— Очень хорошо. Вот теперь можно и поиграть в бильярд.

Зараза. Специально меня раздел перед тем, как разложит на столе!

Мужчина поднимается первым и подходит к стойке. Беру кий из его рук и с улыбкой смотрю на стол. Хлопаю глазами.

Мужчины обожают быть первыми. Хоть в чем-то. Пусть это и бильярд. Будь он обычным незнакомцем в баре, я бы поставила его на место или обыграла бы несколькими меткими ударами. Меня не надо учить. Всему, что я умею в жизни, я научилась сама.

Но сейчас обстоятельства другие. Он — клиент агентства. Самый дорогой клиент в истории. Нельзя, чтобы он ушел недовольным.

А это значит, что я должна играть с ним, но при этом не попасться в его сети.

Напрягаюсь всем телом, когда мужчина встает позади меня. Нажимает на поясницу, заставляя чуть прогнуться над столом. Моя задница упирается в его бедро. Сглатываю, крепче перехватывая лакированное дерево.

Он оставляет меня в такой позе, пока обходит стол и добавляет в центр стола шары, фиксируя их треугольником. Все это время я полулежу на столе, упираясь в сукно локтями, с задранной задницей и в стрингах.

Это часть игры.

Я стою, обездвиженная его приказом, и взглядами, которые он бросает в мою сторону. Словно ждет, что я ослушаюсь. Выпрямлюсь. Дернусь. Или выдам себя.

Я вынуждена следить за ним, за тем, как он бесшумно движется возле стола. Как снимает пиджак, и тот летит на софу.

Вижу тяжелые часы с черным ремешком и простой браслет, но, наверное, из белого золота на другой руке. Если не забывать про спор с друзьями, то эти миллионы могут быть общими, но это не исключает того, что сам он тоже обеспеченный.

Ловкими движениями прокручивает запонки с драгоценными синими камнями сначала на одной манжете, потом на другой. Небрежным движением прячет их в карман брюк, как будто я поверю, что их не надо сдавать под охрану.

Хотела бы спросить, что это за камень, но это та грань интереса, которая вынудит его рассказывать что-то о себе. А это против моих правил.

За запонками явно скрывается какая-то история. Ведь неслучайно эти камни подобраны под цвет его глаз. Мужчины так не делают. Они просто покупают самые дорогие запонки, если могут их себе позволить.

Но такая тема нарушает мое правило: «Ничего личного». Клиенты не станут рассказывать шлюхе о матерях, любовницах или женах, которые обожают их больше всего на свете и дарят эксклюзивные подарки.

А раздев меня, он точно указал мне мое место.

На первом свидании мужчины может и хотят, но не могут раздеть девушку вот так, по тарифу «все, кроме трусиков, уже включено в стоимость».

Он явно не будет говорить по душам с той, которая стоит, задрав голую задницу к потолку, в ожидании урока по снукеру.

Когда с запонками и шарами покончено, он просто закатывает рукава рубашки до локтя. Лучше бы он этого не делал.

При виде загорелых предплечий и золотистых волосков во рту прибавляется слюны. Как будто мало мне было его идеальных пальцев.

Запястья у него тоже тонкие, изящные. Предплечья крепкие, широкие, обвитые венами.

Пусть я не никогда не проводила разницу между своими клиентами, то теперь так тяжело не признать, что этот неизвестный — лучший экземпляр из всех.

Его голос звучит бархатно-низко, когда он возвращается ко мне. Каждое слово ласкает, как кашемировый свитер. Проклятье.

— Полностью ложиться на стол не надо.

Кажется, это будет самый нежный урок бильярда в моей жизни.

Грудь налилась и ноет, желая его внимания, и чтобы он избавил меня от ставшего тесным бюстгальтера. Мои соски явно не желают, чтобы он играл с шарами на столе, а лучше бы поиграл вместе с ними.

Переступаю с ноги на ногу не в силах устоять на месте. Стринги так впиваются в нежную кожу, и я хочу ощутить на себе эти музыкальные пальцы вместо них, но вместо этого второй рукой он сжимает мою талию, поправляя угол наклона над столом.

Господи.

Какая изощренная прелюдия.

