– За что? – вздергивается Батуров.

– Заказное убийство.

– Да с чего бы…

– Твои люди уже дают показания.

– Что за бред?

– Полиция тебе объяснит.

Батуров опять дергается как ужаленный.

– А ты Леониду Аркадьевичу объяснишь, – продолжаю. – Продумывай речь. Много рассказывать придется. И про фонды, и про то, как ты так облажался, что дошло до уголовного дела.

– Нет, – башкой мотает. – Ничего не докажешь.

Молчу.

– Блефуешь, – бросает Батуров. – Вам меня невыгодно подставлять. Бизнес же хотите отжать. А если против меня начнется уголовной дело, то все затянется и…

– Заберем по кускам.

– Как?

– Твоя родня, что угодно подпишет.

– Нет, они…

– Уже тебя сливают.

Здесь и правда блефую.

– Кто? – сжимает челюсти Батуров. – Вадим?

Его братец-игрок.

– Ты думаешь, ко мне пришел только один? – скалюсь.

И это выбивает Батурова. Сильно. Он будто из реальности выпадает. Лихорадочно прикидывает, кого винить. Кто мог его подставить в первую очередь.

– Ты бы лучше так про чистосердечное признание беспокоился.

– Какое еще, – сглатывает. – Признание?

– Такое, которое твои люди в полиции сейчас дают.

А тут уже правда.

Каримов позаботился, чтобы несостоявшиеся убийцы отправились в участок. И там они не только про попытку меня грохнуть расскажут. Каримов умеет убеждать.

– Нет, никто не примет у них ничего, – бормочет Батуров.

– Примут.

Полицейские в ахуе. Но принять им это придется. И в ход пустить тоже.

– Чего ты хочешь? – выдает Батуров.

– Предложение одно.

– Леонид, – глотает с трудом. – Не поймет. Если передам управление полностью, то он же… нет, он меня сразу уберет. Фонд… нет, он точно не поймет.

Логично.

– Ну так придумай что-нибудь, – говорю.

– Что я могу придумать?

– Что-то такое, чтобы он поверил.

Хлопаю его по плечу.

Батуров безвольно опускается на лавку.

– Видишь? – спрашиваю. – Мой адвокат идет. С документами. Либо ты прямо сейчас все подписываешь. По-хорошему разойдемся. Либо… до суда не доживешь.

Батуров смотрит на меня. Ничего не отвечает.

Но понятно, о чем он думает.

“По-хорошему” тут не будет. Некоторое время он еще протянет, наплетет Леониду Аркадьевичу разные легенды, почему вдруг переписал все имущество на чужака. Только тот не купится. Проверит. Поймет. И тогда…

А при другом раскладе до суда он и правда не доживет.

Выбор без выбора.

Батуров уже понимает, что начнется. И как пойдет дальше. Рвать его будут. На куски. Жестко. Ну и кто теперь царь? Помогает ему пистолет? Или бабло?

Нет. Нихуя.

Решать тут нечего. Решения нет.

– Мне нужно время, – наконец, говорит он.

– Не нужно.

Вышло твое время. Еще не понял? Доступно же объяснил.

А Батуров понимает. Верить не хочет. До последнего сопротивляется. Но уже ясно – он подпишет. Хоть так выиграет отсрочку.

+++

Вечером обработка записи с кассеты готова, и я отправляю ее Воронцову.

Практически сразу раздается звонок.

– Откуда это у вас?

– Дочь Батурова передала.

Тишина.

– Кто видел запись? – спрашивает Воронцов. – Кроме вас?

– Мой специалист по оцифровке.

И снова тихо.

– Мои люди умеют молчать, – говорю.

– Знаю.

– Тогда…

– Хорошая работа, Демьян.

Вызов обрывается.

Убираю телефон. Достаю пачку сигарет. Закуриваю.

Мысли плавят виски. Дело успешно закрыто, а чутье муторное. Дурное.

Каримов так и не объявляется.

А рано утром приходит сообщение от Воронцова. Время и место. Отель неподалеку.

Никакой встречи не планировалось. Да и с кем? Моя часть задачи выполнена.

Смотрю на часы. Скоро вылет.

И где, блядь, черти носят Рамиля?

Еду на встречу. Прохожу в отель. Ресторан закрыт, но администратор встречает меня в улыбкой, тут же проводит внутрь.

