Неизвестно сколько, но совершенно точно несколько недель Драонн уже обходился без пищи и воды, но теперь он уже не чувствовал ни голода, ни жажды. Вероятно, он теперь питался чистым возмущением. Наверное, со временем он сможет, если будет на то желание, превращать это возмущение в совершенно любые яства – хоть жареную индейку, хоть мёд, хоть саррассанское вино. Пока же ему хватало и этого.

В последующие несколько недель Драонн осваивал такие премудрости высшей магии как левитацию и телекинез. Понимая суть структурного строения мира, можно ходить и по воздуху, если учесть, что воздух, как и земную твердь, пронизывают те же самые нити возмущения. Вообще сейчас Драонн словно заново познавал для себя мир – многие вещи, казалось бы, знакомые с детства, внезапно открывались совершенно в ином свете, являя новоявленному магу всё новые и новые горизонты.

Бараканд почти не учил Драонна стихийной магии, считая её низшей примитивной формой. Драонн учился манипулировать чистым возмущением, а не его овеществлением в виде природных стихий. Это было несоизмеримо сложнее, но позволяло творить поистине фантастические вещи.

Творить в прямом смысле слова. Настал момент, когда Драонн «из ничего» создал камень. Небольшой, размером с кулак младенца, но этот камень, ничем не отличающийся от сотен миллионов таких же булыжников, разбросанных вокруг, был всё же чем-то невероятным – единственный камень во всём Эллоре, созданный волею не богов, но илира.

Драонн больше не чувствовал холода, создавая вокруг себя тончайшую невидимую оболочку, защищающую его от ветра и морозного воздуха. В случае чего он так же просто смог бы создать защиту от стрел, мечей, враждебной магии. Бараканд был хорошим учителем, а Драонн, возможно, благодаря той самой крови Пафиринна – способным учеником.

Жажда превзойти то, что уже ему подвластно, стала даже сильнее жажды мести. Нужно признать, что Драонн теперь вообще крайне редко вспоминал свою прошлую жизнь, а когда вспоминал, то не чувствовал уже тех переживаний, что раньше. Это скорее было похоже на то, как переживаешь судьбе героя, о котором читаешь в книге. Аэринн, Кэйринн, Биби и Гайрединн – всё это осталось где-то очень далеко, или, лучше сказать – где-то низко, куда ниже тех сфер, в которых он парил сейчас.

Но это не значило, что он оставил идею возвращения. В конце концов, возводить пирамиды из громадных булыжников и левитировать над скалами не так увлекательно, как вершить судьбы народов. Покамест Драонн не заикался о возвращении на Паэтту, жадно впитывая всё, чем делился с ним Бараканд. Но он понимал, что день этот близится. Скоро, судя по всему, должна была наступить весна – срок, обозначенный ему принцем Эйрином.

Драонн ощущал себя сильным как никогда. Бараканд, как и обещал, щедро вкачивал в него магические силы, продолжая также и делиться знаниями. Теперь уже и сам Драонн до многого доходил своим умом.

– Я думаю, что уже готов отправиться обратно, – собравшись с духом, однажды сказал он Бараканду. – Я чувствую, что в моих силах сейчас перевернуть весь мир!

– Ты стал очень силён, не спорю, – согласился орёл. – И умел, что ещё важнее. Думаю, совсем немного на Паэтте найдётся магов или магинь, способных соперничать с тобой. Но ты не можешь вернуться.

– Это ещё почему? – удивился Драонн. – Наступает весна, скоро Эйрин отправится в обратный путь.

– Он отправится без тебя. Ты останешься здесь, как и я.

– Но почему?

– Думаю, ты сам можешь ответить на этот вопрос.

– Возмущение… – чуть задумавшись, проговорил Драонн. – Здесь оно иное, нежели на Паэтте.

– Это как другой воздух. Ни ты, ни я не сможем «дышать» им. Океан – это барьер, что разделяет не просто два континента, но два мира. Я – не просто хозяин Эллора, я ещё и его пленник. А теперь и ты тоже.

– Так ты обманул меня? – на мгновение Драонн даже позабыл, кто находится перед ним. Ярость вспыхнула в нём подобно сухой соломе.

– Не совсем. Рано или поздно, но Паэтта будет моей. Однако не уверен, что это произойдёт при твоей жизни.

– Что? – вскричал Драонн.

