Приводим перепечатку письма Л.М. Пятигорского Ю.Н. Ранюку, в котором освещаются события в УФТИ в 1935 г. такими, какими они ему виделись.
…Я родился 17 мая 1909 г. в селе Александрова Александровского р-на, Кировоградской обл. Два года был беспризорным, затем в детдоме им. Парижской Коммуны в г. Харькове, в доме полуподростков и в доме подростков. С 15 лет жил самостоятельно.
В средней школе не учился. Будучи в детском доме, увлекался астрономией и по совету профессора ХГУ Николая Павловича Барабашова самостоятельно подготовился к ХГУ, был принят в 1927 году и закончил его в 1931 году.
С 1922 г. в течение трёх лет был председателем харьковского горкома Юных Спартаков, с 1924 г. — член ЛКСМУ, с 1940 г. — член КПСС. В 1924 году поступил на работу в Госиздат Украины, где работал в должности адресовщика детских коммунистических изданий <…> до 1927 года. Как и многие другие сотрудники физико-математического факультета, я все годы (т. е. с 1930 по 1956) работал одновременно в ХГУ и в УФТИ.
Моя работа в ХГУ началась в 1930 году, т. е. за год до окончания университета, когда я был принят в качестве преподавателя факультета социалистического воспитания. Преподавал я математику. В 1931 году был принят в ХГУ на должность преподавателя высшей алгебры. В 1931 году поступил в аспирантуру УФТИ по специальности «Теоретическая физика». Моим научным руководителем был Л. Д. Ландау.
…Ландау поставил перед собой великую и очень трудную задачу: организацию в нашей стране работ по физике и теоретической физике. Размах его работ был, можно сказать, революционным.
1. Прежде всего, он занялся вопросом кадров.
2. Составил список всех физиков нашей страны.
Ландау вообще любил классифицировать всё, что он принимался изучать.
Классифицировал он и физиков СССР. Очень резко относился к тем, кто тормозил развитие науки в нашей стране.
3. Но классификацией Ландау не ограничился. Он начал создавать кадры физиков. С этой целью он, прежде всего, организовал отдел теоретической физики, который он сам же и возглавил. В отдел был принят ряд молодых людей в качестве аспирантов:
Ахиезер А.И., Компанеец А.С., Герман В.Л., Лифшиц Е.М., Померанчук И.Я., Пятигорский Л.М. (Здесь Пятигорский несколько неточен. Теоретический отдел в УФТИ существовал со дня образования института. Первым руководителем теоротдела был друг Ландау по университету Д.Д. Иваненко. — Прим. Ю.Р.)
4. Л.Д. Ландау разработал программу теорминимума, которую сдали не только аспиранты теорлаборатории, но и многие молодые физики нашей страны. Всего с 1933 по 1961 г. теорминимум сдали более 40 человек.
5. Ландау организовал сдачу теорминимума экспериментаторами УФТИ.
6. Вместе со своим ближайшим учеником Е.М. Лифшицем он создал «Курс теоретической физики»… Первое издание первой части этого курса была осуществлено Л.Д. Ландау совместно с Л.М. Пятигорским. Предполагалось написание следующего тома «Квантовая механика», но бурные события, связанные с катастрофой 1935 года, нарушили эти планы. Соавтором стал Е.М. Лифшиц.
7. Ландау организовал преподавание физики и теорфизики в ХГУ и на физмехе Харьковского Политехнического института.
Дальнейшее не будет понятно, если я не укажу одно обстоятельство, которое мне не хотелось бы упоминать, но без которого многое не будет понятно. Дело в том, что моя предыдущая биография, в частности, работа в течение почти года на сене, где в тяжёлые годы удалось обойтись без искривлений, <…> я пользовался симпатией и доверием руководства ХГУ. Поэтому, когда я на партийном бюро предложил заменить проф. Желиховського на проф. Ландау, мне это в конце-концов удалось. Удалось с большим трудом, но всё же удалось.
