Через пару недель грубые постройки были возведены у самой границы леса, так что больше не было нужды возвращаться ночевать на корабль. Странно, но здесь, на берегу, штормы случались не так часто, как до этого в океане. Чаще дни были достаточно погожими, словно помогая путешественникам поскорее устроиться на новом месте.

Наступил месяц дождей, и он был здесь куда приятнее, чем в Сеазии. Ночью, конечно, было достаточно прохладно, но днём солнце прогревало воздух так хорошо, как в окрестностях Доромиона он не нагревался и в самом начале осени. Кажется, почти все были весьма довольны новым местом обитания. Эйрин, конечно, выказывал это шумнее прочих, но, кажется, даже Кэйринн уже чувствовала себя здесь почти как дома. Правда, её, в отличие от прочих, очень сильно беспокоило то, что Драонн рано или поздно должен будет отправиться куда-то вглубь материка… Идти туда, не зная – куда, чтобы найти то, сам не зная – что…

Наконец головные боли стали отступать от принца Драонна. Как глубокомысленно заметил Эйрин: «акклиматизировался». Может это было и так, или дело было в чём-то другом – самому Драонну сейчас было довольно уже того, что из его головы вынули наконец раскалённый чугунный шар. За это время он сильно осунулся, став болезненно худощавым, кожа приобрела какой-то желтоватый оттенок, и к тому же у него стали выпадать волосы. В конце концов он однажды просто обкорнал их ножом так коротко, как только мог, несколько раз порезав кожу головы.

Выглядел он теперь довольно жутковато, и издали уже не так сильно походил на лирру. Если люди из простонародья частенько коротко остригали волосы, что позволяло меньше беспокоиться из-за вшей, то среди лирр, особенно знатных, невозможно было встретить мужчину с коротко стриженными волосами. Вообще тонкие, шелковисто-паутинные волосы лирр были их естественным украшением, и потому никто обычно от него добровольно не отказывался. Даже в долгом морском переходе, когда с гигиеной были весьма серьёзные проблемы, ни один матрос не остриг своих волос. Так что этот поступок Драонна все записали в череду его множества других странностей.

Теперь, когда головные боли почти уже не мучали принца, он стал всё чаще уходить на запад от лагеря. Кэйринн порывалась было его сопровождать, но он всякий раз отсылал её прочь тоном, не терпящим возражений. Сперва он уходил на четверть мили, через какое-то время стал уходить на четыре мили, а потом и вовсе, вставая до рассвета, он уходил, чтобы вернуться уже затемно.

Он никогда не говорил – для чего он туда ходит. Драонн вообще стал неразговорчив. Вряд ли его сейчас узнал бы кто-то, кто был с ним близко знаком прежде. Наверное, его с трудом узнала бы и сама Аэринн. Что-то зловещее стало проявляться в его чуть сгорбленной костлявой фигуре. Если бы подобное произошло с кем-то в цивилизованном мире, родные, скорее всего, давно запрятали бы его в скорбный дом. Здесь, на Эллоре, скорбных домов не было.

Драонн же искал знака. Легко было сказать – отправиться искать Бараканда… Сейчас он проходил в день до десяти миль в одну сторону, но, казалось, этим лесам, перемежаемым опольями, не было конца и края. Он не видел ничего хотя бы отдалённо напоминающего пустыню. И никаких признаков её тоже. А это значило, что до неё могут быть ещё десятки миль. В своих мыслях он раньше представлял Эллор совсем иначе – буро-коричневый пейзаж, острые камни, безжизненные просторы. И где-то совсем близко – гнездо гигантского орла. Если оно, конечно, вообще существовало…

– Я пришёл к тебе, чего ты ждёшь? – в бессильной ярости кричал Драонн, стоя лицом к западу. – Я готов найти тебя, но где? Если я тебе так нужен – скажи, где я могу тебя найти?

Но ответа не было. Орёл всё так же был частым гостем его горячечных снов, но по-прежнему оставался насмешливо-молчалив, хотя там, во сне, Драонн совсем не стеснялся в выражениях, пытаясь добиться ответа.

И однажды в одну из ночей, когда Драонн лежал, глядя воспалёнными глазами в потолок своей хижины, не в состоянии уснуть, его пронзила простая и очевидная мысль. Он даже вскочил на том ворохе тряпья, что заменял ему постель. Заворочалась спящая неподалёку Кэйринн, но не проснулась – она очень уставала днём, добывая пропитание на зиму.

