_{29. Квазиклассический случай}

_{30. Модель Томаса — Ферми}

_{31. Отсутствие дискретных уровней}

_{32. Рассеяние быстрых электронов}

_{33. Учет обмена при рассеянии}

_{34. Точная теория рассеяния}

_{35. Передача энергии при столкновении}

_{36. Теория дейтона}

_{37. Рассеяние нейтронов}

_{Литература}[39]

_{К п. п 1-24 — Блохинцев — Введение в квантовую механику. Гл. III–XV, XVII–XXII, XXIII}

_{к п. 25 — Крониг — Полосчатые спектры и строение молекул. 58, 30 (1929)}

_{к п. 27 — Rosenthal a. Murphy, Rev. Mol. Phys. 8,317 (1933)}

_{к п. 28 — Bethe, Ann. Phys. 3, 133, (1929)}

_{к п. 29 — Pauli, Hab. Phys., §XIV-2,11, 2,12}

_{к п. 30 — Брейлмен, Квантовая статистика § 124}

_{к п. 31 — Peierls, Zs. f. Phys. 2, 59 (1929)}

_{к п. 32 — Bethe, Ann. Phys. 5, 325 (1930)}

_{к п. 33–34 — Мотт и Мосси — Теория атомных столкновений гл. 2 и 6}

_{к п. 35 — Landau, Sov. Phys. 1,08 (1932), 2, 46 (1932)}

_{к п. 36 — Bethe a. Peierls, Proc. Roy. Soc. A, 148, 146 (1935)}

_{к n. 37 — Breit a. Wagner, Phys. Rev. 49, 519 (1936)}

Относительно литературного списка Е.М. Лифшиц уточняет: «По мере выхода в свет последовательных томов нашего Курса теоретической физики список рекомендуемой литературы постепенно сводился к указанию требуемых параграфов из соответствующих томов этого курса. Но отнюдь не требовалось знание “примерно всего объема учебников Ландау”<…>. Напротив, Ландау стремился всегда к наиболее экономному отбору материала. Если из “Механики” — основы всей физики — требовалось изучить 46 параграфов из общего числа 51, то, например, из “Гидродинамики” требовалось всего 42 параграфа из 130» [Горелик, Интернет, 2005].

«Вступительный экзамен можно было держать до трех раз <…>. Но если студент проваливался в третий раз, Льва Давидовича невозможно было уговорить разрешить неудачнику четвертую попытку» [Бессараб, 1971. С. 34].

А.А. Абрикосов вспоминает, что он «был его <Ландау> последним успешным аспирантом и как будто последним, у кого он сам принял экзамены по теорминимуму.[40] После этого Дау произвел реформу. С этого момента аспиранты числились формально за его сотрудниками: Лифшицем, Халатниковым и мной, хотя сам он их всех консультировал. Мы же стали принимать и экзамены теорминимума» [Воспоминания…, 1988. С. 36]. «Но первый экзамен, первое знакомство с каждым новым молодым человеком Лев Давидович всегда оставлял за собой», — пишет Е.М. Лифшиц [Там же, С. 13].

«<…> отметки не выставлялись, — сообщает И.М. Халатников. — В особых случаях ставились восклицательные либо вопросительные знаки. Если у сдающего набиралось три вопросительных знака, то он считался непригодным для занятий теоретической физикой. Наиболее неприятную функцию объявления сдающему экзамены о его непригодности к занятиям теоретической физикой всегда Дау брал на себя» [Там же, С. 280].

А.А. Абрикосов описывает одну весьма необычную особенность отношения Ландау к решению задач экзаменуемыми: «К тому времени вследствие существования Московского физтеха народ повалил толпой. Вскоре мы узнали, что студенты ограничивались списыванием друг у друга немногих задач, дававшихся на экзамене. Тогда я придумал трудный комплексный интеграл и провалил такого ловкача <…>. Когда я рассказал об этом Дау, тот начал меня ругать и потребовал, чтобы мы вернулись к его стандартным задачам. “Дау, ведь они ничего кроме этого знать не будут”, — возразил я. “А ничего больше и не нужно”, — был его ответ» [Там же, С. 36].

