Воздух в Абакане еще чистый. Нет бесчисленных угольных разрезов, что потом превратят его в один из самых загрязненных городов России.

Мы со Светой шагали неспешно по аллее вдоль проспекта, а Алексей семенил следом, рассказывая нам интереснейшие факты о брачных играх галапагосских тушканов.

— Это тебе, Светлана! — он подскочил к нам, бесцеремонно отпихнув меня плечом, протиснулся и протянул веточку калины с гроздью замерзших алых ягод.

Где-то успел сорвать по дороге. А наш пострел повзрослел! Я недобро взглянул на Лешу. Тот, будто не замечая, что иду рядом, все теснил меня плечом подальше от Светы и лыбился, глядя ей в ясные глаза, в ожидании вздохов и ахов по поводу нестерпимой красоты его подарка.

— Не люблю калину, — поморщилась Света и не взяла веточку. — Она горькая.

Улыбка сползла с физиономии Каткова. Он часто заморгал, будто хотел расплакаться. Но тут же взял себя в руки и, отшвырнув веточку, попытался вновь натянуть улыбку:

— Согласен, горькая.

Когда он немного отстал от нас, я потихоньку спросил Свету:

— Зачем ты так с ним? Он же как ребенок. Могла бы и принять веточку.

— Вот именно, как ребенок, — прошептала Света. — Надумает себе лишнего. Лучше сразу обрубить.

— Сразу не получится, — улыбнулся я, глядя, как хмурится Катков. — Он в жизни женщин близко не видел, а тут ты всегда рядом. Скорее всего, уже всего надумал.

***

— Алло? Морг? Эксперта Шимченко как услышать? Да знаю я, что это бюро СМЭ. Но пока ваше название выговоришь, проще сразу по существу, — раздраженно разговаривал с телефонной трубкой Горохов на утренней планерке. — Шимченко, говорю, где? На вскрытии? А предварительные результаты по эксгумированным готовы? Отлично! Что там? Как не можете по телефону сказать? Это следователь по особо важным делам…

Из трубки Горохова раздался пикающий звук.

— Черт! — запыхтел он. — Бросили трубку, а заведующий на вскрытии. Бардак.

— Ну с одной стороны, они равы, Никита Егорович, — сказал я. — По телефону такую информацию говорить нельзя. Они же не знают ваш голос.

— Дуй, Андрей, в морг, и выясни, что там со вскрытием. Шимченко обещал сегодня в ночь все закончить. Они там консилиум целый собирали. Должны были экспертизу родить быстро. Там им уже со всех инстанций звонили. Я постарался, навел шуму.

Я поспешил в морг. Вернулся быстро. Абакан по площади небольшой город. Переплюнуть можно.

— Ну что? — уставился на меня следователь, когда я вошел в кабинет через полчаса. — Почему не отзвонился?

— Зачем звонить, когда я уже заключение забрал, — с гордостью положил на стол стопочку отпечатанных на пишущей машинке листов с синюшными оттисками печати и размашистыми подписями внизу.

— И?! — задохнулся от нетерпения Горохов.

— Сами почитайте.

Следователь судорожно долистал до выводов. Бегло рассматривал строчки, затем раздраженно отшвырнул заключение в сторону:

— Так расскажи, я в этих медицинских терминах смыслю столько же, сколько папуас в ракетном топливе.

— Убили наших ребят из огнестрельного оружия, — сказал я. — Пулевые отверстия на фрагментах костей соответствует пулям шестнадцатого калибра.

— Какого черта при первичной экспертизе этого не установили? — Горохов хлопнул кулаком по столу так, что Света и Катков, что сидели рядом, дружно вздрогнули.

— Не ко мне вопрос, — торжествующе улыбнулся я. — Боюсь, что этот секрет Кузнецов унес с собой в могилу.

— Вот паскуда! Он фальсифицировал результаты экспертизы! Но зачем? Кого он прикрыл? Вскрыл вены, потому что знал, что после эксгумации мы его припрем к стенке. Так… Нужно проверить всех владельцев подобного оружия.

— Шестнадцатый калибр — распространенный у охотничьих ружей, — задумчиво проговорил Катков. — Тяжело будет найти. Тем более, стрелять могли из незарегистрированного ружья.

— Шестнадцатый? — встрепенулась Света. — У того местного в Усть-Бюре тоже шестнадцатый был.

— Вы в ружьях разбираетесь, Светлана Валерьевна? — удивленно вскинул на нее бровь Горохов.

