В поместье прибавилось людей: родня, служанки, строители, которые реставрировали те помещения, которые долго не использовались. Мне это нравилось, хоть было и непривычно шумно и многолюдно. Почти все время до свадьбы я проводила с Аннет, которая в ускоренном режиме пыталась сделать из меня леди. Ну… что можно сказать. Я почти научилась различать вилки, а со всем остальным… ладно. Просто не буду сегодня ничего есть — и все.

Но мои проблемы не шли ни в какое сравнение с тем, что считавшиеся мертвыми Стортоны возвращались в мир. Сейчас, спустя много недель, шумиха уже более-менее улеглась, но долгое время это было новостью номер один.

Впрочем, сейчас я не могла думать ни о чем, кроме одного.

Сегодня был день моей свадьбы с Оливером! В поместье толпились гости, на мне красовалось потрясающее платье, светящееся миллионом крохотных огоньков, длинные перчатки до самых плеч, помолвочное кольцо Оливера. И я боялась спуститься вниз.

Хотя, я знала, где-то там внизу Ирма, и мачеха, и даже староста. И Дрангур. А вот все остальные… они меня пугали.

В дверь постучали, и я радостно воскликнула:

— Открыто!

Это наверняка Аннет, вернулась, чтобы дать мне последние наставления и поправить волосы. Но в дверях показался Оливер.

Он улыбался так широко и радостно, что у меня сердце кольнуло. Я в самом деле выхожу за него замуж? За Оливера Стортона, о котором даже боялась мечтать? За аристократа? Это в самом деле я?

— Я пришел проследить за тем, чтобы ты не сбежала, — сказал Оливер, закрывая за собой дверь.

Черныш поднял голову, окинул Оливера подозрительным взглядом и тут же улегся на лапы. Гримы, конечно, питались силой волшебников, но я ни разу не ловила за этим Черныша и надеялась, что заключенной у меня внутри русалочьей магии ему достаточно.

— И ты тут, бандит? — добродушно усмехнулся Оливер и потрепал Черныша за ухом. Он был единственным, кроме меня, кому грим позволял себя трогать. — Поторопил бы Унни, а?

— Я уже почти готова. Только послушай….

— Я не хочу ничего слушать. Я хочу наконец сделать тебя своей женой, — улыбнулся Оливер, беря меня за руки. — А для этого нам обоим надо спуститься вниз, чтобы мой отец провел церемонию.

— Там толпа народа, — жалобно сказала я.

— Несомненно, — Оливер поднес к губам мою правую ладонь.

— И многих из них я знаю. Они учились в академии.

— Да, так и есть.

— Оливер, я не могу! Они все считают меня… шлюхой! — выпалила я и зажала рот рукой.

Оливер отвел ее от моего лица и тоже поцеловал.

— Меня это не волнует. А тебя?

— Оливер…

— Дорогая моя, я уже все сказал. Я представил тебя королю и заручился его согласием. Я ради тебя пошел на конфликт с отцом. Я, в конце концов, просто слишком долго ждал.

— Но…

— Пойдем, Унни. — Оливер потянул меня к двери. — Давай мы сначала поженимся, а потом ты будешь думать о том, стоило ли это делать, правильно ли мы поступаем, не ломаешь ли ты мне жизнь и не стоило ли сбежать из-под венца.

— Ты невозможен!

Оливер остановился и улыбнулся еще шире, чем до этого.

— Просто я очень люблю тебя. Нас ждет прекрасная жизнь. И, ради всех святых, наслаждайся! Если, конечно, ты не передумала и не рассматриваешь всерьез кандидатуру того юноши, сына какой-то рыбины.

— Речного хозяина, между прочим, — проворчала я.

— Но я-то лучше, правда? — подмигнул мне Оливер, целуя в щеку.

За разговорами я сама не заметила, как мы подошли к дверям бального зала, где будет проводиться церемония.

— Накинь на лицо фату, — шепнул Оливер. — И представляй, что ты кто-то другой, неуязвимый. Я всегда так делал, когда юношей боялся появляться в обществе. Ну что, готова? Пойдем. Сегодня все будет прекрасно.

Ох, мне хотелось ему верить! Но дурное предчувствие меня не оставляло.

От волнения я не видела ни украшений зала, ни лиц гостей — все сплывалось в покрытый белой дымкой комок. Я делала книксены, здоровалась с кем-то, кому-то отвечала и изо всех сил старалась не прислушиваться к тому, звучат ли за спиной шепотки. Оливер прав, это неважно. Мы друг друга любим. И мы будем счастливы.

