А вот как комментирует эту ситуацию И.М. Халатников:
«Мне совершенно ясно, что все разработки были сделаны у нас абсолютно независимо, что идея водородной бомбы, взорванной в 1953 году, была абсолютно оригинальной. Никаких чертежей на этот раз у Лаврентия Павловича (Берия) в кармане не было. К этому времени испортились отношения Ландау с Я.Б. Зельдовичем. Зельдович играл важную роль в Атомном проекте. Человек очень инициативный, он пытался договориться с А.П. Александровым <директором ИФП> о том, чтобы втянуть Ландау в решение ещё каких-то задач. Когда Ландау об этом узнал, то очень разозлился. Он считал, что Зельдович не имеет права без его ведома придумывать для него работу. Хотя они и не рассорились, но в области спецдела Ландау перестал с ним сотрудничать и вёл работы над водородной бомбой в контакте с А.Д. Сахаровым» [Халатников, 1993].
Не следует думать, что высказанная выше С.Герштейном, (а ранее по тексту еще и Мариной Зельдович) принципиальная установка не имеет противников среди наших соотечественников. В России, в либеральных кругах и, особенно, среди новых российских эмигрантов в США нередко проявляется флер пренебрежительности к «спецработе» советских физиков, создававших атомное и водородное оружие. Так, например, историк физики Г.Е. Горелик пишет о «психологической самозащите, о легенде <выделено мной. — Б.Г.>, за которой можно укрыться и спокойно жить, воспитывать детей, заниматься своим делом. У большинства легенда была очень близка к официальной позиции, согласно которой после Хиросимы и Нагасаки Советский Союз не мог себе позволить остаться без ядерного щита». Так цитируемый автор говорит о Сахарове и других «арзамасцах». По нему получается, что резкое уменьшение вероятности развязывания мировой войны благодаря появлению после Хиросимы советской атомной бомбы — легенда! То есть миф или ложный тезис. Правда, цитируя Горелика, не совсем ясно, считает ли так он сам (по-видимому, все-таки считает), или же только констатирует, что так легендировали свое участие в Атомном проекте некоторые физики — Л.Д. Ландау, М.А. Леонтович, Е.М. Лифшиц, И.Я. Померанчук. Тот же скептический мотив ясно поступает и в книге М.И. Каганова [1998]. Выяснить же, действительно ли такие мотивы были и чем объясняли их отдельные наши видные ученые-атомщики, по-моему, интересно, так как они затрагивают главное историческое событие XX века. Чуть позже мы постараемся ответить точно и без умолчаний на поставленные вопросы.
…Иногда у Ландау прорывался сарказм по адресу научных руководителей Атомного проекта Ю.Б. Харитона и Я.Б. Зельдовича: «Ю.Б. и Я.Б. наши советские святые. Они готовы ругаться с начальством, отстаивая пользу дела, которую начальство не понимает» [Знакомый…, 1993. С. 181]. Естественно, что Зельдович, много общавшийся с Ландау, это чувствовал. И вот какой любопытный обмен репликами между Зельдовичем и Сахаровым подметил все тот же Горелик. Процитируем его по тексту статьи [Горелик, 1997], поскольку этот текст был опубликован только в английском издании воспоминаний Сахарова, но не вошел в русский вариант. Сахаров вспоминает: «…Я.Б. Зельдович однажды заметил в разговоре со мной:
— Вы знаете, почему именно Игорь Евгеньевич (Тамм) оказался столь полезным для дела, а не Дау? У И.Е. выше моральный уровень».
На это И.М. Халатников возражает: «Я считаю абсолютно неуместным сравнивать участие в работах двух замечательных физиков и Нобелевских лауреатов. То, что умел Ландау, не умел Тамм. Я могу категорически утверждать: сделанное Ландау было в Советском Союзе не под силу больше никому. Да, Тамм активно участвовал в дискуссиях, был на объекте постоянно, а Ландау там не бывал ни разу. Ландау не проявлял инициативы по усовершенствованию своих идей — верно. Но то, что сделал Ландау, он сделал на высшем уровне. Скажем, проблему устойчивости в американском проекте решал известнейший математик фон Нейман. Это — для иллюстрации уровня работы» [Халатников, 1993].