— Нет, он сам мне похвастался, а я запомнила. Чем еще мужику в деревне хвастаться, как не стволом?

Алексей на это только прыснул.

— Местных надо в первую очередь проверить, Никита Егорович, — сказал я. — Прошерстить всю деревню. У кого такие стволы — всех отработать, а дальше уже видно будет.

— Согласен, — Горохов поднял трубку и покрутил тугой диск пожелтевшего от времени телефона, корпус которого был перемотан изолентой. — Это Горохов. Петр Петрович, найди того участкового, кто за Усть-Бюрь отвечает. Отправь ко мне. Пусть подъедет в УВД. Срочно. Жду.

Через час в дверь кабинета несмело постучали.

— Разрешите? — в приоткрывшуюся щель заглянула одутловатая морда участкового довольно потертой наружности. Мятые старлейские погоны на лоснящемся кителе, форменный галстук набекрень, брюки давно забыли, что такое стрелки.

За такой внешний вид у нас уже бы давно взыскание влепили, но в глубинке, очевидно, это считалось нормой.

— Входи, — кивнул Горохов.

— Лебедкин Семен Афанасьевич, — топтался в проеме старлей примерно лет тридцати пяти. — Участковый инспектор.

— Усть-Бюрь — твоя земля?

— Моя.

— Бардак у тебя там, Сема. Местные с незарегистрированными ружьями ходят. А потом людей с пулевыми находят.

— Каких людей? — вытаращился участковый, дыхнув застарелым перегаром.

— Что в позапрошлом августе под колесами поезда нашли.

— Так, это самое, — Сема почесал затылок. — Их никто не стрелял. Поезд же задавил.

— А результаты повторной экспертизы говорят обратное. Да подойди ближе к столу и сам прочти выводы. Что трясешься? С похмелья? Да не боись, я не замполит, мне твое моральное разложение и внешний вид до лампочки. Ты мне вот что лучше скажи. Много там местных с ружьями шестнадцатого калибра?

— Ну точно не знаю, это обход надо будет делать и по соседям спрашивать.

— Замечательно, тогда собирайся, с нами поедешь.

— Куда с вами? — вытаращился на нас Лебедкин.

— Ну точно не в ресторан и не в театр, — саркастически прищурился Горохов. — Ясно куда! В Усть-Бюрь поедем.

Следователь повернулся ко мне:

— Скажи Чипсаракову, пусть машину заправляет. Выдвигаемся прямо сейчас.

— Так давайте я вас отвезу? — неожиданно предложил участковый. — У меня “бобик” новый почти. В прошлом году получил. Села в моем ведении отдаленные, самая глушь. Вот и выхлопотал у начальства. У нас только две машины на отдел. Одна у меня. Вас сколько человек?

— Вдвоем поедем, с вами — втроем, Светлана Валерьевна и Алексей здесь останутся, — распорядился Горохов.

***

“УАЗ” участкового действительно оказался новым, но уже замызганным и уставшим, как и его хозяин. Канареечный цвет поблек под налетом грязи, налипшей еще явно с сезона осенних дождей.

До Усть-Бюря добрались меньше чем за три часа. По Московским меркам в Хакасии все близко. Область небольшая, не больше пяти сотен километров по протяженности, а в ширину раза в два меньше.

Бывал я здесь в прошлой жизни. Довелось как-то в командировку за жуликом по разбою мотнуться. Изловили его здесь коллеги по ориентировке. Тогда это уже была республика, а не приданная Красноярску область. Место уникальное. Совсем рядом степь и горная тайга. Воды могучего Енисея и сотни озер, пресных и соленых. Есть пещеры, древние могильники, курганы, менгиры и даже скальные петроглифы в изобилии. Все это сделает Хакасию в будущем привлекательным маршрутом для этно-туристов и прочих любителей древне-тюркских культур. Но пока советским гражданам абсолютно фиолетово наследие эпохи бронзы, и они предпочитают отдыхать поближе к морю. Естественно, к Черному.

Машина въехала в деревеньку. Дело близилось к вечеру. Сельчане уже должны были быть дома.

— Ну что, Сема? — Горохов потирал руки. — С кого начнем? Прямо в лоб ничего местным не говорим. Мол, зашли проверить оружие. А мы с Андреем, стало быть, из областного подразделения лицензионно-разрешительной работы. Наша задача — нарыть все ружья шестнадцатого калибра. Владельцев оружия ты, надеюсь, всех своих знаешь? Проверяешь же их регулярно по заданию разрешиловки? Условия хранения и прочий быт в справках описывать должен.