— Полагаю, что могу держаться подальше, — медленно произнесла Хонор с гораздо более несчастным видом чем раньше.

— Нет, безусловно не можешь, — отрезала Эмили и покачала головой. — Вас двоих без няньки никуда отпускать нельзя! — Они оба уставились на нее и Эмили насмешливо фыркнула. — Если ты после этой маленькой бомбочки Хейеса внезапно прекратишь навещать свою подругу Эмили, то единственный вывод, который кто-либо сделает, будет совершенно правильным. А это в настоящее время нужно тебе меньше всего. Согласна, Хонор?

— Ну да, но…

— Никаких но, — перебила ее Эмили. — Кроме того, в конечном итоге, поскольку мы намереваемся однажды признать отцовство Хэмиша, то не можем назвать Хейеса лжецом. Он — кретин, подлец, крысеныш, но на этот раз уж чем он не является, так это лжецом. Если мы сейчас назовем его так, то в будущем это создаст нам массу проблем. А если мы на это не готовы, то внезапное изменение твоих привычек будет все равно, что прямое признание, что он попал прямо в точку… и что ты пытаешься сделать вид, что это не так.

— Так что нам делать? — потребовала ответа Хонор.

— Ничего, — ровно произнесла Эмили. Хонор с Хэмишем недоверчиво уставились на неё и та сделала рукой знак, заменявший ей пожатие плечами. — Не хочу сказать, что мне самой это нравится. Просто лучшим из всех плохих вариантов нашей реакции на сложившуюся ситуацию будет её игнорирование. Хонор завтра снова покидает планету, и журналистам, готовым раскрутить подобную историю, будет непросто до неё добраться, когда она вернется к Восьмому Флоту. И как бы я ни ненавидела образ «несчастного инвалида», но он предоставляет мне определенную степень защиты от их назойливости. В результате единственным, на кого скорее всего накинутся, остаешься ты, Хэмиш.

— Гм, спасибо за предупреждение, — мрачно среагировал тот.

— Ты теперь политик, а не просто адмирал, — напомнила ему его жена. — Что вводит тебя в игру и к настоящему моменту ты уже должен был получить как минимум некоторое представление о её правилах.

— Без комментариев?

— Подобное, вероятно, сработает в устах твоего официального пресс-секретаря. В конце концов, даже если Хейес и прав, это личное дело, а не то, на что стоит тратить время и силы государственным чиновникам. Однако для тебя это не сработает. Если кто-то ухитрится зажать тебя в углу для интервью, то тебе следует изобрести что-то получше, а не то можно прямо заявить, что отец именно ты.

— И что ты предлагаешь?

— Думаю, твоим ответом должно быть, что если герцогиня Харрингтон на самом деле поместила ребенка в маточный репликатор и отказалась — на тот момент — раскрыть имя отца, то это вне всякого сомнения её право и у тебя нет намерения обсуждать данную тему.

— А если меня в лоб спросят не я ли отец? — Хэмиш расстроено взмахнул рукой. — Черт побери, я и есть отец, и случайно это вышло или нет, но я этим горд!

— Знаю, милый, — нежно сказала Эмили блеснув глазами и положив действующую руку ему на предплечье. — Но если тебя спросят в лоб, то лгать тебе точно нельзя. Так что я предлагаю тебе рассмеяться.

— Рассмеяться?

— Настолько натурально, насколько сумеешь, — подтвердила она. — Я знаю, что твои актерские качества оставляют желать лучшего, дорогой, но я помогу тебе попрактиковаться перед зеркалом.

В её взгляде явственно был виден огонек, и он скорчил ей гримасу.

— Но, — более серьезно продолжила она, — это действительно лучший ответ. Смейся. А если на тебя продолжат наседать, то просто повтори, что не намерен обсуждать этот вопрос, и что, по твоему мнению, к очевидному желанию Хонор всем следует отнестись с уважением. Что ты, во всяком случае, намерен отнестись к нему так, как если бы и был отцом ребенка.

— И ты действительно думаешь, что это сработает? — скептически спросил он.

— Этого я не говорила, — ответила Эмили. — Я только сказала, что это наш лучший выбор.