Не будет никаких знаков – понял Драонн. Это – испытание. Испытание веры. Нужно просто идти, и тогда, если Бараканд действительно существует и действительно так могущественен – он приведёт принца к себе. Если Ворониус, будучи молодым магом, всю жизнь дышавшим книжной пылью, сумел добраться до гигантского орла, то уж у него, лирры в самом расцвете лет, это получится и подавно!

Он хотел уж было сорваться в путь тут же, но сообразил, что ему необходимы будут припасы. А это значило, что придётся задержаться до утра…

***

– Я пойду с тобой! – безапелляционно заявила Кэйринн.

– Нет, Кэйр, я пойду один, – Драонн произнёс это мягко и даже как бы отстранённо, но девушка почему-то поняла, что он не изменит своего решения. – Я знаю, что должен идти один.

– Но ты ведь даже не знаешь – куда! – в отчаянии воскликнула Кэйринн. – Сколько миль до этой пустыни? Где она? И где в ней он?

– Если он существует, то приведёт меня к себе.

– А если нет? – вскричала девушка, испытывая уже самую настоящую злость. – Тогда ты просто умрёшь?

– А разве не таков был план изначально?

– Да… – вспышка ярости исчезла так же внезапно, как и началась, уступив место леденящей тоске. – Но я не думала, что ты умрёшь вдали от меня… Я хотела разделить твою судьбу, мой принц…

– Я вернусь за тобой, Кэйр, – впервые за очень долгое время он коснулся ладонью её лица. – Обещаю. И мы вместе вернёмся обратно, чтобы отвоевать мир, который принадлежит нам по праву.

– Ты веришь в это, мой принц?

– Верю, – и в этот момент у Драонна действительно не было и тени сомнения.

– Но твои головные боли… – она сделала последнюю попытку ухватиться за соломинку. – Как ты пойдёшь, мучимый ими? Тебе нужен спутник, который поможет в тяжёлую минуту.

– Всё будет в порядке, Кэйр. Верь мне…

Шершавая ладонь Драонна, словно обтянутая пергаментом, а не кожей, всё ещё покоилась на щеке Кэйринн. Она была неподвижна, но девушка сама легонько тёрлась о неё щекой, словно кошка, ласкающаяся к хозяину. И теперь она вдруг чуть отстранилась и поцеловала принца в эту ладонь, и тот не отдёрнулся, а лишь улыбнулся бледной улыбкой и медленно опустил руку.

– Хорошо, – всхлипнула Кэйринн. – Я буду верить тебе…

Прощание с остальными заняло ещё меньше времени. По большому счету, он просто ни с кем и не прощался. Впрочем, все, даже былые вассалы Драонна, уже привыкли к его странностям. Отдельного разговора удостоился лишь принц Эйрин.

– Мы пробудем здесь до конца весны, – сообщил Эйрин, пожимая руку Драонну. – А может и больше. Дьяволы, мне здесь и правда очень нравится! Догадайся мы захватить с собой хотя бы пару десятков женщин – вполне можно было бы остаться здесь навсегда и заселить этот мир лиррами. Я бы очень старался… – усмехнулся он.

– Кэйринн остаётся с вами, милорд, и я рассчитываю на вашу порядочность… – глядя в сторону, произнёс Драонн.

– Вы могли бы и не говорить этого, милорд, – вроде как даже оскорбился Эйрин.

– Речь не только, и не столько о вас. Но здесь ещё семь десятков мужчин, и вы должны мне пообещать, что сделаете всё, чтобы ни один из них не причинил зла Кэйринн.

– Я убью голыми руками любого, кто хотя бы бросит на неё косой взгляд, клянусь вам в этом!

– Что ж, увидимся весной, – кивнул Драонн и, не дожидаясь ответа, зашагал на запад.

***

Драонн не обременял себя припасами. В его заплечном мешке было несколько фунтов вяленого мяса, да немного сухарей, оставшихся ещё из корабельных запасов. Он взял с собой лук с дюжиной стрел и кинжал. Свой меч он оставил на побережье, не видя смысла тащить лишнюю тяжесть. Взял он и бурдюк для воды, но наполнять его не стал. Впереди были многие мили лесов, и принц уже знал, что в них полным-полно источников и ручьёв. Бурдюк должен был пригодиться позже.