Я действительно не хочу обвинять его, но не могу иначе. Из-за него я снова все вспомнила. И теперь никогда не смогу забыть того, что он был там.

Был там и мог все исправить.

— Почему он ушел? — только и повторяю, когда вдруг слышу ответ, на который не рассчитывала:

— Вот поэтому я больше никуда не уйду.

Грант сгребает меня в охапку, прижимает к себе каждым чертовым дюймом моего тела. Люди огибают нас и оглядываются. Меня трясет в рыданиях, и я цепляюсь за его одежду. Должна оттолкнуть, но не могу.

— Думаешь, я тебе поверил? — шепчет он. — Лгунья, Джеки. Вот ты кто. У тебя на лице было все написано. Я видел это выражение лица у тебя, когда ты смотрела на жаровню. И сейчас увидел снова. Ты снова хочешь сбежать, но на этот раз у тебя ничего не выйдет. Не знаю, от чего я не спас тебя в тот раз, но теперь я буду рядом. Я не отпущу тебя, пока не узнаю правду. Похвально, что ты пытаешься спасти меня, но с этим я как-нибудь справлюсь сам. А вот ты сама уже не справляешься.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я не могу… — трясу головой. — Ты не понимаешь…

— И не пойму, пока ты только и делаешь, что не договариваешь правду.

— Я не могу рассказать тебе правды! Только не тебе! Не могу. И быть с тобой тоже не могу… Я…

— Ты самая великолепная женщина, в которую я влюбился с первого взгляда, — отрезает Грант. — И точка. И если кто-то с этим не согласен, они могут идти на хер.

Смотрю на него в ужасе.

— Ты не ослышалась. Влюбился, с первого взгляда. Знаю, что ты бежишь от чувств, но эти чувства мои проблема, ладно? Не твоя, не бойся. Просто пойми меня. Я пытался забыть тебя, веришь? Очень сильно пытался. У меня было достаточно времени, чтобы встретить другую. Чертова прорва времени! Но мне подходишь только ты. И я не хочу убегать от сложностей или искать ту, с которой будет проще. Не. Хочу. Мне нужна ты. Только ты.

— Но мне не нужен ты… Я не смогу простить тебя… Я не должна была вспоминать тебя. Не должна была… Мне теперь больно даже смотреть на тебя!

Гранта аж перекосило от моих слов. Это честно и больно, знаю. Но не знаю, что с этим теперь делать.

— Мы справимся. А для этого мне нужны ответы.

Качаю головой и вырываюсь, но он держит крепко.

— Нужны, Джеки. Нужны. Я не смогу помочь тебе, если не буду знать правду.

Он выхватывает у меня из рук телефон и подносит к уху.

— Кхм, вы — Лана? Тетя Жаклин?

Я стою так близко к нему, что слышу каждое слово в трубке.

— У меня нет слов, мистер Грант… Я все слышала.

— Просто Адам. Джеки нужна помощь. Я могу отвести ее к себе домой или не надо?

— Лучше не надо. Представь, что имеешь дело с диким животным, Адам. Приручать надо постепенно.

Слышу, как тетя диктует адрес.

— Это квартира Джеки. И я буду ждать вас там.

— Дышите, мистер Грант, — цедит тренер по медитации. — Вдох… И медленный выдох. 

Мне нужно спокойствие, напоминаю я себе. Это я примчался к тренеру за сеансом медитации, иначе уже стоял бы возле прилавка с дробовиками. «На кого вы планируете охоту?» — спросил бы продавец за прилавком, а я бы ответил: на мудака, который почему-то до сих пор жив.

— Очистите свое сознание, мистер Грант, — выдыхает по слогам тренер. — И расслабьте челюсть. Я слышу, как скрипят ваши зубы.

Острая боль откликается, прошивая левую сторону лица. От коренных зубов до виска, пульсирует в голове, разливаясь свинцом. Расслабиться не получается. В сознании снова и снова всплывают слова Ланы, от которых я пытаюсь очистить свое сознание. 

Она улыбалась мне, когда я покупал ее племянницу в нашу первую встречу. Та самая хозяйка элитного эскортного агентства, которая с еще большим радушием приняла от меня второй платеж.

За секс.

Теперь хозяйка элитного агентства больше не улыбается. Жестом она просит меня остаться на пороге крохотной квартирки, куда я завожу онемевшую Джеки, и сама уводит племянницу в спальню. Ее долго нет, и я опускаюсь на край темно-синего дивана, разглядывая жилище Джеки.

