– Всё в порядке, ваше величество! У меня был повод.

– Может ли быть повод у разумного человека выпить рому? – брезгливо скривился Рион.

– Сейчас вы сами узнаете, ваше величество. Вот мы и пришли.

– Да тебя трясёт как в лихорадке! Уж не болен ли ты, часом?

– Вряд ли, ваше величество… А может… Кто знает?.. – немного бессвязно отвечал Доссан, бледневший всё больше, хоть это и казалось невозможным.

– Ну что ты там хотел сказать, болван? – чуть смягчившись, спросил Рион. – Давай, говори, да иди в постель! Сегодня уж больше не пей ничего, разве что отвара липового!

– Отойдём, ваше величество, – Доссана трясло так, что было слышно, как стучат его челюсти. – Не хочу, чтобы эти двое нас слушали.

– Да и не очень-то нужно! – Визьер держался увереннее, хотя и он был бледен. – Как будто мы что-то такого о тебе не знаем, да дружище? – и он, приобняв Ливвея, слегка потормошил его за плечо.

Ливвей, как обычно немногословный, лишь хмыкнул в ответ.

– Погляди-ка лучше, какой клинок я прикупил сегодня на улице Фальшивомонетчиков²⁸, – Визьер достал из ножен кинжал из гномской стали с богатой рукоятью.

Он поднял оружие якобы для того, чтобы Ливвей смог его получше рассмотреть в весьма скупом свете пары свечек, но, донеся его до уровня груди приятеля, внезапно быстрым движением перехватил кинжал и с силой вогнал лезвие ему между рёбер. Опытный охотник, Визьер без труда попал прямиком в сердце. Ливвей лишь сдавленно хрюкнул и, тяжело и хрипло дыша, стал оседать на пол, поддерживаемый рукой своего убийцы.

Фраза про улицу Фальшивомонетчиков была условным сигналом. Услышав её, Доссан должен был нанести свой удар. Однако он чуть замешкался, оглянувшись на своего соучастника. Увидев, что тот сделал своё дело, Доссан плохо слушающимися пальцами выхватил свой кинжал и почти вслепую нанёс удар, попав Риону в левый бок пониже рёбер.

Император не закричал. Вероятно, он даже не почувствовал боли, столь велико было его изумление. Он ошеломлённо смотрел на упавшего к ногам Визьера Ливвея, на нож, всё ещё торчавший из его бока, поскольку ослабевшие пальцы Доссана не смогли удержать рукоять. Рион словно не мог понять, что же всё-таки происходит, а точнее – не может принять этого. Наверное, ему казалось, что всё это – какой-то дурной сон. Именно поэтому он был не в силах проронить ни звука.

Доссан же с ужасом и отчаянием смотрел на своего государя и друга, осознавая неотвратимость и невозвратность свершённого. Его словно парализовало, и он не мог даже пошевелиться, лишь переводя взгляд то на тёмное пятно, расплывающееся под кинжалом, то на глаза Риона.

Так и не говоря ни слова, император начал медленно пятиться от своих убийц, не отрывая от них взгляда – по-прежнему не затравленного, не испуганного, а именно изумлённого. Доссан всё так же стоял, парализованный горем и ужасом одновременно, не в силах даже пошевелиться. И тогда Визьер, сжимающий кинжал в окровавленной руке, быстрым шагом направился к Риону, который продолжал молча пятиться назад, лишь отрицательно мотая головой, словно пытаясь отогнать наваждение.

Комната была не очень велика, так что Визьер довольно быстро оказался рядом с несопротивляющимся государем. Сейчас раскаяние и горе уступили место страху быть раскрытыми, потому он не колебался ни секунды. Не желая рисковать, он нанёс колющий удар в горло, целясь в сонную артерию. Сила удара была такова, что лезвие кинжала насквозь прошило плоть, выйдя с противоположной стороны. Из ран фонтанами брызнула кровь, окропив стены и пол, но по счастливой случайности почти не попав на руки убийцы.

Эта же сила удара швырнула тело императора на ближайшую стену, задрапированную фиолетовым бархатом. Уже бесчувственное, оно сползло вниз, оставив тёмную полосу с веером брызг. Несколько судорог пробежало по рукам и ногам Риона, а затем он затих.

– Он мёртв? – посиневшими губами прошептал Доссан.