• Справка: Игорь Евгеньевич Тамм (1895–1971) — советский физик-теоретик, академик (1953), Герой Социалистического труда (1953 — за водородную бомбу), лауреат Нобелевской премии (1958 — за теорию эффекта Вавилова — Черенкова), создатель мощной школы физиков-теоретиков, дружественной по отношению к школе Ландау; в нее входят: В.Л. Гинзбург, М.А. Марков, Д.И. Блохинцев, Е.Л. Фейнберг, А.С. Давыдов, С.И. Пекар, С.З. Беленький, Л.В. Келдыш, Е.С. Фрадкин, A.Д. Галанин, Д.А. Киржниц, С.А. Альтшулер, В.Я. Файнберг, B.П. Силин, А.А. Рухадзе и др. Родился во Владивостоке.
Окончил МГУ (1918), преподавал в Крымском университете (1919-20), Одесском политехническом институте (1921-22), МГУ (1924-41, с 1930 — заведующий кафедрой теоретической физики), с 1934 — заведующий теоротделом ФИАНа, который ныне носит его имя. С юности проникся социалистическими идеями и был убежденным марксистом. До своего участия в создании водородной бомбы подвергался клевете и нападкам со стороны марксистско-ленинских философов и примыкавших к ним физиков МГУ, которые приписывали ему идеалистические взгляды в физике (см. выше в Главе 1, в справке об Иваненко). Мужественно и последовательно защищал науку и позиции прогрессивных ученых в СССР. Его самые выдающиеся работы в физике — теория рассеяния света в кристаллах, в которой впервые было обосновано понятие фонона; вычисление времени жизни позитрона в среде; предсказание приповерхностных уровней электрона в кристалле (уровни Тамма); теория фотоэффекта в металлах; теория ядерных бета-сил между нуклонами; предсказание возможности переноса взаимодействия благодаря обмену частицами конечной массы; вместе с А.Д. Сахаровым выдвинул идею удержания горячей плазмы магнитным полем (в тороидальной камере с магнитной катушкой токомак), которая определила на многие десятилетия работы во всем мире по управляемому термоядерном у синтезу. В 1947 г. И.В. Курчатов привлек Тамма вместе с его группой теоретиков (Гинзбург, Беленький, Фрадкин, Сахаров) к работе над водородной бомбой. (Материалы о нём см. в книге «Воспоминания об И.Е. Тамме» (1981). Замечательная биография Тамма написана Е.Л. Фейнбергом (1998, С. 9-78], биографический очерк — В.Л. Гинзбургом [1995, С. 350–359; 2003, С. 266–278].
В чем именно состоял вклад группы Ландау в расчет КПД атомной бомбы пока известно очень немного, главным образом из многократно цитируемого интервью И.М. Халатникова [1993]. Больше подробностей известно о работе этой группы по водородной бомбе.
Приведем записку, которую 2 декабря 1952 г. Л.П. Берия направил И.В. Курчатову, и в которой упоминается персонально Ланда) (цитируем по фотокопии записки в книге [Горелик, 2000. С. 214]).
«Решение задачи создания РДС-бс имеет первостепенное значение. Судя по некоторым дошедшим до нас данным, в США проводились опыты, связанные с этим типом изделий. При выезде с А.П. Завенягиным в КБ-11 передайте Ю.Б. Харитону, К.И. Щелкину, Н.Л. Духову, И.Е. Тамму, АД. Сахарову, Я.Б. Зельдовичу, Е.М. Забабахину и Н.Н. Боголюбову, что нам надо приложить все усилия к тому, чтоб обеспечить успешное завершение научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, связанных с РДС-бс. Передайте это также Л.Д. Ландау и А.П. Тихонову».
Под РДС-6с в письме Берия имеется в виду так называемый реактивный двигатель специальный, модель 6 — «слойка» — условное обозначение проектируемой водородной бомбы с размещением взрывчатых веществ в виде слойки. Такое размещение было необычным решением, которое предложил А.Д. Сахаров. В первых американских бомбах с использованием термоядерной взрывчатки (дейтерия и трития) последняя размещалась внутри атомной бомбы — по аналогии с тем, как в атомной бомбе плутоний размещался внутри обычного взрывчатого вещества, обжимающего при взрыве плутониевый заряд для создания его сверхкритической массы. Испытания показали, что получается «усиленная атомная бомба», к энергии атомного взрыва которой добавляется небольшая доля энергии термоядерной реакции.