Я удивлен, что Джеки не купается в роскоши. Квартира более чем скромная, и вся она размером с гостиную в особняке. Как у студентки колледжа, которую она могла бы снимать вдвоем с соседкой. Хотя Джеки так и не поступила в колледж, и об этом я узнаю после.

Когда Лана все-таки выходит из спальни.

— Я останусь здесь, с ней, — говорит Лана. — А вы… Думаю, сначала вы должны узнать всю правду, мистер Грант, а после решать, что вы будете делать дальше. 

Она подчеркивает голосом «всю», и я киваю. Всю дорогу до дома Джеки была бледна и молчалива, как обреченная в ловушке мышь. Мы оба понимали, что рубеж лжи пройден, но я надеялся услышать правду от нее. 

— А Джеки вам разрешила? — уточняю. — Это ведь ее тайна. Если она не хочет, чтобы я знал?

Лана распахивает настежь окна и достает портсигар. Вытряхивает сигарету, но не закуривает ее. Мнет в пальцах.

У нее нет зажигалки, простреливает мозг догадкой. Она завязала с курением, хотя все еще носит с собой сигареты. Но не зажигалки.

— Она и не захочет, — отзывается ровно Лана. — Джеки никогда не сможет рассказать вам правду. Она ведь уже пыталась сегодня?

Киваю и пересказываю Лане в двух словах то, что уже знаю. Даже это пугает меня до онемения в солнечном сплетении, неужели может быть хуже?

В ответ Лана продолжает крошить сигарету в пальцах.

Значит, может.

Бегло, простыми словами, без лишних эмоций она рассказывает мне, что произошло с Джеки той ночью, шесть лет назад, после нашей первой встречи, и каждое слово вгрызается в грудь точно выпущенной отравленной стрелой. 

Я был там. 

И мог ее спасти. 

Эта мысль накрывает сознание будто взорвавшаяся граната. В ушах звон, а сердце захлебывается в груди. Сгибаюсь пополам, запуская пальцы в волосы.

Я.

Мог ее спасти.

МОГ. 

Каждое слово, как острая бритва. Режет глубоко. До костей.

— Никто не мог ее спасти, — жестко отрезает Лана. Она впервые переводит взгляд на меня. — И чем быстрее вы перестанете хвататься за несбыточное, мистер Грант, тем лучше. Хватит с нас Джеки, которая по-прежнему живет прошлым. 

Лана стряхивает в окно раскрошенную табачную пыль. Потом тщательно моет руки, избавляясь от запаха сигарет. 

— В моем агентстве никто не курит, — замечает она, перехватывая мой взгляд. 

Вот почему у нее тоже больше нет зажигалок. 

В серых глазах слезы и боль, ярость и обида. Я знаю, что в моих она видит то же самое. Только еще больше. 

— В отличие от Джеки, я прошла весь курс у специалистов, — говорит Лана. — Прорабатывала ее травмы, как свои собственные, чтобы быть в состоянии ей помочь. Хоть как-то… Сама Джеки работать со своими воспоминаниями отказалась. Она замкнулась в себе. Закрыла прошлое на тысячи замков, замуровала двери, настроила вокруг крепостных стен и теперь делает вид, что все в порядке. Но все это ложь. Стоит ей увидеть пламя — ее страх тут как тут. Как зверь в засаде, ее страх всегда готов наброситься и сожрать ее с потрохами. И вы, мистер Грант, теперь олицетворяете этот страх. Пока она вас не помнила, все было в порядке. Но теперь вы оба знаете, что вы — часть ее прошлого, и это рушит все ее защитные баррикады. А Джеки не умеет оставаться наедине со своим ужасом. Вот почему она пыталась сбежать от вас сегодня. Это ее тактика — бежать. Она не смогла сбежать тогда и поэтому раз за разом пытается сделать это сейчас. Но это бег по кругу, и хотя Джеки очень преуспела в этом, она больше не может жить так дальше. Ей нужна помощь, чтобы справиться с этим, одержать верх над прошлым и начать жить, как она могла бы жить, если бы этого не случилось. 

Каждое слово, как скальпель у хирурга. Вскрывает нарыв, выпуская отчаяние наружу.

Понимаю, что вцепился в обивку дивана до боли, а еще что дверь спальни сегодня точно не распахнется.