Многие хищники сначала играют с жертвой и только после съедают или отпускают ее. А этот — явно самый опытный из всех. Может, никакого спора и нет. Но тогда и объяснения тому, зачем он заплатил за меня так много, тоже нет.

Он мог заплатить меньше. Но он дал столько, чтобы больше никто не смел даже думать обо мне, а я гарантировано досталась именно ему на следующую неделю. Почему?

— Поняла правила?

Киваю. Своим бархатным тембром он мог объяснять хоть строение атомного генератора, слушать его одно наслаждение. Теперь я уверена в том, что английский его родной язык. Незнакомого акцента нет. Он местный, но непонятно, как тетушка Лана смогла проворонить такого богатого мужчину, который не мог взяться из ниоткуда.

Его пальцы на моей талии едва-едва двигаются, и я уже даже не возбуждена, я перевозбуждена. Чувствую, как по внутренней стороне бедра стекает густая капля. Черт. Даже для эскорта это самый настоящий провал, Джеки.

Вкупе с голосом прикосновения множат ощущения и ослабляют мое внимание.

Он задумчиво поглаживает мою кожу шероховатыми подушечками, а я переступаю с одной ноги на другую. Пульсация между ног сводит с ума. Как и его близость.

Он даже пахнет дорого: сандалом, мускусом и чем-то непознанным. Опасным. Я теряю голову рядом с ним и, слава богу, что это ненадолго. Таким мужчинам нельзя доверять, от них стоит держаться подальше.

— А теперь бей.

Он ставит передо мной биток.

Специально целюсь в самый край, чтобы удар вышел смазанным. Он не должен догадаться, что я прекрасно играю в снукер. Хочет учить, пусть учит.

Шарик позорно подпрыгивает, а после едва разбивает пирамиду в центре.

С виноватой улыбкой передаю кий ему, и мужчина бьет, не глядя, ловко, уверенно. Он точно хороший игрок, и я бы с радостью сыграла бы с ним, если бы мы встретились в другой обстановке в какой-нибудь забегаловке, где самый дорогой бургер стоит аж пять бакса.

Но сейчас мы не там. Мы в вип-кабинете эскорт-услуг Ланы Ван Дер Гольд, и за эти несколько часов он уже заплатил столько, сколько в жизни не заработали на своих бургерах владельцы «У Тони».

А кий снова у меня.

— Куда мне лучше ударить? — спрашиваю.

Обе его руки ложатся на мои плечи. Он немного разворачивает меня к нужному шару, а я задерживаю дыхание, как будто я чертов снайпер на задании. Следом он касается моих бедер. Их тоже необходимо развернуть.

Идеальные пальцы так близко, что по моему бедру скатывается еще одна густая капля.

Чувствую, как горят щеки. Мне впервые стыдно за избыточные реакции собственного тела, но сейчас — я не могу его контролировать.

Мужчина напрягается, убирает одну руку… и в тот же миг, чуть наклонившись, проводит пальцами по внутренней стороне моего бедра. Мое возбуждение больше для него не тайна. Мне впервые стыдно, будто он застукал меня за прелюдной мастурбацией.

— Наверное, поэтому тебя считают лучшей? — его дразнящий шепот обжигает, пока пальцы втирают влагу в нежную кожу на бедрах. — Каждый мужчина рядом с тобой чувствует себя особенным, но я не такой дурак, чтобы верить в это. Так что именно тебя так завело? Вряд ли это был мой паршивый инструктаж, который ты даже не слушала.

Он не убирает рук с моих бедер. Все законно и без нарушений. Трусики выше, но он их и не собирается касаться.

— Тебя заводят деньги? Я прав?

Еще как заводят. Но раньше хватало куда меньше.

И было это до тебя. До того, как моя сошедшая с ума киска встретила тебя.

— Это вы, сэр, — шепчу одними губами. — Это вы меня так возбуждаете. Все дело в вас.

— Ты говоришь это каждому клиенту.

В кои-то веки я говорю правду. Но она никому не нужна.

— Твой ход, — цедит он, не убирая руки от моего тела. — Попробуй сбить тот шар.

Я наклоняюсь и примериваюсь. Но мой внутренний прицел сильно сбоит.

Он ведет пальцами вверх вдоль моего позвоночника. От бедер до лопаток, где рисует восьмерки, и каждая для меня как маленькая бесконечность, во время которой я даже не дышу.