– Мёртв, – бесцветным голосом ответил Визьер.

Он, не отрываясь, глядел на дымящееся кровью лезвие кинжала в своей руке, а затем с брезгливым отвращением отбросил его. Орудие упало в шаге от своей жертвы.

– А Ливвей?

– Тоже.

– Что теперь?..

– Нужно немного успокоиться, а затем я пойду к лиррам. Ты пока останешься здесь.

– Я не останусь здесь, – с истерическими нотками в голосе пробормотал Доссан.

– Ладно, пойдём вместе. Только сперва давай как договаривались… Подними руку.

Возможно, не до конца понимая, для чего он это делает и плохо помня, о чём они договаривались, Доссан послушно поднял правую руку. Визьер, с явной неохотой подняв кинжал, который отбросил всего минуту назад, тут же резко полоснул сообщника по предплечью. От шока Доссан даже не почувствовал боли, хотя рана была довольно глубока.

– Обмотай пока чем-нибудь, – распорядился Визьер, который явно сохранил больше присутствия духа, нежели его товарищ. – Надо обмыть руки и идти к лиррам. Нельзя терять время. Пойдём. Уже всё кончено…

– Никто не поверит, – потрясённо проговорил Драонн, когда Ворониус кратко посвятил его в свой план. – На частную аудиенцию не допускают с оружием!

– Помилуйте, ваше величество! – фыркнул старик. – Вы словно дитя! Да кому какое дело? Станет ли кто-нибудь вообще разбираться, когда им предъявят не просто убийц, а ещё и вероломных лирр? Да даже если бы были бы доказательства их невиновности – вы думаете, что кто-то стал бы принимать их во внимание? Да и потом – так ли уж сложно пронести кинжал? Стража ведь не производит обыска знатных особ!

– Подлец! – ошеломление постепенно уступало место ярости. – Я тотчас же прикажу гарнизону замка взять вас под стражу и затем лично препровожу в Кидую, где вы во всём сознаетесь!

– Положительно, вы – самый наивный илир из всех! – с восхищённой улыбкой воскликнул Ворониус; восхищение это, впрочем, скорее всего носило насмешливый характер. – Отдайте приказ о моём аресте, и увидите, что будет! Вы же понимаете, какую историю поведаю я – коварный лиррийский заговор, тайное общество, и всё в том же духе. Неужели вы думаете, что добряк-комендант поверит вам, лирре, а не мне – человеку? Да бросьте вы! Вы тут же будете схвачены и в кандалах отправлены в Кидую, где вас будет ждать плаха. Если добрые подданные не растерзают вас раньше.

– Тогда я убью вас прямо здесь! – вскричал взбешённый принц, и действительно выхватил из ножен меч. – Вы сдохнете, как собака!

– Вы не сделаете этого, – маг и бровью не повёл, хотя Драонн стоял всего в трёх шагах, направив на него остриё меча. – Во-первых, вы просто не сможете убить безоружного. Да и потом – убив меня, вы уничтожите одного из трёх людей, которые знают правду. Кроме того, если вам от этого станет легче, то могу сообщить вам, что я и так весьма скоро умру, и, вероятнее всего, самым неприятным образом.

– Что вы имеете в виду? – удивился Драонн.

– Что я должен умереть, чтобы завершить придуманную мною комбинацию. Умереть на эшафоте, на виселице, на костре – это уж я не знаю точно, но почти наверняка распорядитель казни попытается придумать нечто болезненное.

– Я не понимаю…

– Всё очень просто – сразу же после нашего приятного разговора я, насколько позволит мне мой ревматизм, изо всех сил мчусь в столицу, где меня уже, вероятно, будут с распростёртыми объятиями ждать сыщики, а затем и палачи. Это необходимо, чтобы раскрыть страшную паутину заговора лиррийского общества Лианы. Можно было бы, конечно, обойтись и без излишнего драматизма, но моя поимка, без сомнения, прибавит достоверности и необходимого колорита. Конечно, хватило бы и клочка бумаги, и даже просто одного-двух ничем не подтверждённых шепотков, но я хочу, чтобы всё было красиво. Да и, признаться, зажился я уже на этом свете.

– Вы наговорите на себя?.. – не поверил Драонн. – Но для чего? Зачем тогда вообще всё это? Ради чего вы ждали сто лет? Я думал, Бараканд пообещал вам что-то особое.