Здесь единственный гость кофе пьет. Воронцов. Кивает, увидев меня, приглашает присесть за стол.

Нихуевый поворот.

Сам прилетел.

Зачем?

Занимаю место напротив него.

– Оригинал записи у вас? – спрашивает Воронцов.

Конечно, ведь сразу после встречи собирался в аэропорт. Все уже взял.

– Да, – говорю.

Передаю ему кассету.

Так это… ради записи? Лихо. На другой конец страны.

Нет, я сразу почуял, на записи нечто важное, зацепиться можно. Просто не до такой степени важное, чтобы Воронцов лично за этой кассетой примчал.

Смотрю, как он убирает ее в карман.

Внутри щелкает. Это… личное? Вид у Воронцова именно такой.

– Копии нужно уничтожить, – говорит он.

Киваю.

– Есть еще одно поручение, – замечает Воронцов.

Что-то мелькает в его глазах. Что-то очень непривычное. Но это гаснет слишком быстро, докрутить не успеваю.

– Дочь Батурова, – говорит Воронцов. – Вам нужно забрать ее и отвезти в аэропорт. Прямо сейчас.

Он кладет на стол передо мной папку.

– Здесь документы для нее. Все необходимые инструкции.

Начинаю понимать.

И это понимание охренеть как не нравится.

– Действуйте один. Проследите, чтобы она села на нужный рейс.

Забираю папку.

На первый взгляд все происходящее как будто выпадает из характера Воронцова. Не сходится. Ничего тут не сходится.

Он приехал на другой конец страны. Просто чтобы документы передать. Как будто у него мало людей на подхвате.

И мне такое странное поручение выдает.

Не по уровню.

Только, блять, это как посмотреть.

– Понял, – говорю. – Она важный свидетель.

– Да, с Батуровым еще не закончили, – замечает Воронцов.

Не закончили.

Верно.

Заканчивать с ним будет Леонид Аркадьевич. Но события могут закрутиться так, что близкие родственники попадут под удар.

И Воронцов выводит за пределы поля именно эту женщину.

Почему?

Ему выгоднее прикрыть сыновей Батурова. От них пользы больше. А она… ну да, свидетель. Только не такой уж и важный, если судить беспристрастно.

Если.

Уже позже, оставшись один, проверяю папку с документами. Просматриваю, что именно подготовил Воронцов.

Чистая биография. Видно, качественная. Наверняка, такая же и у Раптиса. Не случайно на него ничего нельзя найти. Так и тут будет.

Новая жизнь для дочери Батурова. С чистого листа.

Благодарность за кассету?

Слишком щедро.

Женщина оказывается не в восторге, когда я за ней приезжаю. И заметно напрягается, когда получает папку с документами.

– Откуда это? – спрашивает она. – Кто вам все передал?

– Не важно.

– Да? – выгибает брови. – А что же тогда, по-вашему, важно?

– Вам нужно исчезнуть.

– Звучит как угроза.

– Предупреждение.

Воронцов четко дал понять, что раскрывать хоть что-либо про его участие в этом деле нельзя.

– Считайте, вы в программе по защите свидетелей, – говорю.

– Но это не так.

– Нет.

– И почему я должна с вами поехать?

– Вы поедете в любом случае.

Она медленно кивает. Встревоженная. Сосредоточенная.

Сколько ей лет? Выглядит молодо. Но по архиву помню, что она не намного моложе Воронцова.

Красивая. Детей у нее с мужем нет. Его измены никак ее не задевают. Странный брак у них. Будто ради выгоды.

Только не похожа она на ту, которой выгода нужна.

– Вы же сами пришли ко мне, – замечаю.

– Но… за другим, – роняет она. – Не для того, чтобы бежать. Прятаться под чужим именем.

– Сейчас это единственный разумный выход.

Она понимает, что я прав. Потому идет следом, усаживается в мою тачку. Едет в аэропорт, где паспортный контроль проходит уже по новым документам.

Провожаю на пересадку, как и договорено.

– Спасибо, – говорит она.

– Удачи вам.

Наблюдаю за ней, пока не скрывается из виду.

Она важна. Не для дела. Для самого Воронцова. И он поручил мне передать ей документы. Провести до вылета.