Его слова подействовали на Вадима отрезвляюще.

— Ты прав, я пытаюсь переложить свою вину на тебя, и все же этот негодяй Макар жить не должен.

— Вадим, я отказываюсь помогать тебе в этом. Я не стану доставать тебе пистолет. Ты горяч и безрассуден. Надо, по крайней мере, выждать, все взвесить…

Вадим повернулся и ушел. Из разговора с отцом он узнал много важного и полезного. План расправы над Макаром четко складывался у него в голове. Не было нужды даже в оружии. Как он выберется из дома Макара, для него было не важно, главное было туда попасть, что теперь, при открывшихся обстоятельствах, не представляло никакого труда.

На другой день вечером Макар, проводив несколько человек гостей, обязательных в такое время суток, вздохнул наконец свободно, облачился в удобную домашнюю одежду и направился на половину супруги, которая терпеть не могла ежедневных совещательных сборищ и неизменно скрывалась с дочкой у себя в комнате до тех пор, пока последний из посторонних не покидал дом.

Макар поднимался по лестнице, когда снизу его окликнул охранник и сообщил, что прибыл молодой человек, без предварительной договоренности, назвавшийся Вадимом.

Березиным, и просит его принять. Макар, занеся было ногу над следующей ступенькой, поставил ее обратно, постоял в раздумье, потом сбежал вниз и коротко приказал:

— Я буду в кабинете, проводи его туда.

«Бывший любовник Веры. Что ему понадобилось? — напряженно соображал Макар, усаживаясь за стол и на всякий случай выдвигая ящик с пистолетом. — Если он посмеет заговорить о Вере, то живым отсюда не уйдет. Молокосос, придурок, сам лезет под пулю!» Хорошо, что Вера наверху, совсем ни к чему им встречаться. Легко ли почти два года добиваться любви собственной жены? Он вспомнил, как делал ей предложение, и она честно сказала, что вряд ли сможет его полюбить, а он был согласен на любые условия в надежде завоевать ее сердце. Уж не из-за этого ли мальчишки все его усилия пропадают даром? Не из-за него ли, Вадима Березина, впадает она временами в апатию и тоску и тогда по целым дням не удостаивает мужа ни единым словом? Взбеситься можно! Но нельзя, у нее на все один ответ: не нравится, отпусти, буду жить одна с ребенком. Да лучше убить ее собственными руками, чем отдать кому-то другому, а охотники непременно найдутся.

Двое охранников обыскали Вадима у ворот, после чего ему предложили пройти в дом. В холле его ждал еще один молодцеватый коренастый крепыш, преисполненный сознания важности возложенных на него обязанностей. Играя бицепсами под стандартным костюмом, он картинным жестом пригласил Вадима следовать в указанном направлении. Вадим пошел впереди, охранник за ним. «Чему их только учат?», — усмехнулся про себя Вадим, и в следующий момент нанес провожатому молниеносный удар в лицо локтем, отчего тот сразу упал и остался лежать без движения. Вадим хладнокровно достал у него из-за пояса пистолет, снял его с предохранителя и ворвался в кабинет к Макару.

— Руки! — гаркнул он, наставив пистолет на хозяина дома. — Дернешься — вышибу тебе мозги! Вставай, медленно. Выходи из-за стола, вот так, садись на диван. Отлично, ты у нас, оказывается, понятливый, — он достал из ящика пистолет Макара, потом запер тяжелую дубовую дверь кабинета. — Теперь можно поговорить, или как там на вашем ублюдочном жаргоне — побазарить!

Макар, будучи человеком отнюдь не робкого десятка, спокойно выполнил все приказания Вадима, одновременно трезво оценивая противника. Вот тебе и «молокосос»! Рука не дрожит, взгляд твердый, никакой истерики, самообладания хоть отбавляй. С одной стороны, это плохо: если задумал убить — убьет. С другой стороны, неуравновешенный человек непредсказуем, а с этим можно попытаться договориться.

— Слушай, парень, не пойму, какие у тебя ко мне претензии, — голос Макара звучал негромко и буднично, словно ничего особенного не происходило у него в доме, — если ты из-за девушки, так сам же бросил, я ее у тебя не отбивал. Она была свободна, и я на ней женился с ее согласия. Ты что-то имеешь против?

