— Пустим слух по деревне, что собираемся проводить масштабные мероприятия по прочесыванию леса. Мол, что-то там обнаружили и нужна помощь общественности. Вроде, нам стало известно, где трупы пропавших искать нужно. Объявим о наборе в команду добровольцев из числа местных. Если Погибову есть, что скрывать, то он обязательно покинет Мохово вновь, чтобы замести следы. Раньше, по нашим сведениям, Погибов уходил из деревни примерно раз в месяц, а если он вдруг ринется делать это чаще — то уже косвенно подтвердит, что в лесу он что-то прячет. Если опять отправится в дебри, значит, искать надо в лесу. Кого-то или что-то.

— Мысль дельная, только что нам это даст? — Горохов встал и, заложив руки за спину, стал прохаживаться по избе. — В лесу он скроется, и поминай как звали.

— Вертолет нужен, — вмешался я. — У пожарных в области должен быть.

— Зачем вертолет? — нахмурился Горохов. — Выследить человека в лесу с вертушки невозможно.

— Если Погибов, как предполагает Света, рванет в лесок, то вертолет нам нужен, чтобы прибежище его найти. Не может человек зимой в лесу на снегу спать. Даже закаленный. На “медитации” свои лесные он в одежде уходит, возвращается не истощенный, не измученный. Вполне себе обычный.

— Думаешь, у него в лесу землянка или еще какой-нибудь шалаш? — одобрительно кивнул Никита Егорович.

— Уверен… — только, что он в жилище этот прячет? Одному черту известно. Не удивлюсь, если чучела из женщин сделал. У таких людей если кукушка свистнет, то по полной и по-черному.

— Я согласна с Андреем, — поддержала меня Света. — Но на сумасшедшего Погибов не похож. А вот социопата никто не отменял. Нам нужно найти его шкаф со скелетами. Кто знает, может быть, без переносных смыслов.

— Ну, что ж… — Горохов потер руки и улыбнулся одним уголком рта. — Вот и свет в конце тоннеля. План мне ваш нравится. Завтра же поговорю с председателем колхоза, чтобы людей для поисков отрядил. Назначим мероприятие, например, на послезавтра. Если Погибов клюнет и в лес лыжи навострит, запрошу вертолет, и тогда досконально прошерстим окрестные леса. А людей туда не погоним. Слух только пустим…

***

На следующий день, не успел Горохов навестить председателя колхоза, как по деревне уже поползли нехорошие слухи. Мы с Алексеем наведались в сельмаг. В это время туда забрели погреться пара бабулек, что возвращалась с другого конца села. Следом за ними вошла тетка с авоськой. Мы стояли за ней в очереди, нужно было тоже продуктов прикупить.

Такое ответственное задание Горохов всегда поручал Алексею, как самому “молодому”, но после последнего раза, когда ему втюхали просроченную колбасу и разбавленное молоко, я вызвался сопровождать криминалиста за покупками.

Впереди стоящая тетя купила две булки белого и аж четыре черного. Бабульки, что скромно стояли у окна, вдруг оживились, и одна из них еле слышно зашипела:

— Смотри, Зинка опять свиньям хлеб берет! И откуда только деньги у людей берутся?

— Как откуда? — шептала вторая. — Муж у Зинки завскладом работает. Ворюга тот еще. Говорят, они и собаку колбасой кормят.

После выплеска порции яда в адрес Зинки с буханками бабулечки перешли к обсуждению более насущных и животрепещущих тем.

— Ты слышала? — заговорщически начала первая. — Людей собирают по деревне, трупы, значит, откапывать.

— Какие трупы? — в ужасе пробормотала вторая.

— Девок, что сгинули за пять лет последних. Говорят, нашли их возле Лешьих холмов.

— Как нашли? Кто?

— А я почем знаю, — бабушка многозначительно нахмурилась и подняла указательный палец вверх. — Тайна следствия. Но люди говорят, что в тех местах охотники души их видят неприкаянные. Что в ночи шатаются и зовут кого-то.

— Да ты что? Правда?

— Вот те крест!

