С другой же стороны царила ночь: на небе белёсым шрамом мерцал полумесяц, и свет его едва дотягивался до макушек вековых сосен, что стройными рядами, словно солдаты королевской армии, укрывали землю. Во мраке, среди стволов, что-то выло и рычало, но Рэйвен только усмехался: у него тут личное чудовище дремлет, разве может быть кто-то страшнее?

Он нарочно уселся ровно на границе дня и ночи, зная, что не достоин света, пусть даже такого холодного, но и не готов полностью раствориться в черноте. Потому что в его сердце, разорванном на клочки, умирающем, всё же есть искра истинного счастья.

«Познавший любовь, способный на неё, никогда не сгинет во мраке», — так говорил отец.

Всё детство Рэйвен искренне ненавидел его, а сейчас, вспоминая его советы, думал, что, похоже, зря считал короля настолько чёрствым и бесчувственным. Он заботился о детях. Учил их. И не его вина, что иные уроки можно усвоить только на собственном горьком опыте.

Как-то Рэй застал отца бледным, растерянным и едва ли не рыдающим — а может, та слеза на щеке ему только почудилась — и собирался потихоньку сбежать, но замер, заслышав тихий хриплый голос.

— Не молчи, — сказал король. — Не молчи, когда есть, что сказать. Когда рвущиеся наружу слова обжигают глотку. Не молчи. Потом будет слишком поздно.

Рэйвен тогда всё же удрал, испугавшись, что отец каким-то образом прознал об их с Тэйрином проделке и теперь ждал чистосердечного признания. И потребовались годы, чтобы простая мудрость этого совета стала очевидна.

— Я люблю тебя, Натаниэлла Виктория Кэонтин, — произнёс Рэйвен вслух, и невесть откуда взявшееся эхо тут же разнесло слова и на тёмную, и на светлую половины. — Я так люблю тебя, Энви.

— Это хорошо, но подождёт до полного пробуждения, — раздалось за спиной, и он вздрогнул, но не обернулся.

«Обманка, просто обманка».

Энви не могла быть здесь, это не сон, а посмертие. Сам бы Рэйвен легко прошёл за грань вслед за тем, кто дорог сердцу, он же некромаг, но Светлая принцесса?..

Нет, он почти умер, и возврата нет.

— Даже не посмотришь на меня?

Рэйвен поджал губы и смежил веки.

— Упрямый, — усмехнулась пустота голосом любимой. — А мы, между прочим, там мир спасли от правления твоего безумного братца, сами, без тебя. Давай уже отмирай, а то вообще всё интересное пропустишь.

— Алрэй? — не удержался Рэйвен, но глаз так и не открыл. — Он жив?

— О, подобные ему живучи. Если переживаешь о своей небольшой вспышке гнева, то… ты никого не убил. Совсем никого, слышишь?

Плеча коснулась горячая, почти обжигающая ладонь.

— Да, придётся отдать казну на растерзание архитекторам, чтобы восстановить несколько домов, но все живы.

— Кроме меня, — напомнил Рэй.

— Кто тебе сказал такую глупость?

Теперь ладонь легла на его щеку, согревая. Похоже, лже-Энви присела прямо перед ним, и если открыть глаза, можно будет взглянуть на неё… в последний раз.

Но Рэйвен отчего-то медлил.

— Я слился с тьмой. Это смерть.

— Почти слился. Оказывается, я всё же успела приложить вас магией, прежде чем получила камнем по голове. Слияние не завершено, Рэй, слышишь? Открой глаза, посмотри на меня. Пожалуйста.

И столько нежности было в этом голосе, что он послушался. В конце концов, что ему терять?

Даже если…

Энви была растрёпанной и бледной до синевы. В глазах блестели слёзы, из царапины на лбу сочилась кровь. Рэйвен почувствовал, как в груди снова разгорается пламя гнева.

— Что это? — Он протянул руку, но застыл, не коснувшись пореза.

— Твой сон весьма агрессивен, — ласково улыбнулась Энви. — Не хочет тебя отдавать, и я его понимаю. Тоже не хочу. И не отдам. Никому. Как и обещала.

— Когда?

— А ты не помнишь? Между Светом и Тьмой, там, где море касается неба, Где поют облака и спускаются ветви к ногам, Я тебя отыщу, где б ты ни был и кем бы ты ни был, Отвоюю у всех, никому никогда не отдам…

— Глупое заклятье, — пробормотал Рэйвен, когда она закончила, и, не сдержавшись, погладил нежную щеку.