Но почему мне так не по себе? Как будто за мной наблюдают чьи-то глаза, злые, недобрые?

— Дорогая, ты принцесса подводного мира, ты ведь помнишь об этом? — улучив момент, шепнул мне Оливер. — Это я здесь должен бояться того, что отхватил слишком крупный кусок.

— Мне это не помогает.

— Тогда, может, поможет это?

Раньше, чем я успела что-либо возразить, Оливер схватил меня за талию и закружил. Нам позволялось делать это на людях, хоть это и считалось слишком бурным проявлением чувств.

Я засмеялась, потому что… Оливер в самом деле выглядел счастливым. И даже не рисковал превратиться в огромного кота. Он прав. Все будет хорошо, а то, что я нервничаю… это просто ерунда. Все невесты нервничают в день свадьбы, Кларисса говорила, что ее вообще подташнивало так сильно, что она боялась туго затягивать корсет.

Когда Оливер поставил меня на землю и снова поцеловал руку, мне показалось, что я увидела за его спиной… нет, этого не может быть. Откуда ему здесь взяться?

Прием шел своим чередом. Мы перемещались по залу, стремясь со всеми поздороваться, и я мысленно каждую секунду благодарила Оливера за то, что он не отходил от меня ни на шаг. Рядом с ним было не так страшно.

— Не желаешь выпить? — спросил Оливер, когда мы подошли к столу с закусками и огромной чашей пунша.

Он шутит? Я уже третий день вообще ничего есть не могу от волнения.

Наконец пришло время для официальной части, и мы подошли к отцу Оливера. Он стоял у высоких стрельчатых окон в узкой части зала и держал в руке подготовленное заклинание, которое должно было связать наши жизни.

Я испуганно сглотнула и посмотрела в лицо Якоба. Ожидала увидеть на нем враждебность, но он неожиданно ободряюще мне улыбнулся. Прозвучал громкий всхлип, и мне даже оборачиваться не надо было: я и так знала, что это Дрангур. Кто еще мог громко рыдать на свадебной церемонии и растроганно хлопать крыльями (и хлюпать носом).

— Сегодня род Стортонов станет богаче на одну дочь, — начал Якоб, и я почувствовала, что у меня защипало в носу. Нет, Аннет мне не простит, если я расплачусь. — Кто бы знал, что я уже не буду каменным, когда это произойдет.

Раздались смешки, и я опустила глаза. Отец Оливера совершенно ничего не понимал в проклятьях (как и большинство людей), потому мы его обманули. Не сказали, что расколдовать его помогла русалка. Кажется, в общей суматохе никто не стал слишком уж вникать в детали. Кроме короля и его приближенных, которые и так знали, как на самом деле обстоят дела.

— Тем не менее, я с радостью принимаю в род Уннер Танг и объявляю, что отныне она находится под защитой рода Стортонов. Я с гордостью называю ее женой моего сына герцога Оливера Уильяма Стортона. Если кто-то знает причину, по которой это не может произойти, то пускай назовет ее сейчас или замолчит навсегда.

Тишина. Хорошо. Я до этого не понимала, насколько сжимаюсь от страха, и наконец смогла расправить плечи.

— Я знаю с десяток таких причин, — прозвучал старческий голос, и я вздрогнула. Шарахнулась назад, и Оливер удержал меня за плечо.

— Бабушка…

— Сейчас я разберусь. — Якоб развеял заклинание, чтобы освободить руки, и мне показалось — это дурное предзнаменование. — Мама…

Он направился к старушке Аделаиде, одетой во все черное, как будто сегодня планировались похороны.

Я заглянула в лицо Оливера и вздрогнула: я никогда не видела его таким злым, правда, смотрел он не на бабушку, а на… Нет! Откуда он здесь?

Рядом со старушкой Аделаидой стоял Ходж. Высокий, одетый с иголочки и самодовольный, как будто в самом деле пришел на свадьбу. Ненавижу! Я вспомнила и жесткие руки, и противные, липкие губы, и то, как не могла ничего сделать, чтобы вырваться из его хватки в том кабинете. Ненавижу! Если бы не Оливер… боюсь подумать, что могло бы случиться. Воспоминания о том времени успели померкнуть, но сейчас я почувствовала все, как будто наяву.