Ландау стал заведовать кафедрой общей <экспериментальной — Прим. Ю.Р.> физики, а я по его предложению читал курс «Квантовой механики», курс «Дополнительных глав квантовой механики», курс «Истории физики», и был назначен заведующим кафедрой теоретической физики… Сам же Л.Д. Ландау прочитал курс общей физики. На мой взгляд, он гораздо лучше тех курсов, которые издавались и издаются у нас и за рубежом. На лекции его приходили преподаватели ряда вузов, а также научные работники-физики…
На своих лекциях Ландау иногда вёл себя непривычно, и меня не один раз вызывали на партбюро ХГУ с указанием, что так вести себя нельзя. Я на всё это отвечал, что лекции Ландау — это блестящая страница в истории нашего факультета и за это я могу простить ему щелканье семечек на лекции и многое другое. Мне всё прощали (ведь это я привёл его в университет).
Для решения задач по общему курсу физики Ландау взял М.Кореца, своего знакомого по совместному пребыванию в Ленинграде. Но М.Корец не понимал даже условий задач, которые должен был решать, и это неизменно вызывало смех студентов.
Героической работе Ландау по организации советской физики кое-что помогало, но кое-что очень мешало.
Очень помогало ему то, что сотрудники Ландау с огромным уважением относились к нему как к учёному и буквально ловили каждое его слово, связанное с физикой. Не только я, но и многие студенты и преподаватели поняли, что он гениальный учёный. Это понимали очень многие, и это дало возможность сохранить его на факультете, невзирая на все случайные обстоятельства.
Очень и даже трагически помешало ему то, что после прихода Гитлера к власти большое число немецких физиков оказалось в УФТИ. Среди них были такие благородные люди, как Фритц Фритцевич Ланге, Мартин Зигфридович Руэманн и др. Но были и другие, как например, Барбара Руэманн. Они вели себя недопустимо, и в конце концов оказали трагическое влияние на УФТИ.
Перехожу к важнейшему событию тех злосчастных лет.
Приближалась война с Германией. Многие не понимали положения, в котором оказалась наша страна. Мы во многом оказались неготовыми к войне, в том числе и в том, что касалось физики. В частности, у нас не было радиолокатора. Поэтому таким потрясением для нас было то, что над нашим УФТИ появился вдруг немецкий самолёт-разведчик, и никто его не задержал! Но это было уже после начала войны, а до этого была история с радиолокатором, которая, в частности, сломала мою судьбу.
Не знаю, что по этому поводу думают другие, но я лично хорошо знаю, что важнейшая часть радиолокатора — источник радиоволн — так называемый магнетрон был разработан в УФТИ задолго до войны. Организатором всей этой работы был академик Абрам Александрович Слуцкин. У него был корпус, в котором производились все работы по этой проблеме. Второй важнейшей частью радиолокатора является антенна. Создание её стало необходимым условием дальнейших работ по радиолокации. Это работа не столько экспериментальная, сколько теоретическая. Построить антенну можно, но как её спроектировать?! Вот тут-то и началась травля Слуцкина. Целая группа лиц, в основном «гостей» из Германии, утверждали следующее: «Ландау ведёт важную работу по организации советской теоретической физики. Не надо ему мешать! УФТИ должен заниматься фундаментальными проблемами физики, а Слуцкин, его корпус, его сотрудники только мешают и создают трудности в организации советской физики. Поэтому, — считают они, — Слуцкина и его сотрудников, весь коллектив радиофизиков надо отделить от УФТИ, чтобы они не мешали работе».
Что тогда творилось в УФТИ — трудно описать!
Ко мне явился М. Корец и передал мне поручение Л.Д. Ландау: «Вы должны написать для институтской газеты “Импульс” статью, в которой потребовать отделения Слуцкина, его отдела и его работ от УФТИ».
Я Мише Корецу ответил: «Не могу это сделать потому, что уверен в прямо противоположном: теоретики должны помочь Слуцкину, оставив на время другие дела». М.Корец сказал, что передаст Ландау мой отказ. На следующий день он обратился ко мне с тем же предложением. Так продолжалось много дней. Тогда я впервые перестал нормально спать. Я оказался в центре совершенно неожиданных и нежелательных для меня событий. «Нападение», как я теперь понимаю, было сделано не только на меня, но и на А.К. Вальтера и К.Д. Синельникова.