Затем вторую. Затем провёл пальцами по обнажённым ключицам в вырезе платья, таким хрупким на вид. Таким настоящим…

Впрочем, дракон на ощупь тоже настоящий. И храпит вполне убедительно.

— Не заклятье. Клятва. — Энви хитро прищурилась. — Сайла говорит, почти свадебная, но, чтобы узнать подробности, тебе придётся почти со мной. Вставай! Что тебе терять?

И она сама подскочила и отошла на несколько шагов, протянув к Рэйвену руку.

Что терять… действительно.

Он медленно распрямился, почти не чувствуя собственного тела, и двинулся к ней. Первый шаг дался особенно тяжело, да и второй тоже, Рэйвен словно пробирался сквозь бурю. За спиной Энви заворчало, заворочалось чудовище, и пришлось поднажать, ускориться, пока оно не проснулась, пока…

В миг, когда дракон распахнул алые глаза и взрыкнул громче прежнего, совсем не сонно, Рэйвен сделал последний рывок, коснулся тёплых пальцев Энви своими и… рухнул в пропасть.

Приземление вышло жёстким и болезненным. Разом заломило всё, от макушки до кончиков пальцев, и тело несколько раз дёрнулось, словно пытаясь убедиться, что оно живо и способно справиться с этой болью. Рэйвен застонал, моргнул и понял, что вместе светло-тёмного пейзажа вокруг сплошной камень, разве что под самым потолком есть крошечное окошко, из которого в комнату пробивается тусклый свет.

А ещё Рэйвен понял, что не один.

Энви была так близко, буквально лежала на нём, вцепившись в его плечи и вглядываясь в его саднящие глаза.

— Ты здесь? — спросила она требовательно.

— Здесь, — сипло отозвался Рэй и рассмеялся, запрокинув голову и ударившись затылком о стену, к которой прислонялся. — Проклятье…

— Всё пытаешься убиться… даже не мечтай!

Энви попыталась встать, но он молниеносно обхватил её за талию и, подмяв под себя, навис сверху.

— Я мечтаю совсем о другом, — произнёс тихо, чувствуя, что ещё нескоро сможет пользоваться голосом в полную мощь.

— Да? О чём же?

В полумраке лицо Энви казалось призрачным и куда менее настоящим, чем во сне, так что Рэйвен снова её коснулся. Просто чтобы убедиться. Сначала провёл ладонью по шее. Потом — исключительно для верности — припал губами к губам. А когда отстранился и улыбнулся, она улыбнулась в ответ.

— Скоро покажу. Всё покажу. — Он на миг зажмурился и, снова открыв глаза, исполнил отцовский завет. — Я люблю тебя, Натаниэлла Виктория Кэонтин. Я люблю тебя. И скорее разнесу этот мир в щепки, чем позволю нас разлучить.

Энви помрачнела, закусила губу.

— Я тоже тебя люблю, Рэйвен Гресслинг, но обстоятельства…

— Меняются по прихоти королей. — Он склонился к самому её уху и прошептал: — Мы короли, и найдём выход.

Кажется, она кивнула. Затем вдруг фыркнула, упёрлась Рэю в грудь, заставив слегка отстраниться, и произнесла с хитринкой:

— Я не король, но вот папа — да. Вместе будете искать. Он, кстати, уже на пути сюда…

«Вместе будете искать».

Серьёзно? О чём я только думала?!

Нет, в способности двух моих самых любимых мужчин — Тёмного и Светлого королей — найти наилучшее для нас с Рэйвеном решение я не сомневалась, вот только как-то не сообразила, что меня из этих поисков благополучно исключат.

Более того — не дадут ни подглядеть за ходом обсуждений, ни хотя бы подслушать краем уха!

Честно говоря, зная меня как облупленную, отец раскинул такую защитную сеть, что даже просто приблизиться к главному крылу не получалось, не то что постоять у королевского кабинета. А беседа настолько затянулась, что я очень быстро устала слоняться по коридорам и пугать недовольным лицом слуг, и в итоге ретировалась в собственные покои, где теперь сходила с ума от тревоги.

В том числе за состояние Рэйвена.

Он ведь даже не отдохнул!

Нас ещё несколько часов продержали в том каменном мешке, убеждаясь, что сила некромага стабильна, а стоило выйти, и выяснилось, что Светлый владыка уже прибыл и жаждет немедленно решить парочку вопросов. Нет, он, конечно, не стал бы устраивать скандал из-за небольшой задержки, и будь моя воля, эта встреча состоялась бы не раньше, чем через сутки, но Рэйвен оказался таким же нетерпеливым упрямцем.