Академик Ю.М. Каган так пишет о процедуре сдачи этих экзаменов [Там же, С. 136]:

«В тот период <в 1949 г.> он все экзамены принимал сам, тратя на это много времени. Хотя сдавших весь минимум было совсем немного, всего 43 человека, начинали сдавать многие, к тому же по нескольку раз один и тот же раздел. <…> Он <Ландау> подчеркивал специально, <что> повышенные трудности, связанные со сдачей теорминимума, позволяют самому сдающему оценить свои силы и избежать комплекса неполноценности, уйдя на раннем этапе из теоретической физики, если планка окажется слишком высокой. И он жертвовал своим временем, помогая как тем, кто преодолевал планку, так и тем, кому это было не под силу, способствуя созданию в стране высокопрофессиональной группы физиков-Теоретиков… Вы звонили Л.Д. и говорили, что хотите сдать такой-то экзамен. Он немедленно назначал вам день и час, никогда не прося перезвонить через день, два или неделю, как это бывает обычно. Все экзамены он принимал дома. <…> Позднее меня всегда поражала его точность, он никогда сам не опаздывал ни на минуту… Он приносил из кабинета несколько чистых листов бумаги, писал условие первой задачи и тут же уходил. Через некоторое время он стремительно входил в комнату и смотрел через плечо, что у вас получается. Далее обязательно следовал комментарий типа: “Вы действуете, как тот теоретик, которому предложили вскипятить воду для чая, когда температура воды была уже 80°. Он вылил воду, наполнил чайник заново и поставил на огонь, тем самым сведя задачу к уже известной”. <…> В лучшем случае это звучало так: “Ну ладно, это правильно, давайте решим еще одну задачу”. <…> Что-то существенно изменилось в наших взаимоотношениях после того, как я сдал “Квантовую механику”. Л.Д., не дожидаясь сдачи всего теорминимума, написал письмо с просьбой направить меня после окончания института к нему в аспирантуру. Теперь после каждого экзамена он подолгу беседовал со мной, приглашая иногда пообедать вместе с ним».

Е.М. Лифшиц сообщает, что период сдачи всего теорминимума составлял от двух месяцев до полутора-двух лет. Он констатирует обобщенно, что «после того как человек имел достаточно терпения, чтобы суметь сдать теоретический минимум, Ландау считал своим долгом сделать все, что было в его силах, чтобы подыскать ему хорошую работу, и считал его одним из своих учеников» (см. лекцию Лифшица о Ландау в Приложении): «Об эффективности такого отбора можно судить хотя бы по следующим формальным признакам: из числа этих лиц 7 уже стали академиками и член-коррами, а еще 16 — докторами наук» <на 1984 г., когда были написаны эта Лекция и статья о Ландау в цитируемую книгу>.

Как мне рассказал Ю.М. Брук (ФИАН), теорминимум продолжают сдавать и сейчас. Приходят порядка десяти новых человек в год. Принимают экзамены «внучатые» ученики Ландау, работающие в ИТФ. Территориально сдача происходит в ИФП, в комнате основного здания на втором этаже, принадлежащей теоретическому отделу. Ведется тетрадь с записью сдавших очередной экзамен. В узко утилитарном смысле польза от сдачи теорминимума рассматривается уже несколько иначе. Если раньше успешно сдавшие его могли поступить в аспирантуру к Ландау или его ученикам, или получали его протекцию и рекомендации для устройства на работу, то сейчас процесс идет иначе, организованнее. Существуют теоретические кафедры Московского физтеха, которые работают на базе ФИАН и ИТФ. Практически все работающие на них проэкзаменованные студенты-теоретики могут поступить в аспирантуру или в штат этих институтов. Сдача теорминимума это не только престижный факультатив. Экзамены засчитываются на различных формальных ступенях (сессия в вузе, поступление в аспирантуру, кандидатский минимум). О сдавших его лицах становится известно в кругу теоретиков, их принимают как более зрелых и подготовленных профессионалов. Но самое главное — то, что сдавший теорминимум воспринимает теоретическую физику как единый научный организм, у него появляется особое чутье (insight). Сами сдавшие этот цикл говорят, что они ощущают себя уже иначе — своими людьми в этой науке. И это самое важное.