– От тебя сбежишь… – с гордостью усмехнулся Гайрединн. – Она буквально вцепилась в меня, словно борзая. Как ни уговаривал её остаться – всё без толку!

– После того, как мой принц описал мне наш особняк, ничто не могло удержать меня в Кассолее! – фыркнула Аэринн. – Хотя я представляла его больше и шикарнее.

– А мне он всё это время казался чересчур огромным, – признался Драонн. – Милорд, у вас не возникло проблем при въезде в город?

– Никаких. Грамота за подписью второго канцлера вмиг прекращала все вопросы. Я уже знаю о том, что сегодня случится, – добавил он, заметив выражение лица юноши. – Об этом твердят, наверное, даже лошади и ослы. С прискорбием замечаю, что люди одинаково не умеют ни проигрывать, ни выигрывать. Если бы не наш эскорт в два десятка хорошо вооружённых илиров, думаю, было бы несложно влипнуть в историю.

– Вот почему я и не хотел, чтобы Аэринн пока приезжала. Надеюсь, после сегодняшней казни всё наконец начнёт успокаиваться…

– Я так понимаю, что все члены этого вашего совета должны присутствовать? – с гримасой отвращения спросил Гайрединн.

– Боюсь, что так… – виновато пожал плечами Драонн.

– Тогда будем считать, что я ещё не прибыл! – заговорщически усмехнулся Гайрединн.

– Отличная идея, милорд. Тем более что вам нужно обустроиться и отдохнуть с дороги. Баррет проводит вас в комнаты и распорядится насчёт остального.

– Что значит «в комнаты»? – возмутилась Аэринн. – Разве мы с тобой будем спать в разных комнатах?

Драонн растерянно взглянул на свою непритязательную и, что важнее, совсем неширокую кровать и после небольшой заминки проговорил:

– Я распоряжусь заменить здесь постель…

– Не утруждайся, мой принц, теперь у этого дома появилась хозяйка, – улыбнулась Аэринн. – Я всё сделаю сама.

– Я мечтал услышать эти слова всю свою жизнь, – он привлёк её к себе и поцеловал так страстно, что даже видавший виды Гайрединн смущённо отвернулся и потопал к выходу, где его ожидал бесстрастный как всегда Баррет.

***

Погода сегодня приятно соответствовала настроению Драонна – небо было пасмурным с самого утра, а теперь и вовсе зарядил дождик. Он был тёплым и даже приятным – уже совсем летним, и уж конечно не мог стать помехой для разыгрывания последнего акта драмы, затянувшейся на целый год…

…Ровно год назад хромой лиррийский мессия прискакал на взмыленном, издыхающем на ходу коне к воротам замка Силейдин, вотчине принца Волиана. Он знал, что погоня отстала совсем ненамного, что ищейки императора идут по горячему следу, и что, попади он им в руки, ему не миновать каменного мешка. И главное – он знал, что здесь ему помогут.

Принц Волиан всегда имел репутацию человеконенавистника. Те отдельные арендаторы из числа людей, что от безысходности были вынуждены арендовать у него куски земли, стонали от непомерного оброка, что он возлагал на них: он втрое превосходил оброк с лирр, и почти во столько же – здравый смысл. А крепостных Волиан не держал никогда, вероятно, брезговал. Кормился он, главным образом, за счёт арендаторов-лирр, среди которых как раз слыл отличным сеньором.

Бросив поводья, и не оглядываясь более на коня, Лейсиан что было сил захромал к подходящему Терадиану, стремянному принца Волиана.

– Заприте ворота! – срывающимся от усталости и боли голосом прохрипел он. – Скорее!

Терадиан, не привыкший подчиняться кому-то, кроме своего господина, нахмурился и голосом, не обещавшим ничего доброго, осведомился:

– А ты кто, милейший?

– Меня зовут Лейсиан, друг мой, и мне нужна помощь твоего господина.

– Лейсиан? – удивлённо, но с почтением воскликнул Терадиан.

Здесь, в Силейдине, Лейсиана знали очень хорошо, правда, лишь по слухам и легендам. Вживую, естественно, его никто не видел. Однако Терадиан знал, с каким уважением относился к мятежному проповеднику его хозяин, да и сам он не мог не восхищаться им, так что раздумий больше не осталось.

