И вот этот миг настал. Факел, капая горящей смолой, пролетел несколько футов и упал на облитую варом кучу хвороста и тростника. Тростник вспыхнул почти мгновенно, вскоре занялся и хворост, но воспрянувшее было пламя вдруг начало опадать. В срубе было мало окон, и воздуха, проходившего через открытую дверь, было недостаточно, чтобы распалять огонь. Однако и погаснуть он уже не мог. Огонь разгорался медленно и неохотно – эпичного погребального костра явно не получалось. Из двери валил густой дым, и Драонн теперь плакал ещё и оттого, что он жёг ему глаза. Однако он не отходил ни на шаг, вглядываясь в лениво разгорающееся пламя, словно пытаясь увидеть в нём души покинувших его жены и детей.

Лишь спустя час с небольшим рухнула крыша, и тогда пламя взвилось с новой силой, гудя в получившейся бревенчатой трубе. Стены же сопротивлялись разгулявшемуся огню больше двух часов, но Драонн этого уже не видел – как только обрушилось перекрытие второго этажа, а затем крыша, илиры покинули лагерь…

***

Кэйринн оказалась права – не менее двух третей илиров, бывших в лагере, согласились отправиться с Драонном на Эллор. Сказать по правде, никто из них не поверил в сказки про Бараканда, однако, как справедливо заметила девушка, большинству из них было совершенно всё равно, куда идти. Кроме того, в этом была и личная преданность, которую бывшие вассалы Доромионского дома продолжали питать к его главе, пусть даже самого этого дома больше и не существовало, по крайней мере, по мнению самого Драонна.

Теперь нужно было решить, как добраться до Эллора. Очевидно, что в Шедоне, хоть он и был портовым городом, вряд ли удалось бы найти судно, способное пересечь океан, но даже если бы таковое и отыскалось – где взять команду? К сожалению, времена были таковы, что нельзя было просто явиться в город и зафрахтовать судно с командой. Правда, Драонн полагал, что в конечном итоге всё имеет свою цену, и что вряд ли судовладельцы Шедона будут более щепетильны, нежели торговцы зерном.

Именно на это был расчёт. Идея захватить судно была, конечно, весьма соблазнительна – особенно для Кэйринн и подобных ей человеконенавистников, да и для самого Драонна она выглядела довольно привлекательной, но трезвый расчёт здесь был важнее эмоциональных импульсов. Денег у Драонна было вдосталь – теперь он благодарил покойного императора Деонеда, который исправно платил ему весьма нескромное жалование даже тогда, когда сам принц бездельничал в Доромионе. В общем, даже предполагая, что судовладелец может заломить тройную, а то и четверную цену за фрахт судна до Кидуи, Драонн не опасался нехватки средств.

Для переговоров принц, конечно же, решил вновь использовать Кэйринн – у неё ведь так удачно получилось договариваться о зерне. Осторожно, избегая трактов и даже небольших дорог, отряд лирр направился к Шедону. Правда, не в полном составе. Около двадцати илиров, или чуть меньше, решили не покидать Паэтту. Среди них, в основном, были члены отряда Кэйринн, и большинство из них не были вассалами Драонна. Они решили вернуться в свой лагерь и продолжать партизанскую войну. Их никто не стал удерживать, более того, и Кэйринн, и Драонн пожелали им всяческих успехов, впрочем, не слишком рассчитывая, что пожелания эти сбудутся.

В итоге всё получилось именно так, как и ожидал Драонн. Ловкая и хитрая Кэйринн, без особых проблем пробравшаяся в портовую часть города, сумела отыскать подходящего судовладельца – не слишком крупного и зажиточного, но при этом имеющего судёнышко, способное, пусть и без комфорта, перевезти четыре десятка илиров. Сочетание страха за свою жизнь и жадности привело к ожидаемым результатам – запросив за путешествие от Шедона до Киная столько, что обычным пассажирам этих средств хватило бы на путешествие вокруг всего континента, судовладелец согласился найти подходящее судно и слепоглухонемых матросов, которые не станут задавать лишних вопросов.

Два дня илиры ждали в укромном месте на побережье, укрываясь среди скал. Драонн всё опасался подвоха, ожидал легионеров, нагрянувших на убежище благодаря наводке судовладельца. Но ничего этого не случилось – как и прежде, жажда наживы оказалась сильнее.