— Корчишь из себя ангелочка? Херувима с крылышками? Сейчас ты с ними встретишься, только вряд ли они примут тебя в свою компанию. Тусоваться будешь с совсем другими ребятами. Хочу только выяснить у тебя одну вещь. Скажешь, — умрешь легко, не скажешь, — пеняй на себя.

— Ладно, не темни, говори, что надо.

— Что такого ты набрехал Сане, что он сразу тебе поверил?

Макар криво улыбнулся.

— Для разгадывания шарад ты выбрал не того человека. Какой еще Саня?

Вадим всадил ему пулю в плечо. Макар дико взвыл, схватился за раненое место и простонал сквозь зубы:

— Садист, изверг, объясни хоть, за что убиваешь? Что ты от меня хочешь?

— Ты, собака, рассказал жениху Веры, Александру Никитину, о моих с ней отношениях. Он ушел на войну и погиб. Женщину я бы тебе простил, но за друга ты мне ответишь.

— Да ты спятил! Это не мои методы. Я не способен плести интриги. Я бы просто избавился от вас обоих!

Вадим заколебался: слишком уж слова Макара были похожи на правду. В дверь уже ломились взбудораженные выстрелом охранники. Звякнуло стекло за шторами. Вадим пальнул в окно и услышал звук упавшего на землю тела.

— Вадим! — раздался за дверью истошный крик Веры. — Вадим, остановись, умоляю тебя! Позволь мне войти, ты должен меня выслушать!

— Не знал я твоего друга, — продолжал цедить Макар, — и о том, что у Веры был жених, тоже не знал. Ищи среди тех, кто на козни мастер, а меня оставь в покое.

— Вадим, открой, — рыдала за дверью Вера, — прошу тебя, открой, я войду одна, поговори со мной, умоляю.

— Не открывай, — прохрипел Макар, — незачем ей путаться в наши дела.

— Как она о тебе беспокоится, — насмешливо бросил Вадим, — пожалуй, я ее впущу. Посмотрим, что она скажет в твою защиту.

Он подошел к двери, слегка ее приоткрыл, впустил Веру и снова запер дверь. Вера вскрикнула при виде окровавленного мужа и повернулась к Вадиму. Он ждал, пока она заговорит, опустив голову, избегая на нее смотреть, но все же не удержался, взглянул и тут же непроизвольно заслонился рукой от ее прекрасного лица, как от слишком яркого света, от несбыточного счастья, от мучительных воспоминаний.

Она жалко и просительно искала его взгляда, у нее дрожали губы, и по щеке медленно стекала сверкающая слеза.

— Пойдем, — сказала она, — я выведу тебя за ограду. Тебя никто не тронет. Только оставь его, он ни в чем не виноват. Ты сам отказался от меня.

Он смотрел на нее с высоты своего роста из-под опущенных век; по его лицу не было видно, какой ад бушевал у него в груди, лишь голос дрогнул, когда он сказал:

— Отойди, Вера. Я пришел не за тобой. Это он все рассказал Сане, я уверен в этом, больше некому.

— Нет, нет, он не мог этого сделать, клянусь тебе, я его хорошо знаю. Поверь мне, Вадим. Ты хочешь убить невиновного. Отдай мне пистолет.

Она могла бы сказать: «Отдай мне свою жизнь» — разницы никакой не было. И все же он отдал ей оба пистолета, хотя за дверью его ждали вооруженные до зубов охранники.

— Скажи им, Макар, — обратилась она к мужу тоном, звучавшим особенно безжалостно в той ситуации, в какой он находился.

Она распахнула дверь. Ворвались возбужденные стражи. Вера стояла между ними и Вадимом.

— Не трогайте его, — сказал Макар слабым голосом. — Пусть уходит. Мы с тобой потом посчитаемся, Березин. Мир тесен, еще свидимся.

Вадим мгновенно вспылил и дернулся в его сторону, но тут Вера взяла его за руку, увлекая за собой к выходу, и все мысли благополучно испарились из его головы.

Она проводила его до самых ворот. Он снова не сдержался и упрекнул ее с горькой усмешкой:

— Как ты за него испугалась! Так сильно его любишь?

Она на миг жарко прижалась к нему и быстро зашептала в лицо, обдавая его губы горячим дыханием и своим неповторимым, таким родным, сводящим с ума ароматом:

— Тебя одного люблю, на всю жизнь! Нельзя, чтобы между нами стояло еще и это… Может быть, когда-нибудь ты захочешь все вернуть… Скажи одно слово, одно слово — и я уйду с тобой!