рик.

Ло касается своей груди в оборонительной позиции.

- Они сводили меня с ума! Меня беспокоила паранойя по поводу того, что я ем - не содержит ли моя пища случайно хоть немного алкоголя. Я представлял себе рвоту от этой дерьмовой чертовой еды. Я не могу принимать этот препарат в течение всей своей гребаной жизни!

Прежде чем его брат успевает ответить, Ло возвращает все свое внимание к Лили.

- Ты должна мне верить, - говорит он отчаянно.

- Я верю, - говорит она, без колебаний.

У него на лице появляется выражение облегчения. Подойдя к кровати, он тянется, чтобы обнять Лили.

Но в этот момент происходит нечто странное. Лили отталкивает Ло, а затем указывает на него пальцем.

- Но это неправильно. Неправильно, - ее подбородок дрожит, и она пытается собраться с силами, чтобы высказать свое недовольство. - Ты не можешь перестать принимать таблетки, лишь потому что они сводят тебя с ума. И ненормально, что ты сохранил это в тайне от меня... от нас...

Глядя на то, как они оба начинают плакать, просто невозможно не ощутить себя здесь лишним.

- Моя грудь пылает, - говорю я Коннору. Мне правда хочется уйти. Но нам все еще нужно поговорить с Лили о видеозаписи.

Коннор потирает мою спину и целует в висок.

Это так приятно. Быть с ним рядом. В подобные моменты я не могу себе представить, что буду делать, если снова останусь одна. Я бы почувствовала себя разбитой и нецельной.

Лорен притягивает мою сестру в свои объятия. Или может это она притягивает его. Сложно сказать.

- Мы будем бороться, просто чтобы ты знал, - шепчет она. - Я посплю в комнате Дэйзи.

Его лицо снова перекашивается от боли.

- У тебя не было секса в последние три дня. Я собирался... - он смолкает, глядя на то, как Лили качает головой.

- Меня сейчас волнует не секс. Я переживаю о том, чтобы ты был здоров и не пил.

Я усмехаюсь. Не могу сдержаться. Черт побери, это происходит. Моя грудь вздымается. Словно меня погрузили в воду. Эти слова Меня сейчас не волнует секс никогда прежде не сходили с уст этой девушки.

Лорен выглядит крайне удивленным и восторженным, как и я.