Лунной ночью дозорные заметили шхуну, бросившую якорь примерно в двух кабельтовых от берега – в этом месте было полно подводных камней и мелей, так что даже относительно небольшой корабль не мог подойти ближе. На шхуне горели два фонаря, которые, впрочем, тут же погасли, как только заметили ответный сигнал с берега. А через четверть часа илиры услышали плеск вёсел о воду. Две довольно большие шлюпки приближались к берегу, управляемые четырьмя матросами каждая.

Но даже в такие шлюпки все сорок илиров поместиться не могли, так что пришлось сделать две ходки. Илиры поначалу закрывали лица, но вскоре поняли, что матросам действительно плевать, кого они везут – они даже не глядели на своих пассажиров, и не делали никаких попыток заговорить. Деньги волшебным образом превращали людей в терпимых ко всему философов.

Шкипер, получив задаток, тут же приказал поднимать якорь, пообещав через три-четыре дня прибыть в устье залива Дракона. Он тоже не выказывал никакой неприязни к своим пассажирам, но и не стремился вступать в диалог. Однако Драонну нужно было с ним поговорить, несмотря на то, что ему это тоже было не слишком-то приятно.

– Скажи, приятель, как бы мне добраться до Эллора? – нейтральным тоном поинтересовался он.

– Для этого нужна шхуна побольше и покрепче, чем эта, сударь, – усмехнулся шкипер. – Эта хороша только для каботажа.

– Найду ли я нужное судно в Кинае?

– Без сомнения, сударь, только вот найдёте ли вы там желающих переправить вас через океан – вот в чём вопрос… Не думаю, что вам удастся договориться с тамошними судовладельцами, да и лето подходит к концу – до Эллора вы, быть может, ещё успеете добраться до штормов, но возвращаться-то придётся уже в самую осень…

– Может, есть какие-то вольные шкиперы, которые не задают много вопросов и готовы будут за отдельную плату перезимовать по ту сторону океана?

– Может и есть, но я ничего о них не знаю. Мне нечасто приходилось бывать в Кинае, я мало кого там знаю. Проще всего было бы потолкаться в тавернах и поспрашивать, но для вас ведь это не вариант, – усмехнулся капитан.

– Можешь сделать это для меня за дополнительную плату?

– Простите, сударь, да только жизнь у меня одна. Я и так здорово рискую сейчас, а уж расспрашивать под боком у императора за лирр – увольте!..

– А не знаешь, что сталось с теми лиррами, что владели судами в Кинае?

– То же, что и со всеми прочими, – темнота скрывала лицо капитана, но Драонн по голосу слышал, что тот осклабился. – Перебили, небось, кого поймали. Остальные разбежались.

– А корабли?.. – Драонн стиснул кулаки, стараясь говорить спокойно.

– Думаю, перешли в собственность его величества. Может, кто-то успел отвести их из порта, и теперь пиратствует… Этого я, сударь, знать не могу. Этим летом я ещё не бывал в тех местах.

– Я понял, – даже не прощаясь, Драонн отправился к входу в трюм, где было оборудовано нечто вроде большой каюты для его илиров и для него лично.

Кстати, несмотря на то, что Драонну предлагали отдельную каюту, он, естественно, отказался, предпочитая делить вонючий и неуютный трюм с остальными лиррами. Ему не хотелось в один прекрасный момент проснуться с перерезанным горлом. На шхуне было около двух десятков матросов, потому они вели себя смирно, понимая, что сорок с лишним лиррийских воинов перебьют их в один момент, но испытывать судьбу всё же не стоило.

– Не волнуйся, мой принц, мы что-нибудь придумаем, – заверила Кэйринн, которая стояла возле люка в трюм и слышала весь разговор. – Если твой Ворониус прав – мы неизбежно попадём на Эллор.

Драонн в ответ лишь скрипнул зубами, вновь вспомнив о том, чего ему стоила эта неизбежность…

***

Как и было обещано, на четвёртый день ближе к вечеру на горизонте показались очертания Киная, раскинувшегося по прибрежным скалам. В этот день шхуна шла лишь на одном парусе, чтобы не прибыть раньше срока и не маячить в светлое время суток в виду берега. Так же как и при посадке, шкипер дождался ночи, прежде чем пристать к берегу. Здесь море было куда глубже, так что шхуна бросила якорь всего в каких-нибудь двух сотнях футов от отвесного берега, вдоль которого шла лишь узкая полоска суши, покрытая галькой.