Все из-за вечной борьбы добра и зла, света и тьмы. На Мидгарде она с давних времен ведется особенно остро.

Взглянув на Олега, я невольно улыбнулась. Кажется, он подхватил общий настрой всеобщей благости. Водил хоровод, резво прыгал через костер. Пелегин, наблюдавший за нами со стороны, а меня аж передернуло от предположения, того кем из этих, восхваляемых существ он может являться. Есть у него парочка талантов, характерных для одного из персонажей славянских мифов, что он заставлял учить, меня буквально наизусть, якобы для тренировки памяти

Отец поджег факел от костра и обошел с ним нас с Олегом, особо задержавшись на мне. Огонь чистит ауры от скверны. А во мне, наверное, за сегодня накопилось немало.

— А теперь отойдите подальше и искупайтесь хорошенько, — лукаво улыбнулся отец. — Я постелю вам во дворе, в беседке, ночь будет теплая, не замерзнете.

Отбежав подальше, где нет людей, мы разделись и кинулись в речку, вода была теплая, ласковая. Мы сразу начали целоваться и ласкать друг друга, заряженные общей позитивной энергией любви и благости.

— Люблю тебя, девочка моя! Как же я тебя люблю, — я, наконец, услышала эти заветные слова.

— И я люблю тебя, мой хороший! Очень-очень, — смахнула с глаз выступившие слезы счастья.

Вот уже почти два месяца я живу с Авериным обычной человеческой жизнью, никого не убивая, ни на кого не охотясь, не зачищая следы падения тарелок.

Просто учила больных деток рисовать, лепить. Разминала их пальчики. Мне ничего не стоило полностью исцелять в день по одному ребенку. Но, увы и ах, нельзя. У каждого свой путь, и эти больные детки — тоже. Плюс ко всему они нужны окружающим их людям, чтобы возвысить их души, научить их состраданию, пониманию, уважению. Это основная миссия больных людей. Приходя домой, готовила ужин, убиралась, готовилась к следующим занятиям. Встречала Олега с работы, кормила его, готовила ванну, делала ему массаж, а потом занимались любовью ночи напролет. Он был лучшим из всех, что у меня были, а в тот год с пятнадцати до шестнадцати, пока я не взбунтовалась и Пелегин не забрал меня к себе, я прошла через многое. О чем просто предпочитаю не вспоминать. Олег был так ненасытен, так страстен, так нежен. Он отрывался за все годы воздержания. И упивался моим молодым телом. И сам начал следить за своим. Помимо боевых тренировок с Демитрием, начал ходить там же на работе в спортзал и бассейн. Я щедро делилась с ним своей энергией, чтобы ему эти нагрузки были не в тягость. Самой же мне нагрузок отчаянно не хватало. Энергетика переполняла меня, особенно сейчас, в состоянии любви, и требовала выхода. Обычная жизнь обычной женщины не выматывала меня и на треть. И поэтому каждую ночь, как только Олег засыпал, я бежала в спортзал санатория, чтобы позаниматься без свидетелей. Уж слишком мои движения были быстры и ловки для обычной человеческой девушки. Возвращалась к половине пятого утра, когда Олег еще крепко спал, и ложилась к нему, как ни в чем не бывало. Просыпались мы всегда вместе.

— Как же я хочу, чтобы у нас был малыш, — прошептал Олег между поцелуями.

И на мои глаза навернулись слезы, вспомнив, как долго не могла зачать Лизу, а подарить Олегу счастье отцовства очень хотелось. Я была уверена, что он будет замечательным отцом из тех, что и ночью встанет, и памперс поменяет, и на прогулку сам соберет.

— Не плачь, пожалуйста. Все будет хорошо. Ты только не плачь, — мое лицо осыпали нежными поцелуями. Олег подхватил меня под бедра и вынес на берег. Положил на заботливо расстеленное кем-то одеяло, лежавшее рядом с нашими вещами. Несмотря на то, что уже было за полночь, и мы были мокрыми, холодно не было, нас словно сама земля и небо грели.

Олег продолжал покрывать меня поцелуями, и от слез не осталось и следа. А уж когда коснулся губами самого потаенного и нежного, не осталось ничего, кроме жгучего желания ощутить его в себе как можно скорее.

— Олег! Возьми меня. Пожалуйста! — задыхаясь от невероятно приятных, проходящих через всю меня ощущений, попросила я.

Но он, словно не слыша, продолжал свою бесстыдную пытку.

— Олег! — простонала я.