– Запереть ворота! Поднять мост! – заорал он.

Приказы стремянного принца исполнялись в Силейдине почти с той же быстротой, что и приказы самого Волиана, так что не прошло и минуты, как загремела по барабану цепь. Ворота же, за которыми, судя по всему, отменно ухаживали, закрылись без малейшего скрипа, словно это были не огромные дубовые, обитые металлом створки, а дверцы ларчика, в котором дама хранит свои ожерелья.

Тем временем сам Терадиан, осторожно поддерживая отчаянно хромающего Лейсиана под руку, отвёл его к Волиану.

– Меня хотят схватить, – первое, что сказал Лейсиан принцу, едва назвав своё имя.

– Пусть попробуют, – растянув губы в волчьей улыбке, прошипел тот.

– Готовы ли вы начать войну? – испытующе глядя на Волиана, спросил хромец.

– Война уже началась, разве нет? – оскалившись ещё больше, ответил принц таким тоном, что у Лейсиана не осталось ни малейших сомнений в том, что он наконец прибыл туда, куда нужно.

Когда отряд, состоящий примерно из дюжины кавалеристов, прибыл к воротам замка, его просто расстреляли. Лиррийские стрелы – тяжёлые и не знающие промаха – в одно мгновение пробили тела всадников, а также некоторых лошадей. Не было сказано ни одного слова – людям даже не дали объяснить, для чего они прибыли. Медный рожок, который один из солдат достал, чтобы оповестить о своём появлении, расплющился, когда на него сверху рухнул, дёргаясь в судорогах, его хозяин. Всё было кончено в какие-то четверть минуты, и в этой быстроте и безмолвии было нечто страшное.

– Оттащите эту падаль от ворот и бросьте в лесу, – распорядился Волиан. – Авось не всех волков я ещё перебил в окрестностях! А нет – так пусть барсуки да лисы пообгложут! Срочно разослать илиров по людским фермам и выставить их вон! Пусть собирают свои вонючие пожитки и проваливают куда хотят! Сроку им – неделя. Передайте, что через семь дней я собственноручно убью любого человека, что попадётся мне в пределах моей земли.

– Вы – великий илир, друг мой! – произнёс Лейсиан, всё ещё жадно вглядываясь в сваленные внизу трупы. – Я знал, что именно отсюда, из этих древних лесов Ревии, что когда-то стали колыбелью нашего народа, вновь воссияет заря лиррийского величия! Мы всколыхнём гнев наших собратьев, что устали терпеть гнёт грязного людского племени, и вновь, как встарь, станем хозяевами нашей земли!

– Я буду рвать их собственными руками и зубами, если прикажете! – огонь фанатизма вспыхнул в глазах принца. – Так или иначе, но я не стану больше жить с этим народом на одной земле! Либо я уничтожу последнего из них, либо они уничтожат меня!

Моросящий дождик был не то чтобы сильно уж неприятным, но Драонн с благодарностью вспомнил Баррета, напомнившего захватить шляпу. Площадь, на которой обычно казнили, располагалась далеко от центра города, почти на окраине, так что юноша направлялся покамест в Канцелярию, откуда вместе с Делетуаром и другими членами совета должен был отправиться к месту казни.

Но даже и здесь, вдали от площади, миролюбиво именуемой Сельской, несмотря на то, что рубили на ней исключительно головы, сегодня было многолюдно. Плотные группы людей целенаправленно двигались к восточным воротам, туда, где сегодня должно было свершиться невероятно любопытное и зрелищное событие. В отличие от Драонна, они должны будут пройти весь путь пешком, поэтому теперь они очень спешили.

Именно сегодня возбуждённый предстоящей казнью народ был особенно болезненно нетерпим к лиррам. Драонн предусмотрительно прихватил с собой пятерых хорошо вооружённых илиров, хотя идти до места было всего несколько минут. Однако косые взгляды, а также желчные комментарии, что то и дело отпускались на их счёт, не оставляли сомнений в правильности такого выбора. Признаться, в глубине души юноша всё же сожалел, что нацепил на бедро шпагу, практически бесполезную в схватке, вместо того, чтобы взять с собой короткий меч, которым так хорошо орудовать в густой толпе.