Сарафанное радио с нужными нам искажениями информации сработало на ура. Скоро уже вся деревня гудела, что милиция, наконец, узнала, где пропавшие женщины. И душегуба они почти поймали. Только пока он в бегах. Им оказался Митькатракторист. Обычный парень, а так с виду совсем не скажешь, что убивец. И драпанул Митька на север области, к тайге поближе. Но там его уже собаки с милицией ищут.

С Митькой, конечно, перебор немного получился, но когда этот самый тракторист вернулся домой от доярки Любки, с которой он имел неосторожность немного загулять и потерять счет дням (и на работе прогулы, и перед женой проштрафился), версия эта, конечно же, рассыпалась. Но никого это не остановило и Митьку не спасло. Жена знатно отходила его половником так, что тот уже пожалел, что и правда не сбежал в тайгу, и что лучше бы его считали душегубом, а не жертвой домашнего насилия.

Я постепенно расширял свою агентурную сеть, и каждый алкаш в округе стучал мне за вожделенную награду в виде бутылки беленькой. Погибов теперь не мог пройти незамеченным. Лишь только ночью. Но ночи пастор не дождался. Смылся в тот же день, когда Горохов попросил помощи у председателя колхоза. Наши подозрения подтвердились. Осталось лишь решить вопрос с вертушкой.

Но ни пожарных, ни милицейских вертолетов в области на поверку не оказалось. В случае необходимости ведомства арендовали их у представителей министерства гражданской авиации. Вот и Горохову пришлось поднять на уши всех, в том числе и свое начальство в Москве, чтобы убедить выделить в наше распоряжение вертушку. На это ушло больше суток драгоценного времени, и наконец в Мохово, прямо на широкой улице перед сельмагом, приземлился неказистый “горбатый” Ми-2 болотного цвета и с пятиконечной сбоку на корпусе.

На диковинную машину сбежались посмотреть все местные зеваки, что оказались в это время не на работе и не в школе. Из соседних домов высыпали наиболее свободные слои населения: пенсионеры, ребятишки и алкоголики. Последних было не так много. Бухать в Мохово все-таки времени особо не было. После работы в колхозе местные не расслаблялись за кружкой пива, как городские, а кололи дрова, топили печи, чистили стайки, кормили скотину, таскали воду из колодца. В общем, наслаждались домашними делами, отдыхая от тяжелого трудового дня.

В усиление нашей группе дали четырех оперов из области. Предлагали больше, но грузоподъемности допотопного вертолета образца 1961-го года хватало всего на восемьсот килограмм. По пассажировместимости это восемь человек, не считая пилота.

Двоих новых оперов Горохов оставил в деревне, а двоих посадил в Ми-2. Сам тоже решил лететь вместе со мной.

— С Богом! — махнул он единственному члену экипажа, когда мы загрузились и захлопнули скошенную по переднему краю неказистую дверь.

Набожности за следователем я никогда не замечал, видно, момент истины пробрал его, и казалось, Горохов вот-вот еще и перекрестится.

Вертушка раскрутила винты и, чуть накренясь, стала подниматься. Деревня как на ладони. Внизу Света и Катков. Первая хотела тоже полететь на поиски, но Горохов оставил ее в деревне за главного. Такой расклад даже немного зацепил Алексея, в отместку (чтобы не попасть под влияние временного матриархата) он все порывался отправиться с нами, но боязнь высоты пересилила его желание. И он теперь стоял внизу и робко махал нам рукой, задрав голову так, что пыжик свалился с его макушки прямо в снег.

Машина набрала крейсерскую скорость на высоте метров семьдесят. Но даже такая высота, как пояснил нам пилот, для авиации считается сверхмалой. Горохов приказал лететь на север, где, на его взгляд (после изучения карт и бесед с местными) были наиболее густые леса. Здесь светлый березняк уже вовсю подпирала тайга.

— Смотрите во все глаза, товарищи! — скомандовал Горохов и сам уставился в заиндевевшее по контуру стекло иллюминатора с закругленными углами.

В пассажирском отсеке их было четыре — два с одной стороны, два с другой. Приданные инспектора уголовного розыска пялились влево, а мы с Гороховым сканировали правую сторону. Пилот тоже поглядывал вниз, но больше из спортивного интереса. Человек он гражданский, и Горохов не мог обязать его помогать нам в поиске, тем более у него другие задачи, от которых отвлекаться небезопасно. Пролетели около сорока минут.