Наконец он встал, поднял мои ноги и вошел, но двигался убийственно медленно. А мне так хотелось огня, что я начала злиться и нетерпеливо извиваться под ним.

— Куда разбежалась! — прохрипел Олег, практически придавив меня собой. — Лежи и наслаждайся, богиня моя. Не торопись, цени каждое движение своего бога.

Ну не фига ж себе его торкнуло-то после напитка богов-то. Спорынью туда случайно не добавили? Мне-то пофиг, я как ящерица на четверть способна переварить большинство ядов. В отличие от людей. Но аура Олега была чистой, светлой, пылавшей алым цветом страсти. Я не сдержалась, активировала в организме выработку феромонов, или усилила ардонийский брачный зов, как говорят ящеры. И капитан сломался, он перекатился со мной на бок, так что мы лежали лицом к лицу, и движения его стали как удары нетерпеливые и быстрые, дарящие мне, изнемогавшей уже, невероятное наслаждение. Он держал меня за бедра, прижимая плотнее к себе в самом чувствительном месте, и я сходила с ума от наслаждения, подаваясь ему навстречу и оцарапывая спину от избытка эмоций. Наверное, сделала больно, потому что Олег зашипел и, перекатившись, перевернул меня на другой бок спиной к себе. Наслаждения было не меньше, а весь избыток моих чувств достался несчастному одеялу.

Каждое его движение возносило меня на небеса, казалось, сейчас сама душа вырвется из тела, не выдержав напора жаркого любовника. А кричала я так, что слышал, наверное, не только весь лес, но и весь поселок, стоявший на берегу.

— Это была самая чудесная наша ночь, — прошептал Олег отдышавшись.

— Согласна, — выдохнула я, стараясь унять колотящееся сердце, — но не последняя такая, это точно.

— Дай Бог. Все-таки секс на природе как прямой энергообмен с вселенной — вещь классная! Нужно будет почаще практиковать. Такой заряд энергии.

— Это тебя, по ходу, от сурии торкнуло, — не выдержав, прыснула я.

— Ну не зря же ее сами ведические боги пили, — улыбнулся Олег, — кстати, ты знаешь историю возникновения этого праздника?

— Если и слышала, то не помню, — пожала я плечами: мозг категорически отказывался включаться после пережитого кайфа.

— Очень печальная история вообще-то.

— Расскажи.

Я поудобнее устроилась на плече Олега, приготовившись слушать.

— По легенде Родителями Купалы и Костромы (символизировала водную стихию) были Семаргл (бог стихии огня) и Купальница. Дети появились у них в день летнего солнцестояния. Бог грома Перун был очень рад рождению детей у своего брата Семаргла. Именно поэтому он подарил Купале и Костроме цветок папоротника (растение, которое никогда не цветет). Отсюда и родилась легенда, что в ночь на Ивана Купалу можно увидеть, как прекрасно цветет папоротник.

Купала и Кострома росли красивыми и нежными, полными здоровья и энергии. Но однажды произошло горе. Купала в ночь убежал из дома, чтобы послушать пение птицы Сирин. Из-за этого он оказался в подземном мире (Нави). Долго родители искали его, но так и не смогли найти.

В это время Кострома из милой девочки выросла в прекрасную девушку. Своей красотой она пленила парней, но не хотела выходить замуж ни за одного из них. Однажды она сплела чудесный венок и заявила, что выйдет лишь за того, кто сможет отобрать его у нее. Вышло так, что сделать этого не сумел никто. Тогда девушка встала на берегу Ра-реки (современная Волга) и прокричала, что ее никто не достоин. Тогда ветер подул так сильно, что ее венок упал в воду (а девушки в память об этом сегодня венки пускали).

А мимо проплывала лодка, в которой сидел молодец. Он был необычайно стройным, крепким и красивым. Подобрав венок, парень отдал его Костроме. И вскоре молодые сыграли свадьбу.

Лишь на следующий день родители поняли, что жених их дочери — это и есть Купала, их родной сын, который потерялся несколько лет назад. Он смог выбраться из Нави, но долго не знал, где теперь его семья. Купала и Кострома, поняв, что их связывает больше, чем родственные связи, не смогли этого пережить (да и сам акт инцеста считался страшным грехом, наказание за который — гибель). Они, взяв друг друга за руки и пошли к реке. У самой воды девушка испугалась и бросилась было бежать, но брат догнал ее, подхватил на руки и вошел с горько плачущей сестрой в реку.