Не сумев справиться с яростью, и не будучи ещё опытным магом, он неосознанно преобразовал её в силу. Камни брызнули во все стороны от него, а в небо взвилось облако пыли, перемешанной с частичками инея.

– Необходимо невероятно мощное воздействие, чтобы сломать барьер, – спокойно, словно на лекции, пояснил Бараканд. – Какая-то сверхмощная аномалия, которая исказит потоки возмущения настолько, что они сомнут препоны. У меня нет сомнений, что рано или поздно такая аномалия появится, но я не могу предсказать – когда именно. Быть может, это случится через десяток лет, а может – через сотни тысяч. И какую бы долгую жизнь ты не приобрёл – ты не проживёшь так долго.

– Но тогда зачем всё это? – Драонна трясло от ненависти и разочарования. – Для чего ты притащил меня сюда?

– Потому что ты мне нужен, – отрезал орёл. – Не питай иллюзий на свой счёт: это ты – моё орудие, а не я твоё.

– Но что же я смогу сделать, если навеки застрял здесь? – Драонн невольно сбавил тон, уловив нечто властное и опасное в словах Бараканда.

– Даже если барьер будет сломлен, и потоки возмущения Эллора достигнут Паэтты, вряд ли этого будет достаточно, чтобы я сумел лично проникнуть туда. Поэтому мне потребуется армия. И тот, кто поведёт эту армию за собой. Ты нужен мне для того, чтобы создать величайшую империю прямо здесь, на Эллоре, посреди этой Пустоши, ибо здесь, рядом с Одиноким Пиком, главное сосредоточение моих сил.

– Но как я создам империю в этой пустыне? Здесь не живут даже скорпионы!

– Ты создашь подданных, способных жить где угодно.

– Создам? – изумился Драонн. – Как големов?

– Нечто подобное. Ты создашь миллионы, а может даже – миллионы миллионов существ, которые в любой момент будут готовы отправиться на войну.

– Но если, как ты говоришь, я умру раньше, чем представится возможность возглавить их?

– Поэтому-то важно, чтобы ты оставил наследника.

– Его я тоже создам сам? – несмотря на то, что Драонн прекрасно понимал, кто перед ним, он не сумел удержаться от сарказма.

– Его родит тебе женщина, – как ни в чём не бывало ответил Бараканд.

– Женщина? У тебя здесь есть женщины?

– Они будут прибывать на Эллор, а твои подданные будут похищать их для тебя.

– Не так много желающих плыть сюда, должен заметить.

– Их будет много больше, когда колонисты найдут главное сокровище Эллора.

– И что это за сокровище?

– Магический металл, какого нет на Паэтте. Металл, по прочности и долговечности намного превосходящий сталь, и способный сохранять в себе магию на долгие десятилетия. Здесь повсюду его залежи. Особенно много их здесь, в пустыне, но встречаются они и на побережье. Пусть твой приятель Эйрин отправится на Паэтту и сообщит об этом. И тогда здесь не будет отбоя от желающих раздобыть то, что будет цениться куда дороже золота!

– Здесь есть одна женщина… – упоминание об Эйрине напомнило Драонну о Кэйринн, которая ждала его на побережье.

– Та, что прибыла с тобой? Она не подойдёт. Я думаю, что лишь человеческая женщина сможет выносить твоего сына. Лирры слишком чувствительны к возмущению, тем более – к столь чуждому. Твоя спутница просто умрёт, не доносив дитя. Потребуется не просто человеческая женщина, но женщина, совершенно и начисто лишённая восприятия возмущения. Впрочем, никто не мешает тебе пробовать. Развлекайся. Если хочешь, оставь её себе. Пусть остаются кто пожелает, лишь бы были те, кто отправится обратно с вестями о магическом металле. Но даже если они и все захотят остаться – найдём другой корабль и других гонцов. Лишний год или два ничего не решат.

Всё это требовалось осмыслить. Внезапно рушились все планы и ожидания. С одной стороны, месть, которая была главной движущей силой для Драонна до его перерождения, теперь уже не являлась столь важной для него. Боль его утраты значительно притупилась, и, если подумать, то ведь именно благодаря этому он стал тем, кем стал. Так что жажда мести оставалась для него лишь знаменем, которым он прикрывался скорее для самого себя, нежели для Бараканда, которому на это было глубоко плевать.